Аристократ обмана
Шрифт:
– Ваше благородь, вы бы некрепко за дверцу-то тянули, – жалостливо протянул извозчик, – а то она того… отвалиться может. А это, стало быть, дополнительные расходы.
Леонид поднатужился и, собрав по крупицам трезвость, спрыгнул с подножки. Ему показалось, что получилось на удивление легко, даже где-то молодцевато. В действительности его спрыгивание больше походило на падение мертвецки пьяного человека – не подставь дюжий цыган руки, он ткнулся бы физиономией в булыжник.
Сделав несколько неверных
– Господа, это вы, случаем, не ко мне обращаетесь?
– Поручик, – проговорил все тот же толстощекий франт, – вы изрядно пьяны, я бы вам посоветовал проспаться. А уж там можно и поговорить.
– К сожалению, не знаю, кто вы такой и чем занимаетесь, но у меня достаточно сил, чтобы вытряхнуть ваши толстые ляжки из дорогих портков.
Раздался сдержанный смех. Понемногу Варнаховского обступали приятели, справедливо полагая, что дело закончится очередной развеселой забавой. И по тому, как задорно светились их глаза, было понятно, что им не терпится принять участие в назревающем веселье.
– Вы, видно, плохо представляете, с кем имеете дело.
– Прекрасно представляю. Потому что вижу перед собой двух надутых индюков, ищущих приключения на свои толстые задницы.
Стоявшие рядом приятели поддержали шутку хохотом. Похоже, ожидания целиком оправдывались.
– Это черт знает, что такое! Полиция! Где у нас полиция?! – громко завопил толстощекий, привлекая к себе всеобщее внимание.
– Господа, – повернулся Варнаховский к приятелям. – Эти господа совершенно не представляют, как вести себя в благородном обществе. Я предлагаю их проучить.
– Это мы мигом, – принялся засучивать рукава Борис Салтыков.
– Только, ради бога, не нужно их бить! – принялся наставлять поручик. – Давайте просто сбросим их в Неву, чтобы они прополоскали свои мозги и набрались уму-разуму.
Новая забава была встречена с восторгом. Несколько пар рук, преодолевая протесты толстощекого, выволокли его из кареты и под веселый смех потащили к реке.
– Господа, что происходит?! Я буду жаловаться! – кричал толстяк. – Я действительный статский советник Министерства юстиции.
Чем вызвал очередной взрыв хохота разгорячившихся офицеров.
Его более молчаливый сосед с перекошенным от страха лицом умолял офицеров лишь об одном: не кидать вниз головой. Просьба была услышана. Взяв юношу за руки и за ноги, его широко раскачали и на счет «три» швырнули в темную воду, по-ребячьи обрадовавшись огромному количеству брызг. Столь же незамысловато поступили и с толстощеким господином, который даже в момент падения не желал расставаться со своим черным кожаным портфелем.
Филимонов вышел из управления, с изумлением обнаружив, что кареты нет на месте.
– А где
– Так вы его давеча с Рыковым отправили, – удивленно ответил тот, пожав плечами.
– Ладно, пусть Назар запрягается, поеду на его таратайке, – сказал Филимонов.
– Так его тоже нет, на этом экипаже чиновник по особым поручениям Васильевский отбыл. Срочно, говорит, надо.
– Что ты будешь делать! Когда ехать, так никогда кареты не сыщешь… Ладно, лови какого-нибудь «ломового», пусть сюда едет.
Через пять минут подъехала карета, на передке которой восседал степенный извозчик.
– Что-то у тебя, братец, карета дрянь! – высказался Владимир Гаврилович. – Сиденья рваные, солома отовсюду торчит…
– Скверная карета, барин, – легко согласился извозчик. – Да и лошаденка худа. Вон как бока исхудали, почитай, двенадцать годков ей. Как с ней из деревеньки прикатил, так и служу. Вот свалится где-нибудь посередь прошпекта, так уже и не поднять.
– А ты бы не колотил ее шибко, глядишь, и без приключений бы добрались.
– Доберемся, барин, – пообещал извозчик, – тут недалече. Када из деревни-то уезжал, думал, разживуся, избенку построю, а теперь думаю, где тут разживесся-то? Вот сам пощитай, от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры шесть копеек будет. Про какие тут капиталы говорить? На гороховый суп хватило бы! Э-эх! – принялся он подправлять кусок старой шинели, сползающий с козел.
– Где он, узнал? – спросил Филимонов у адъютанта.
– В ресторане «Самарканд».
– Поехали!
Через узенькие стекла в широченных рамах был виден вечерний Санкт-Петербург, понемногу наполнявшейся огнями.
Лошаденка и вправду была не ахти: бока ввалились, грива поредела, хвост пооблез, а на поворотах ее так заносило, что она начинала бестолково сучить ногами, и Владимир Гаврилович всякий раз опасался, что животина может расшибиться о мостовую. При этом кучер имел скверную привычку погонять ее на поворотах толстой плетью.
– Кажись, приехали, барин, – объявил извозчик, когда впереди полыхнули огни ресторана «Самарканд».
– А это что такое? – удивленно показал начальник сыскной полиции на толпу, собравшуюся у гранитного парапета.
Присмотревшись, он увидел в реке двух людей, колотивших руками по воде. Вдоль ограждения стояло десятка три развеселых зевак, с восторгом наблюдавших за бедолагами. Здесь же небольшая группа офицеров. Собравшимся было весело, чего нельзя было сказать об утопающих горемыках.
– Господа офицеры шуткуют, – сообщил извозчик. – Видать, в кураже. Сбросили каких-то несчастных в воду и сейчас глядят – потопнут али нет.
– Тоже мне забава! Останови здесь! – приказал Владимир Гаврилович.