Аристократ. Пять Грязных Искусств
Шрифт:
Рубашка насквозь промокла, и пришлось её снять. Заодно я стянул ещё и туфли с носками, оставшись босиком. Перебинтованная правая рука мне почти не мешала, я уже успел о ней забыть. После такой чудовищной боли в бедре я бы вряд ли заметил слабое нытье где-то ещё.
Как и хотела Сильвер, с меня градом лился пот, а я всё продолжал отрабатывать удары, теперь уже на самом крупном набивном мешке-цилиндре, только не кулаками, а ногами. Всё колотил и колотил, пил синий отвар и снова колотил… до изнеможения, до безумного остервенения, пока от усталости меня не начало качать.
Я навалился на канаты ринга, прикрыл глаза, отдохнул немного и выровнял дыхание. Отвар в графине закончился, а пот всё сочился из меня, стекал по лицу крупными каплями, жёг губы и глаза.
Я вытер лоб ладонью и заставил себя выпрямиться.
Оглядел зал.
Но на этот раз к ударам я не вернулся. У меня возникла другая идея, странная, не знаю, откуда вдруг она взялась. Я прошёл к ящикам с оружием, открыл тот, где хранились револьверы, и взял первый попавшийся. Захватив коробку с патронами, я отправился в гостиную, уселся в кресло у журнального столика, на котором до сих пор стояла баночка с зеркальной жидкостью, и откупорил крышку на баночке. Вгляделся в зеркальную поверхность, невольно вспоминая, как сидел напротив Бартоло в «Красном Капкане» и смотрел в ладонь Софи.
Выдохнув и закусив губу, я высыпал на стол пять пуль из коробки и приготовил револьвер к зарядке. Потом взял первый патрон, обмакнул его в зеркальную жидкость и вставил в канал барабана. То же самое я проделал с остальными четырьмя патронами.
— Ты чего делаешь? — услышал я сбоку сонный голос Хиннигана.
— А ты не видишь? — вопросом на вопрос ответил я, не глядя на него.
— В пять утра? — Хинниган шумно и протяжно зевнул.
Я отложил револьвер на стол и взглянул на помятого после сна Хиннигана.
— С чего ты взял, что сейчас пять утра?
Тот пожал плечами.
— Я всегда просыпаюсь в пять утра, срабатывает мой внутренний будильник. Потом я иду завтракать, но чую, здесь меня никто не накормит.
Я усмехнулся.
— Угадал. Тут самообслуживание.
Вздохнув, Хиннган протёр глаза и отправился на кухню, оттуда донеслось шуршание пакетов и коробок, следом — невнятное бормотанье. И пока Хинниган выискивал съестное, я решил отправиться в ванную, чтобы смыть с себя пот ночной тренировки, сменить бинты на руке и переодеться в свежую рубашку.
На это ушло не меньше получаса, долго возился с перевязкой.
Выйдя из ванной, я обнаружил Хиннигана на кухне, жующим печенье.
— Ничего готового не нашёл, — сообщил он с печалью в голосе и протянул мне распакованную пачку печенья. — Будешь?
По привычке я хотел отказаться, но мой желудок внезапно заявил, что это в корне неверно. С удивлением я обнаружил, что мне хочется есть. Есть! А я уже и забыл, как это — ощущать здоровое чувство голода. И тут оно вернулось, полноценное и человеческое.
Я уничтожил пачку печенья в считанные минуты и принялся шарить по коробкам.
— Что-нибудь ещё есть?
— Сухари в шкафу, — с усмешкой сказал Хинниган.
Я тут же полез в шкаф, достал пакет с сухарями, но успел зажевать только один.
В гостиной пронеслось гулкое эхо шагов, и мы с Хинниганом в недоумении уставились друг на друга, когда их услышали.
Потом последовал тревожный призыв:
— Рэй!
Через пару секунд в дверном проёме показалась Сильвер, запыхавшаяся, с огромным бумажным пакетом в руках. Увидев директора, Хинниган натянуто улыбнулся.
— Доброе утро, доктор Сильвер.
Та покосилась на него, кивнула в ответ.
— Не очень-то оно доброе, мистер Хинниган, — и устремила взволнованный взгляд на меня.
— В чём дело, док? — нахмурился я.
Сильвер помедлила с ответом.
В воздухе повисло напряжение. Видно было, что директор боролась самой с собой, ей не хотелось произносить того, что она была вынуждена сказать:
— Я понимаю, что ты не готов, Рэй… ты совсем не готов и сам это понимаешь… но у нас не осталось времени. Нас лишили и тех двух суток, о которых я говорила. — Она нервно перехватила пакет другой рукой, помолчала пару секунд, а потом произнесла резко и безжалостно, будто пулю в голову пустила: — Выходим через час.
***
Сильвер попросила Хиннигана остаться на кухне, меня же позвала за собой в комнату.
Вид у неё был необычный.
Директор предстала в чёрном. На ней было строгое платье до пола с длинными рукавами и глухим воротником, кружевные перчатки, шляпка с короткой вуалью, украшенная чёрным цветком, а на запястье висела маленькая сумочка на ремешке. И на фоне всей этой мрачности выделялись алые-алые губы, настоящая роковая кроваво-красная петля.
Было в Сильвер что-то жуткое, во всём её виде, жестах, в каждой позе. И в то же время в полутонах её голоса я уловил мягкость и трепет.
— Рэй… — она поставила бумажный пакет на кровать и обернулась на меня, подождала, пока я закрою за собой дверь, и продолжила: — Рэй, я принесла всё, что нужно. Я понимаю, что мы оба… мы с тобой… мы можем не вернуться сегодня обратно… и в то же время я понимаю, что мы обязаны пойти. И мы пойдём. Мы… — её алые губы дрогнули, — мы… пойдём на смерть, если нужно. Я пойду на смерть, если нужно.
Она отвернулась и быстро прошла к шкафу, вынула оттуда костюм, прикрытый белой тканью.
— Надень это.
Сильвер протянула одежду мне.
Я кивнул и, не глядя, что это за вещи, забрал их у Сильвер. Уже в ванной стянул белую ткань и увидел, что держу в руках чёрный костюм в комплекте с белой рубашкой и чёрным галстуком.
Сразу видно, дорогущий и пошитый на заказ.
И что-то подсказывало мне, что этот костюм не для обычных приёмов или встреч. Было в нём что-то вычурное, но я не разбирался в модных направлениях, поэтому даже не пытался это понять. Без лишних размышлений напялил всё на себя за несколько минут, только галстук не завязал. Перекинул его через плечо, вспомнив кое о чём важном.