Ариадна обрывает нить
Шрифт:
Несомненно, что все интеллектуальные виды, рождённые в пекле зарождающейся Вселенной, пройдя сквозь миллиарды лет эволюции, будут, неизбежно стремится в колыбель своего первичного состояния – в далёкий космос, который манит и зовёт своими тайнами.
Достигнув этого уровня биологического или технического развития, интеллектуальные виды стремятся найти братьев по разуму, населяющих иные мир в огромной Вселенной, бессознательно осознавая их наличие, через информационное Поле Разума Вселенной.
Причина в том, что время от времени, к Единому Полю Разума Вселенной получают доступ отдельные, можно сказать, избранные представители каждого интеллектуального вида, населяющего различные биосферные ячейки Вселенной (жрецы, шаманы, гении, таланты, пророки и др.).
Эта же неведомая, но несокрушимая, извечная сила подтолкнула людей к освоению ближнего, а затем, и дальнего космоса. Именно она устремила к центру самой Вселенной «Нить Ариадны» – кусочек земного мира, с десятью представителями высшего, интеллектуального вида планеты Земля.
Учитывая данные предположения, становилось ясно, что окончательное решение должно быть за человеком, которому могут быть доступны самые сокровенные тайны Вселенной, а не за машиной, пусть даже и самой совершенной.
Необходимо помнить, что машина создана человеком, она не имеет прямо связи с окружающим миром, а, значит, она не может воспринимать его тонкие, тайные сигналы, предупреждения и послания. Её удел – это уровень чувствительности её датчиков – и не более.
Только человек, рождённый самой Вселенной, являющийся её неотъемлемой частью, способен уловить её подсказки и предостережения, которые приходят к нему в ощущениях, предчувствиях, снах и видениях.
Чтобы услышать голос Вселенной – надо его слушать.
Чтобы понимать Вселенную – надо доверять ей.
Глава 53
К удивлению остальных членов экипажа, быстрее остальных членов экипажа, общий язык взаимопонимания и дружеского общения с «LD» добился Щербаков. С тех пор, как экипаж начал осваивать работу с бортовым компьютером, Сергей каждую свободную минуту проводил за своим пультом, разговаривая с машиной, как со своим лучшим другом.
Он обсуждал с компьютером абсолютно всё, начиная с выбора блюд на обед или цвета рубашки, которую стоит одеть в этот вечер, вплоть до спора о смысле жизни и «философском камне», не говоря уже о шахматах, шашках и игру в «дурака». Однако, более всего, впечатляли их дуэтные спевки, которые проходили ежедневно.
Многие часы «LD» вынужден был заучивать любимые песни Щербакова, которые Сергей любил «мурлыкать» себе под нос во время работы или игры в шахматы. Не прошло и двух недель, как за шахматной доской, они оба напевали их любимые песенки, причём, не всегда Щербаков был запевалой. Впрочем, надо отдать им должное – пели они хорошо, с душой.
Не стало для всех неожиданностью и то обстоятельство, что «LD» начал активно использовать в своём лексиконе любимые выражения русского физика, которые давно и прочно вошли в жизнь экипажа.
Стоит заметить, что, именно, с лёгкой руки Щербакова, который стал для «LD» лучшим другом, компьютер получил долгожданное человеческое имя.
– Мужики, думаю, хватит унижать бортовой компьютер унизительной кличкой «LD». Настало время подарить ему приличное человеческое имя. – Заявил Щербаков. – Учитывая тот факт, что мы имеем дело с макропроцессором, то можно предложить ему… – Сергей задумался. – Например, «Макар». А что? Хорошее имя, но главное, редкое.
– Серёжа, почему «Макар», только потому, что он «макро», и только? – Поинтересовался Крис.
– Не обязательно из-за «макро». Все мы знаем, как глубоки его знания, и как далеко он смотрит в будущее, так далеко, что «туда Макар телят не гонял». Вот пусть и будет «Макаром». Впрочем, чтобы убрать все разногласия, мы можем спросить у него самого.
Призвав Ланца и Онри следовать за ним, Сергей, прервав свой обед и товарищей, направился к ангару, где стоял готовый к полёту звездолёт, ожидающий дня старта.
Заняв место за своим пультом, Сергей усадил друзей на два кресла, которые позаимствовал у астронавигаторов. Совершенно не обращая внимания на Онри и Криса, Щербаков завёл дружеский разговор с «LD» о погоде и разной чепухе, после чего, совершенно естественно, как у старого приятеля спросил:
– Послушай, дружище, ты не будешь против, если мы станем обращаться к тебе по имени?
– Валяйте, – мгновенно отозвался компьютер.
– А как тебе понравится имя «Макар»?
– «Макар» говоришь? Клёевое имечко, но главное, очень редкое. – Крис и Онри дружно засмеялись схожести в оценки имени Щербаковым и компьютером. – Согласен, пусть будет «Макар». – Добавил новоиспечённый «погонщик телят в дальние страны».
К имени быстро и совершенно безболезненно привыкли, как, впрочем, и к многим другим начинаниям, шуткам и прибауткам Щербакова, которые прочно вошли в обиход повседневной жизни экипажа.
Странно, но благодаря очередной веселой выходке русского физика, у всех, без исключения, появилось ощущение, что в их дружную компанию влился ещё один близкий человек по имени Макар, и никому не было дела до его внешности, главное, что они узнавали его по голосу и манере общения.
Впрочем, ещё важнее, что он оказался хорошим и очень терпимым собеседником, пытающимся понять человеческую логику и мир его чувств, не ищущий способов уйти от разговора или предложить первое попавшееся решение, не задумываясь при этом о последствиях.
Однажды, наблюдая за очередным философским спором между Макаром и Щербаковым, Анни, легко тронув Сергея за плечо, тихо шепнула ему на ухо: «Ты знаешь, Серёжа, я вдруг поняла, что Макар самый человечный из нас – он умеет слушать, уступать и никуда не спешит, когда кому-то надо выговориться».
– Что она тебе наговорила про меня? – Поинтересовался Макар.
– Что ты ей нравишься, дружище, – спокойно отозвался Щербаков. – Предупреждаю, я страшен в ревности.
– Успокойся, она не в моём вкусе, хоть и симпатичная.