Архоны Звёзд
Шрифт:
Прямо сверху донесся рев звездной магии, преодолевающий голос холодного железа, и с ним — хлопанье крыльев. Эйлия посмотрела вверх — виверн спускался меж отвесных стен и садился во внутреннем дворе. У него на спине сидели два всадника — она узнала их, когда они спешились. Браннион Дюрон и Эррон Комора. У Смотрящего висел на бедре железный меч.
— Колоссальное достоинство вивернов, — произнес Эррон, привязывая шипящую рептилию веревкой к дереву, — это что они — создания природы, и летают без магии. Железо не привяжет их к земле, как
Они подошли поближе, и лежащий без сознания лоанан вздрогнул, но не очнулся, а потом чародейство, удерживающее его облик, исчезло. Перед ними в растоптанных кустах роз лежал Мандрагор-человек, покрытый боевыми ранами. Глаза его были закрыты, лицо — мертвенно-бледным. Эйлия смотрела на него с сочувствием — и с другим чувством, более сильным, которое она уже не могла отрицать.
«Можно было бы сейчас положить конец его страданиям, пока он не осознает, что происходит, — подумала она. — Как легко это было бы, и как милосердно! Судьба его свершилась бы этим милосердным деянием. Так давным-давно думала Элиана — но она пощадила его. Неужто просто случайно? Или она повиновалась судьбе, которая повелела ему жить?»
Как бы там ни было, а ей не хотелось, чтобы вся слава досталась Дюрону. Торжество над царем-драконом укрепило бы его власть над народом, и он хорошо это понимал. Со своими людьми он не пошел в бой, но подождал, пока ослабнет Мандрагор — пока на него можно будет напасть безнаказанно. И этого труса прославят как героя.
Смотрящий стал было вытаскивать меч, но остановился.
— Я не вижу здесь дракона, есть только человек, — нахмурился Дюрон. — Наше железо должно заставить эту тварь принять свою истиннуюформу, разве не так?
Эррон глянул презрительно:
— Это она и есть, его истинная форма. Никакой он не лоанан, он всего лишь человек, умеющий принимать облик дракона. Ты разве не слышал, что тебе сказала Эйлия? В этом она хотя бы не солгала: он просто лоанейский чародей. Как и эта женщина, эта богиня, как она любит, чтобы ее называли, — Эйлия тоже бессильна перед твоим мечом. Но поспеши! Пожар, пожирающий замок, скоро охватит и этот двор, и тот, что под землей, тоже уже приближается. Чувствуешь, как горяча почва под ногами? Убей царя-дракона, и летим прочь!
— А когда он умрет, ты займешь его место и будешь править этим миром! — бросила ему в лицо Эйлия, становясь между Дюроном и его жертвой. — Смотрящий, Эррон тебя предаст, как только не станет Мандрагора.
— Давай, Браннион, не обращай на нее внимания, — нетерпеливо сказал Эррон. — Убей его! Не обязательно тащить с собой тело целиком, просто отрежем голову. Достаточное доказательство твоей победы.
— Я надеялся на трофей получше — голова огромного дракона, — буркнул Дюрон.
— Без разницы. Поставим тебе изваяние, держащее голову дракона! — отрезал Эррон. — Спеши же! И не обращай на ведьму внимания: она тебе ничего не сделает. Волшебство недоступно ей в присутствии железа.
Дюрон поднял меч:
— Отойди от него, женщина.
— Нет.
— Отойди, или я и тебя убью.
Камень качнулся под ногами, новые языки пламени вырвались из замка. Виверн, обезумев от ужаса, мотал длинной шеей и вопил, потом захлопал кожистыми крыльями, рвясь в небо, но веревка не пустила его. Эйлия подняла голову — Крылатая Стража была занята боем с огнедраконами. Через Эфир она не могла их призвать в присутствии железа, и вообще помочь ей мог бы только херувим: дракон был бы так же беспомощен, как она.
Дюрон шагнул к ней…
…и, молниеносно повернувшись, воткнул меч в грудь Эррона. Лоаней хрипло взревел, поднял руки, хватаясь за лезвие, потом его ноги подкосились и он рухнул в розовые кусты и затих. Эйлия остолбенела.
— Я бы не дожил до таких лет, — заметил Дюрон спокойным и ровным голосом, вытаскивая меч из тела, — если бы верил предателям. К счастью, он мне больше не нужен. Пусть и тебе это послужит уроком, девица. Теперь отойди с дороги.
И он снова направился к Эйлии и Мандрагору.
Она побежала прочь, а он встал рядом с поверженным Мандрагором — и тут Эйлия сорвала с пояса Эррона кинжал с драгоценной рукоятью. Дюрон увидел это движение и обернулся к ней:
— Ты решила драться со мной вот этим ножичком? — спросил он презрительно.
— Нет, — ответила она. — У меня нет подобных намерений.
— Надо все-таки тебя убить, ибо я вижу, что ты по природе своей — коварная предательница. А то еще мой народ начнет тебя почитать, как твои невежественные подданные. Но сперва то, что важнее.
Он повернулся к Мандрагору, поглядывая на Эйлию.
Она снова побежала — на этот раз к виверну, который изо всех сил рвался улететь, обезумев от дыма и угрожающих языков пламени. Одним ударом она наполовину перерезала веревку, привязывавшую животное к дереву.
— Что ты делаешь? — завопил Дюрон, вдруг утративший свою невозмутимость.
Она повернулась к нему с ножом в руке:
— Отпускаю это создание на свободу. Если хочешь жить, Дюрон, забирайся ему на спину прямо сейчас. Этот виверн — твоя единственная надежда. Уходи и уноси с собой свое железо!
Их уже окружало огненное кольцо: горел весь замок. Расплавленный камень тек по мраморным полам, поджигая портьеры, гобелены и мебель. Виверн визжал и натягивал веревку, и та начала рваться на разрезе. Только несколько прядей еще удерживали зверя в плену, и Эйлия подняла нож, чтобы их разрезать. Изрыгая проклятия, Дюрон сунул меч в ножны и бросился в седло, но веревка лопнула как раз в миг его отчаянного прыжка, и он успел схватиться лишь за волочащийся конец. Виверн молниеносно взлетел в небо, во всю прыть спасаясь от огня, а Дюрон повис, болтаясь над ревущим пожаром, изо всех сил цепляясь за обрывок. Почти тут же зверь и человек исчезли в тучах дыма и пепла.