Арина Родионовна
Шрифт:
Каких-либо интересов внепушкинского дома у стареющей крестьянки не было да и быть не могло, разве что тосковала она по своим собственным чадам. Возможно, что Арине Матвеевой, некогда избежавшей встречи с суровым государем Павлом Петровичем, довелось издали, из толпы зевак, лицезреть его августейшего сына, императора Александра I. В начале века царь не раз посещал Москву и пребывал там, в частности, в декабре 1809 года [169] . Тогда в народе о молодом властителе поговаривали всякое, по преимуществу хорошее, но удостовериться в том, что благолепный Александр Павлович более милостив, нежели его убиенный батюшка, Арине Родионовне так и не довелось.
169
В черновой редакции главы «Москва» <«Путешествия из Москвы в Петербург»>
Летние месяцы Пушкины и М. А. Ганнибал обычно проводили в Захарове. Позднее поэт и переводчик А. А. Венкстерн, посетивший усадьбу, описал её в «Биографическом очерке А. С. Пушкина» (1899) довольно-таки меланхолично: «Унылая, плоская местность, с тёмною зеленью елового леса и печальными ветвями берёз, старинный барский дом с флигелями и службами на берегу пруда, обросшего вековыми липами — таков был общий характер Захарова…» [170]
170
Цит. по: Ульянский.С. 28.
Несколько по-иному характеризовал Захарово издатель «Русского архива» П. И. Бартенев: «Оно не отличается особенно хорошим местоположением, но в нём можно иметь все удовольствия деревенской жизни. Недалеко от усадьбы берёзовая роща, в которой обыкновенно при хорошей погоде обедывали и пили чай. Дальше сад и пруд с огромною липою, у которой любил играть Пушкин. В сельце раздавались русские песни; Пушкин имел случай видеть народные праздники, хороводы» [171] .
171
Бартенев.С. 58–59.
Сам Пушкин предавался (в «Послании к Юдину», 1815) радужным воспоминаниям о деревне:
Мне видится моё селенье, Моё Захарово; оно С заборами в реке волнистой, С мостом и рощею тенистой Зерцалом вод отражено. На холме домик мой; с балкона Могу сойти в весёлый сад, Где вместе Флора и Помона Цветы с плодами мне дарят. Где старых клёнов тёмный ряд Возносится до небосклона, И глухо тополы шумят — ………………………………… Вблизи ручей шумит и скачет, И мчится в влажных берегах, И светлый ток с досадой прячет В соседних рощах и лугах… ( I, 129).Впоследствии, уже в XX веке, сельцо Захарово назвали «„детской“ пушкинского Дома» [172] .
По завершении летнего сезона Сергей Львович обычно возвращался в Москву, на службу, а кто-то из дам, вместе с детьми и прислугою, нередко оставался тут и на зиму. «Предположение о проживании Марии Алексеевны, Надежды Осиповны и её детей в Захарове не только летом вполне вероятно, — пишет А. И. Ульянский. — К Арине Родионовне это относится ещё в большей мере, что видно из <…> записей исповедных ведомостей по Москве» [173] . И действительно, в названных документах крестьянка после 1803 года не была упомянута ни разу.
172
Юрьева И., Смирнов Л.«Детская» пушкинского Дома: Захарово // Наше наследие. 1988. № 2. С. 130–139.
173
Ульянский. С.28.
Находясь подолгу в Захарове, наша героиня, вероятно, имела — как «столбовая крепостная» — постоянное пристанище в одном из благоустроенных усадебных флигелей, подле детей. От такого соседства выигрывали все: и они, и она.
А «пушкинята» между тем росли, всё чаще гляделись в зеркала, меняли платьица, костюмчики и игрушки. У Оленьки появились гувернантки; большую роль стал играть состоявший при Саше почти тридцатилетний дядька Никита Козлов (тот, как известно, не покинул своего питомца до самой святогорской могилы). Мальчик с «африканскими чертами физиономии» (М. Н. Макаров) развивался особенно быстро: он внимательно вслушивался в литературные разговоры именитых гостей, выказывал «охоту к чтению» (XII, 308)и протоптал тайную дорожку в библиотеку отца; пытался заниматься сочинительством и смешил сверстников французскими эпиграммами и баснями; выезжал на детские балы и уже деловито влюблялся. «Он стал резов и шаловлив», — вспоминала пушкинская сестра [174] .
174
ПВС-1. С. 44.
Да и избалованный Надеждой Осиповной Лёвушка Пушкин. «родному брату брат», едва выйдя из пелёнок, торопился догнать старших, и бдительный нянькин дозор порою докучал ему.
Дети начали учиться. Первой их наставницей в русской грамоте и чтении была бабушка Мария Алексеевна. «Женщина замечательная, столько же по приключениям своей жизни, сколько по здравому смыслу и опытности, — писал о М. А. Ганнибал П. В. Анненков. — Барон Дельвиг ещё в Лицее приходил в восторг от её письменного слога, от её сильной, простой русской речи. К несчастью, мы не могли отыскать ни малейшего образчика того безыскусного и мужественного выражения, которым отличались её письма и разговоры» [175] . Как и Арина Родионовна, бабушка взяла за правило регулярно рассказывать детям сказки и семейные легенды.
175
Анненков.С. 12.
Затем наступил черёд учителей и гувернанток «приватных», сиречь приглашаемых: русских, французов, немки и англичанки. Попадались среди этой публики и «дельные» лица, кое-чему сестра с братом от них, безусловно, научились, однако при оценке деятельности педагогов не будем забывать и позднейших пушкинских высказываний относительно «недостатков» полученного им «проклятого» образования (XIII, 121).Впоследствии Л. С. Пушкин, говоря об Александре, подчёркивал: «Вообще воспитание его мало заключало в себе русского; он слышал один французский язык…» [176]
176
ПВС-1. С. 58. Выделено Л. С. Пушкиным.
Первоначальные привязанности нередко забываются детьми, вытесняются из их сердец иными, более зрелыми, увлечениями. В доме Пушкиных такого, к счастью, не случилось. «Пушкинята» взрослели, обретали новые интересы и круги общения — но при этом не отдалялись от «общей няни», не разжаловали её в едва замечаемую, завершившую свою миссию, прислугу. Они, быть может и незаметно для себя, сроднилисьс Ариной Родионовной [177] . А крепостная баба, души не чаявшая в Ольге и Александре, в неразлучных «голубушке» и «дружочке», верно, и мечтать не могла о подобной планиде.
177
Лев Сергеевич Пушкин, добрый, беспечный и эгоистичный, рос и вырос всё-таки другим: он относился к Арине Родионовне как к няньке,более «традиционно».