Ариадна обрывает нить

Фед Александр

Основной причиной всех противоречий была невообразимо огромная масса звездолёта, которая была сопоставима с весом десятка космических челноков, которые, с таким большим трудом, человечество всё же научилось выводить в космос.

Весь полувековой опыт мировой космонавтики и освоения около земного пространства подсказывал единственно возможное решение – сборка звездолёта должна проводиться на околоземной орбите, причём, отдельными, как бы самостоятельными частями, как это делали с орбитальными станциями, собирая их, словно конструктор.

Однако и у

этого варианта были яростные противники. В основе их требования – собирать звездолёт на острове Вознесения, было утверждение, что только земная сборка может гарантировать нужное качество, исключающее всевозможные «если» и «вдруг». Однако чтобы согласиться на этот, весьма привлекательный вариант, необходимо было найти способ выведения корабля подобной массы в открытый космос с поверхности планеты.

К всеобщему удивлению, решить эту проблему помог случай. В состав рабочей группы конструкторов был включён японский физик Гото Тэцуя, проявивший интерес к столь трудной и необычной проблеме. Прибыв на остров, он, вместе с другими своими сотоварищами по научной группе, вторую неделю бился о стену проблемы, не находя выхода.

Измученные жарой и «мозговым» истощением, как они любили шутить между собой, почти вся исследовательская группа отправилась на пляж. Именно там и было найдено простое и гениальное решение. Глядя на весело катающихся с горки детишек, которые шумно плюхались в воду с небольшого трамплина, создавая фонтаны брызг, Тэцуя стал свидетелем весьма впечатляющего зрелища.

Огромный толстяк, с диким воплем пронёсся по жёлобу горки и, подлетев ввысь почти на полтора метра, плюхнулся в воду, породив истинное цунами, чем привёл детвору в неописуемый восторг.

– Есть! Есть! Я нашёл! – подобно Архимеду вскричал Гото, вызвав дружный хохот среди своих друзей физиков.

Так родилась идея разгонной горки в форме перевёрнутой циклоиды – дуги, которую рисует точка, расположенная на краю окружности, которую катят по прямой. С виду, эта линия напоминает половинку окружности, но немного «разогнутую» или вытянутую в середине дуги, но сохраняющую крутые края.

Особенность циклоиды такова, что катящийся по этой горке малыш на санках, не теряет ускорения ни в одной из точек, даже во время подъёма вверх, пролетев нижнюю точку. В идеале, скорости на старте и финише, при движении по циклоиде, совпадают.

Зная об этом замечательном свойстве данной геометрической линии, Гото Тэцуя предложил простое и, одновременно, гениальное решение: сделать огромную горку по форме циклоиды, длиной около двух километров и высотой стартовой площадки и точки отрыва около четырёхсот метров.

Более того, сама горка представляла монорельсовую трассу на магнитной подушке, какую используют на подвесных скоростных дорогах в Японии, позволяющих разгонять поезда до пятисот и более километров в час. Всё это, вместе взятое, позволяло разогнать платформу, с закреплённым на ней звездолётом до указанных скоростей.

В пиковой точке отрыва, проще говоря, в конце огромной дуги, на платформе со звездолётом срабатывала катапульта

взрывного типа, производящая мгновенный отстрел космического корабля от платформы и, добавляющая к его скорости, ещё пару сотен километров в час, правда, на очень коротком отрезке времени его пути ввысь.

В результате «пробега» по разгонной горке звездолёт выбрасывался на высоту более трёх километров, обладая в этой точке скоростью в пятьсот километров в час. Там, на высоте, он подхватывался двумя космическими сверхтягачами «Энергия», которые были прикреплены к его корпусу. Самые мощные в мире разгонные блоки включались в работу на высоте в три километра, разгоняя «блюдечко» звездолёта и устремляя его в открытый космос.

После выхода в около земное космическое пространство, отработавшие блоки «Энергии», отсоединялись от «Нити Ариадны». Обретя, таким образом, полную свободу от земных оков, звездолёт переходил на собственную тягу прямоточного термоядерного двигателя, способного разогнать его до, поистине, космических скоростей, сопоставимых со скоростью света.

Впрочем, если старт звездолёта, от верхней площадки разгонной горки до выхода его в открытый космос можно, вполне оправданно, назвать молниеносным, то набор скорости на термоядерном топливе проходил медленно, постепенно, километр за километром в секунду, но главное – верно и неотступно, стремясь угнаться за световым лучом.

Впрочем, такие субсветовые скорости становились реальностью, когда в струю раскалённого гелия, исходящего из рабочей зоны термоядерного реактора, помещали гранулу антивещества. По краю, вытянувшегося на тридцать метров, параболического зеркала отражателя активизировались излучатели, но уже электронного зеркала, уходящего на десятки километров, словно хвост кометы.

Конечной целью, процесса аннигиляции гранулы антивещества с гелием, был мощнейший поток фотонов, уплотнённый многокилометровым зеркалом электронного отражателя и разгоняющий корабль до около световых скоростей.

Впрочем, всё это ожидало своего срока – момента выхода звездолёта за пределы пояса астероидов и орбиты величественного Юпитера, способного вторгнуться в любые, самые смелые планы, своими гравитационными полями.

Часть XXIII

Глава 50

Впрочем, всё выше перечисленное: старт, разгон, отработавшие баки «Энергий», термоядерный и фотонный двигатели, – всё это было в будущем, пусть и не столь далёком.

В данный момент, «Нить Ариадны» грозно возвышался на самом верху циклоидной трассы, почти на полукилометровой высоте. Внизу, в двух километрах от мыса, на не так давно построенных трибунах, предназначенных специально для наблюдения за стартом звездолёта, расположились многочисленные зрители.

Впрочем, кроме сидячих мест, там было всё необходимое: комментаторские кабины для ведущих телеканалов мира; места для почётных гостей и журналистов; сектор для друзей и родственников астронавтов.