Арина (Роман, повести)
Шрифт:
— Ладно, какой бы Жора ни был, он все-таки врач, учится в аспирантуре, — нетерпеливо сказала Люся, продолжая расхаживать по комнате. — А кого ты себе выискал? Ведь любой скажет, она тебе не пара, просто смешнее трудно придумать — кандидат наук и парикмахерша!.. Это черт знает что, настоящий мезальянс!..
— Ну ты и сильна, нечего сказать! — покачал головой Дмитрий. — Ты хоть знаешь смысл этого слова? Какой же тут мезальянс? Я что, по-твоему, некий князь, а Катя — дворовая девка? Этак ты и королем меня вообразишь!..
— А брось, много ты понимаешь, мезальянс есть мезальянс, один на все века, — не согласилась Люся. — Времена меняются,
— Неужели ты в самом деле написала? — еще не совсем веря сестре, встревожился Дмитрий, заранее представляя, какой переполох может вызвать ее письмо у родителей.
— Нет, я шутки шучу… — усмехнулась Люся, вовсе не чувствуя себя виноватой. — Брат родной гибнет, а я должна радоваться?..
— Ах вот оно как!.. Ну, поздравляю тебя, ты далеко пойдешь… — бледнея и дико тараща глаза, выкрикнул Дмитрий. — Что ж, ты стала полноценным Лю-сье-ном!.. — И он тут же поднялся с кресла.
Впервые видя Дмитрия в таком гневе, Люся вмиг поняла, что все ее планы женить его на Инге могут безбожно рухнуть, и она, зная слабость брата, который робел женских слез, обхватила голову руками и грохнулась на диван. «Позор!.. Позор!..» — закричала Люся, вся содрогаясь в плаче. Но Дмитрий даже не посмотрел в ее сторону, он накинул на плечи пиджак и вышел из квартиры.
XIX
Эта привычка осталась у Дмитрия еще со студенческих лет: если у него что-либо не ладилось в жизни, отчего в голову сразу лезли смутные мысли, он отправлялся к метро и вертелся там, на этом бойком пятачке, час-другой, занимая себя мелкими забавами. Он покупал газеты, чистил туфли, ел мороженое, пил газировку и невольно поглядывал на людей, которых поглощало и выплескивало метро. Тут было все не так, как на троллейбусно-автобусных остановках, где люди, сиротливо посматривая по сторонам, нервно переминаются с ноги на ногу, кутают лица от ветра в поднятые воротники и на чем свет стоит бранят неведомых им злодеев, по воле которых так редко ходят автобусы с троллейбусами. У метро людской поток всегда течет ровно и весело, будто река после схлынувшего половодья, когда воды еще много, но она уже вошла в свои берега и устремилась в долгую дорогу. Эта уверенность людей, постоянное их движение как нельзя лучше врачевали Дмитрия, и он, побыв некоторое время у метро, уже иными глазами смотрел на свои житейские тревоги, и таким простым и доступным сразу представлялось ему то, что прежде казалось неразрешимым и трудным.
Так было с Дмитрием и на этот раз. Побродив минут сорок у метро ВДНХ, он опять обрел душевный покой, и ему теперь виделись мелкими и пустячными хитроумные уловки сестры, все ее козни против Кати. Пусть в самые ближайшие дни им придется съездить в деревню и как-то успокоить родителей, которым сестра, видно, черт знает что написала, но в этом Дмитрий не видел никакой беды, напротив, будет даже лучше, если он явится к отцу с матерью раньше с невестой, а не с женой. Веря в благоразумие стариков, которые не станут, конечно, мешать его женитьбе, он в то же время понимал, что им будет приятно, когда сын приедет в отчий дом как бы за родительским благословением.
От метро Дмитрий прошел на Аллею
Дмитрий бросил в урну недокуренную сигарету и вошел в телефонную будку, стал звонить домой. Сестра, видимо, ждала от кого-то звонка и тут же взяла трубку, бодро сказала:
— Ал-л-е-е!..
— Это я, ты что там поделываешь? — нарочито сурово спросил Дмитрий.
— Плачу, чего ж мне еще остается… — На этот раз в ее голосе уже была убийственная печаль.
— А ты, я смотрю, искусно перевоплощаешься. Может быть, тебе перевестись в театральное?..
— Не-е, не стоит, я сыта твоим представлением. Мне сейчас звонил Жора, я ему все рассказала. Он минут десять боролся со смехом, когда узнал, на ком ты собрался жениться.
— Он после этого от тебя еще не отказывается? — спросил Дмитрий, у которого мелькнула догадка, что Жора, помимо всего прочего, хочет через Люсю породниться с Ингой.
— Опять ты катишь на Жору!.. — недовольно фыркнула сестра.
— Я вот думаю, как бы Жора теперь тебя не разлюбил…
— Одну минуту, кто-то звонит в квартиру, — сказала Люся и положила трубку, а потом весело сообщила: — Это Инга пришла. Ты скоро будешь дома? Она что-то хочет тебя видеть.
Дмитрий понял, что сестра в спешном порядке собирает силы, готовя против него психологическую атаку. За какой-нибудь час она всполошила всю свою «бандочку»: Жора ей, оказывается, уже звонил, Инга явилась собственной персоной. Ну и что ж, это даже к лучшему, он и сам давно хотел поговорить с Ингой, но все не было времени. А сегодня Катя допоздна дежурит, да и вечер пошел как-то кувырком из-за глупенькой сестрицы.
— Позови ее к телефону, — попросил Дмитрий.
Взявшая трубку Инга, видимо, показывая, что она в хорошем настроении, дурашливо протянула:
— Я на про-о-воде…
— Знаешь что, — по-деловому сказал ей Дмитрий, — выходи сейчас на улицу, поверни направо и шагай, пока не упрешься в ресторан. Там я буду тебя ждать.
— О-о, это для меня столь неожиданно, к тому же я в скромном наряде… — как-то неопределенно ответила Инга, которой (Дмитрий слышал) что-то шептала сестра. — Но я не смею отказываться, так оригинально меня еще никто не приглашал в кабак.
Минут через двадцать Дмитрий, щурясь от низкого солнца, которое на исходе дня освещало все окна и стеклянные двери ресторана, стоял у его входа и поглядывал в ту сторону, откуда должна появиться Инга. В этот теплый летний вечер мало находилось охотников забиваться в душный прокуренный зал, а потому и возле ресторана и на самой улице было тихо и безлюдно. Лишь из огромного дома со множеством подъездов, который все называли «Шанхаем», изредка кто-нибудь выходил, направляясь к троллейбусной остановке. Вскоре из-за угла «Шанхая» вынырнула Инга в дымчато-синем джинсовом платье, из-под воротника которого выглядывала белая водолазка. На груди у нее висел на цепочке старинный кулон, в котором огнем горел бриллиант.