Аристократ
Шрифт:
— У вас есть… слюнявчики?
Мой кузен выглядел шокированным.
— Слюнявчики? В смысле, детские нагрудники? Нет. Боюсь, что нет.
— Да. Есть лобстера — довольно грязное дело. — Она встала и исчезла на кухне, а затем вернулась с тремя кухонными полотенцами.
Она подошла к моему краю стола и заправила одно из полотенец за ворот моей рубашки, а затем нежно похлопала рукой. Это простое прикосновение что-то пробудило во мне.
Второе полотенце она передала Зигмунду, не позаботившись о том, чтобы закрепить его. Это меня несказанно
Через несколько минут после начала ужина стало ясно, что Фелисити не понаслышке знает, как аккуратно разделывать лобстеров, и она, конечно же, не боялась испачкаться.
— Это потрясающе. — Она высасывала сок из клешни. — Спасибо. Не каждый день мне удается отведать лобстера. Это особое удовольствие.
— Я бы подумал, что ты ешь их постоянно, учитывая, что это местный деликатес, — сказал я.
Она покачала головой.
— У миссис Анджелини аллергия на морепродукты. Это невероятно иронично, ведь ее муж до своей смерти владел сетью ресторанов морепродуктов. Но у нас никогда не бывает лобстеров, и я обычно не беру их, когда ем одна, поскольку это довольно дорого.
Ее слова стали тревожным сигналом. Не каждый может позволить себе роскошь есть все, что захочет и когда захочет. Ты идиот, Лео. Наверное, она видела во мне пришельца с другой планеты.
— Прости. Это было глупо с моей стороны. Конечно, лобстер стоит дорого.
— Вовсе не глупо. Миссис Анджелини богата. Она купит мне лобстера, если я попрошу. Но мне бы не понравилось есть его в ее присутствии. Я стараюсь не злоупотреблять ее щедростью. Она пыталась дать мне деньги на учебу, но я не считаю, что она должна за это платить. Я всегда настаивала на том, чтобы платить самой. Это помогает мне чувствовать себя увереннее, потому что я знаю, что я могу сделать это сама.
Я кивнул.
— Уверен, большинство людей воспользовались бы ее добротой.
— Я никогда не позволяю себе расслабляться. Когда ты начинаешь зависеть от кого-то, а он уходит — что тогда? Нужно уметь справляться самой.
У меня защемило в груди, когда я понял причину ее нежелания принимать помощь. Те, кто помогал ей в жизни, всегда покидали ее. Это было то, к чему она привыкла, и причина, по которой она была такой сильной.
Вскоре настроение разрядилось, когда из панциря лобстера Зигмунда на его трехсотдолларовую рубашку брызнула струя.
— Вот дерьмо! — воскликнул он, осматривая ущерб.
— Я не собираюсь говорить, что предупреждала тебя. — Фелисити рассмеялась.
Он притворился, что ему все равно, но по его сердитому выражению лица можно было понять, что он сожалеет о том, что не прислушался к ее совету.
Остаток ужина я расспрашивал Фелисити о том, что мне было любопытно узнать, например, о жизни в Гарварде. Я узнал, что там она была членом команды по экстремальному фрисби. Она много говорила о своих планах стать юристом, чтобы использовать эту квалификацию для помощи людям. Она знала, чего хочет и как именно собирается этого добиться. Я восхищался ее стремлением к независимости, но в то же время понимал, что ее очевидная потребность помочь другим исходит из соображений самозащиты.
Я вздрогнул, когда она перевела разговор на меня.
— Итак, хватит обо мне, — сказала она. — Расскажи мне побольше о твоей жизни дома, в Англии. Каково там?
— Сельская местность прекрасна, но по выходным я частенько сбегаю в Лондон. До того, как я уехал сюда, мои дни по большей части проходили рядом с моим отцом.
— Ты ведь учился в колледже, верно?
Зигмунд фыркнул, слишком уж его позабавил ее вопрос.
— Мне интересно, почему у тебя возникли сомнения.
Она повернулась к нему.
— Я не собиралась никого оскорблять. Просто он никогда не упоминал об этом, а я не хотела предполагать.
— Да, я окончил университет. — Я бросил сердитый взгляд на Зигмунда. — Несмотря на то что многие вещи достаются человеку в моем положении просто так, я получил степень магистра в Лондонской школе бизнеса.
— Мило. — Она наклонила голову. — Сколько недвижимости принадлежит твоему отцу?
— Слишком много, чтобы сосчитать, честно говоря.
— Половина Англии принадлежит менее чем одному проценту населения, — пояснил Зигмунд.
— Боже, это огромная ответственность и сильное давление, я уверена.
— А еще именно поэтому половина женщин в нашей глуши, подходящих по возрасту и статусу, пытаются вцепиться в него когтями, — добавил мой кузен.
— А я-то думал, что все дело в моей неотразимой внешности, — сказал я, злясь с каждой секундой все сильнее. — Спасибо за информацию, но в ней не было необходимости.
— Вообще-то, мне даже интересно узнать обо всем этом, — сказала Фелисити, ерзая на своем стуле. — Тебя там, дома, что, ждет очередь из дебютанток?
— Он должен жениться на той, кого его родители сочтут подходящей, — продолжил Зигмунд, прежде чем сделать глоток пива.
Какого черта он заговорил об этом именно сейчас?
Выражение ее лица потемнело.
— Что-то вроде брака по договоренности?
— Нет, — ответил я, прежде чем мой кузен успел произнести еще хоть одно слово. — Не договорной брак. Я бы никогда на это не пошел. В конце концов, решение за мной. Но от меня всегда ожидали, что я женюсь на девушке из нашего окружения.
— А что будет, если ты этого не сделаешь?
Зигмунд усмехнулся.
— Его родители, вероятно, отрекутся от него.
— Это неправда, — возразил я.
Он прищурился.
— Да?
Я знал, почему он это делает. Он с самого начала был против того, чтобы я ухаживал за Фелисити, и теперь пытался все испортить. Даже если кое-что из того, что он рассказал, было отчасти правдой, я надеялся провести с ней немного времени, прежде чем она сбежит от меня.
— Разве ты никуда не собирался сегодня вечером? — спросил я его.