Аристократ. Пять Грязных Искусств
Шрифт:
Харпаг взвыл, отбросил меня на порушенные люстры и обхватил лапами морду. Так я выкроил себе ещё немного времени…
Только и мне самому понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Пока харпаг скулил, толкая пальцы себе в глазницу, я стёр с лица едкую слюну, сплюнул кровь и пополз к противоположному краю зала. Силы во мне почти не осталось… никакой силы… зато созрел план.
Только бы добраться.
По пути я сгрёб винтовку, подтянул, ухватив за ствол. Подогнул правую ногу под себя, оперся на ладони и одно колено, стараясь как можно меньше шевелить левой ногой. Харпаг прилично помял её. Кость, вероятно, была не сломана, но треснула, это точно. Навалившись всем весом на винтовку и используя её, как костыль, я наконец поднялся.
Постоял так немного, побеждая головокружение, и поковылял в сторону сцены.
Каждый шаг приносил боль, прерывал дыхание, опухоль в левой ноге росла. А ещё… чёртов харпаг перестал скулить, что наводило на нехорошие мысли.
И точно. За спиной снова раздались звуки грузной поступи.
Я ускорил шаг, если моё неуклюжее ковыляние вообще можно было назвать шагами. Деревянный приклад винтовки чаще застучал о каменный пол… ещё несколько шагов… ещё несколько… стук приклада… шаг… стук… шаг…
Вот и сцена.
Я бросился на невысокий подиум плашмя, откинул винтовку и пополз. Но уже догадывался, что не успею, мне просто не хватит скорости. Увы, я не ошибся.
Харпаг настиг меня, когда я уже почти добрался до опрокинутого гроба. Он снова обхватил меня лапой, на этот раз сжав предплечья, чтобы я не смог шевелить руками и снова не угодил ему чем-нибудь в глаз.
Он решил больше не рисковать и не приближать врага с ножами к своей морде, поэтому поступил проще: поднял меня над сценой на высоту своего роста, а оттуда с силой швырнул вниз, о пол. Он глушил меня, как глушат рыбу о камень, чтобы я, наконец, затих и дал себя сожрать.
И у него почти получилось.
Я ударился прямо о гроб, приложился так, что в глазах поалело и раздвоилось. Крышка с хрустом сдвинулась, и из гроба вывалилось тело, окатив смрадом округу. На это я и рассчитывал, вспомнив рассказы Генри Ордо о том, как харпаги каждый Час Тишины атакуют кладбище. Когда в городе столько живых адептов, почему они ищут мёртвых и разложившихся? Возможно, для них это особое лакомство, не знаю…
Мой расчёт был построен на голой догадке.
Да, нехорошо осквернять чьё-то мёртвое тело, но именно сейчас от морали я был далек как никогда. И, кажется, в своей догадке оказался прав.
Харпаг, учуяв запах разложения, переключился на мертвеца. Не в состоянии бороться с желанием, он склонился над телом и, прежде чем приняться за трапезу, сначала прошёлся по мертвецу языком, раскрыв пасть и выставив зубы.
Это мне и было нужно.
Я отполз на полметра и дотянулся до бронзовой подставки, что валялась рядом с раскрытым гробом. Под раскалённой ладонью металл начал мгновенную мутацию, и пока харпаг занимался своей новой едой, я выплавлял оружие. Мне бы подошло что-то тяжёлое и большое… что-то, похожее на секиру…
Именно она и появилась в моей руке.
Двуручный боевой топор, громоздкий и острый. Опираясь на него, я кое-как поднялся, пошатнулся, еле удержавшись на одной здоровой ноге. Теперь главное, чтобы сил хватило и на остальное.
Подтащив секиру ближе в харпагу, я обхватил длинную рукоять двумя руками, чуть согнул правую ногу в колене, а левую вытянул вбок, собрал всю свою волю… и с выкриком чудовищного напряжения поднял секиру над головой.
Нет, я не собирался отсекать харпагу голову, для этого у меня не хватило бы сил.
Лезвие-полумесяц вонзилось точно в основание языка, у самого рта твари, заодно отхватив и часть его зубов. Харпаг раззявил пасть и взревел, окропив округу брызгами жёлтой слюны.
Я сощурился, мутировал топор ещё раз, превращая его в копьё, и отправил его харпагу точно в разверзшуюся от рёва глотку. Копьё мутировало снова и ощетинилось внутри пасти острыми пиками-баграми.
После этого я упал на спину, перекатился и завалился за край сцены.
И сделал это очень вовремя.
От боли и ярости харпаг принялся разносить деревянную сцену в щепки, ломал и вырывал доски, отшвыривал в стороны, визжал. Потом полез когтистыми лапами себе в пасть в попытке выдернуть багры, но сделал себе только больнее и опять принялся за погром сцены.
Я пополз к Сильвер. Она лежала совсем рядом, в углу, и тоже рисковала попасть харпагу под горячую руку. Пока озверевшая тварь тут всё не разрушила и не перетоптала, нужно было уносить ноги.
Сначала мне показалось, что директор просто лежит без сознания… ну конечно… поэтому она такая бледная…
Я склонился над Сильвер.
— Док?..
Ответа не последовало. Я прижал дрожащие пальцы к её шее, проверяя пульс… прижал сильнее… ещё сильнее… задержал дыхание…
Пульса не было.
Не было.
Я приник ухом к её груди, замер, весь превращаясь в слух.
Ничего. Могильная, тотальная тишина.
Сильвер умерла.
***
Харпаг неистово визжал где-то сбоку, совсем рядом, но я слышал в себе лишь гробовое безмолвие и пустоту.
— Что же вы, док?.. — выдохнул я Сильвер в лицо, будто она мне ответит.
Монстр продолжал орудовать лапами, и нужно было срочно решать, что делать дальше.
— Вместе пришли, вместе выйдем, — снова обратился я к бездыханной Сильвер.
Одной рукой взял её под лопатки, второй под колени, оперся на обе ноги, зажмурившись от боли, и поднял Сильвер над полом. Её мёртвое тело было тяжёлым, очень тяжёлым, но я должен был вынести его отсюда.
Я сделал шаг вперёд, наступив на покалеченную левую ногу, и не сдержал стона, опять зажмурился, сделал ещё шаг, потом ещё один и ещё…
Харпаг верещал уже где-то позади, рвал занавес сцены, скрежетал мебелью, а я всё шёл и шёл, не сбавляя скорости, но и не набирая её. Быстрее я не мог, но и замедлиться себе не позволял, будто превратился в механического человека с точно заданной скоростью движения и размером шагов.