Аринка, Жена Ваньки_Каина
Шрифт:
КАМЧАТКА. Так что, раб божий Ванька-Каин, с праздником тебя иконы Божьей Матери "Достойно есть".
ОСИПОВ. И тебя, раб божий Петюня Камчатка, ибо "Милующая".
ГОЛОС ФЕДЬКИ. И никакие вы, дяденьки, не рабы, но сыны Божьи.
КАМЧАТКА. Свят-свят-свят...
ОСИПОВ. Выходи из кустов, богослов.
ГОЛОС ФЕДЬКИ. А не убьёте?
КАМЧАТКА (поднимает камешек). Чего надо?
ГОЛОС ФЕДЬКИ. С вами хочу быть, поступить в вашу ватагу.
КАМЧАТКА. А ну, выйди. (Кидает в кустарник камень навесом.)
ГОЛОС ФЕДЬКИ. Ой!
ОСИПОВ. Как ты так, не видя, попадаешь?
КАМЧАТКА.
ФЕДЬКА (из кустарника). Иду-иду уже. (Выходит.) Вот, я вышел.
КАМЧАТКА. Да он же тот самый, а где девка?
ФЕДЬКА. В безопасности.
ОСИПОВ. И почему же мы не рабы?
ФЕДЬКА. Сказано в Евангелии Апостола Луки: "Не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь, и вот вам знак: вы найдёте Младенца в пеленах, лежащего в яслях. Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы - сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего "Авва, Отче!" Посему ты уже не раб, но сын, а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа".
КАМЧАТКА. Может, в кабак, Вань? Развеем умственные туманы-растуманы...
ФЕДЬКА. Мне пятнадцать лет, отец - копиист Сыскного приказа, Герасим Половцев. Меня не скарб с хоромами влечёт и прочее добро, воли хочу, силы, право ходить, куда иду, любить, что вздумается, и не шарахаться от собственной тени, никого и ничего не бояться, самому быть тем, кто страх наводит. Так-то бы проще поступить в сыщики, чем кого-то просить, да самому и наводить порядок, хоть среди государевой, хоть среди вольной лихости, только правильному пацану на службу поступать позорно. Когда тебя, Иван Осипович, перевезли из села Иваново Ярославской губернии на господский двор купца Филатьева, было тебе тринадцать. Ты в тот же год обокрал хозяина и бежал. Стакнулся с бывшим матросом Петром Камчаткой, который принял в ватагу. Я сейчас старее, чем ты тогда, дядя Ваня, прими! Я ж уже искал тебя, а тут такой случай.
КАМЧАТКА. Дядя Ваня, у тебя племянничек нарисовался.
ФЕДЬКА. Я песню про тебя новую знаю. (Поёт.) По Покровке едут сани, Кони мчат во весь опор. Погоняет Ванька-Каин, Погоняет Ванька-вор. А у вора чёрный волос, А у вора острый глаз. Ванька жалости не знает, Время к ночи - ванькин час. Ванька, Ванька, Ванька-Каин - Не боярин, не холуй. Ванька, Ванька, Ванька-Каин, Ванька-Каин, не балуй!
КАМЧАТКА. Ёшкин-свет, вот гадская монашина, нога болит аж в голову отдаёт, как копьём протыкает. А девку тебе, паря, не жалко бросать?
ФЕДЬКА. Девок на Москве много, а жизнь единственная. Когда ты меня не возьмёшь, сам стану Ванькой-Каином.
Осипов бьёт Федьку в голову, тот падает без сознания.
КАМЧАТКА. Хлюпик, ты его ладошкой слегка приложил, а он сразу спать. Ишь ты, в Каины захотелось. Хороший парнишка, дельный, а ведь я его чуть не порешил.
ОСИПОВ. Монахи дерутся, девки не даются, пацаны перед серьёзными ворами речь держат, куда жизнь катится. Идём. (Уходит.)
КАМЧАТКА (на ходу). Маловато
Из кустов выходит Василий, берёт Федьку на руки.
ВАСИЛИЙ (поёт). Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем. (Уходит.)
СЦЕНА 2. Сентябрь. Горница в доме Корытина. Корытин, Дарья и Аринка обедают.
КОРЫТИН. Аринка, принеси квашенки.
ДАРЬЯ. Андрей, дай дочери поесть спокойно, я уже отобедала, схожу.
АРИНКА. Что вы, матушка, мне в удовольствие. С брусничкой, тятя?
КОРЫТИН. Пожалуй, с морошкой.
АРИНКА. Я - мухой. (Убегает.)
КОРЫТИН (вослед). Гляди, о притолоку лоб не расшиби, муха! Замечательная ты у меня, Дарьюшка, чужое дитя тебе, как родное. Калитка стукнула, пришёл кто-то.
ДАРЬЯ. Неродных детей у женщины быть не может, родина не та, что рожает, а та, что любит. Точно кто-то в дом вошёл.
КОРЫТИН. Мне повышение обещают, достаток в доме и без того есть, не пора ли тебе своё дитя нам подарить.
Стук в дверь, входит Осипов.
ОСИПОВ. Хлеб - соль, хозяева.
КОРЫТИН. Спаси Бог, и тебе не отощать. За стол не зову, на врагов пищи не рассчитано, а друзей к обеду не ждали. Красный угол, если что, вон там.
ОСИПОВ. Не люблю углов, мне привычнее простор, чем шапку ломать. Посудачить пришёл, тебя, Андрей Афанасьевич, разные люди за достойного сыщика рекомендуют вас с человеческим нутром, едва ли не справедливым. На улице особо светится мне резону никакого, опять же сентябрь от сырости нынче особенно промозглый, так что, обожду в сенях, покуда отобедаете.
КОРЫТИН. По делам просителей принимают в Приказе.
ОСИПОВ. А у меня и дело, и слово, можно сказать, Государево.
КОРЫТИН. Ого. Вот как?
ДАРЬЯ. Я выйду и Аринке накажу, чтоб в горницу ни шагу.
ОСИПОВ. Заринка!?
ДАРЬЯ. Бог с вами, господин, я Дарья.
ОСИПОВ. А, да-да-да-да, у Заринки нос был с горбинкой и глаза широчее, виноват, двадцать с лишним лет, со времён купца Филатьева не виделись, обознался.
ДАРЬЯ. Бог с вами. (Уходит.)
КОРЫТИН. Купец Филатьев? У него дворовая девка Заринка была. Смекаю, ко мне пришёл никто иной, как Ванька-Каин?
ОСИПОВ. Он, господин протоколист, он, проклятый.
КОРЫТИН. Бойся меня, разбойная утроба, колодки по тебе не то, что рыдают, стенают, а ещё я не люблю мутных.
ОСИПОВ. Слышал, мол, справедливость - твой бог, сыщик.
КОРЫТИН. Мой бог - православная вера, а служу я государю. Хватит суесловить, излагай свою муть, небось, развиднеется.
ОСИПОВ. Хочу служить государю. Доносителем.
КОРЫТИН. Ох, ты ж, матерь божья... не ждал.
ОСИПОВ. Чего хочу, господин Корытин, одно - представь меня тому, кто в Сыскном Приказе имеет полномочия выслушать и тут же решить судьбу моего хотения.