Аритмия
Шрифт:
Достаю из выдвижного ящика носки и со всем этим добром возвращаюсь в коридор.
— Даш. На ручке все оставил, — сообщаю, постучав.
— Спасибо! Я скоро! — пищит в ответ.
Подперев стену плечом, с минуту гипнотизирую лакированную деревянную поверхность и ухожу лишь тогда, когда слышу характерный щелчок электрочайника.
Н-да… Впервые я не раздеваю девчонку, а наоборот.
Сам себе поражаюсь.
Потираю висок и открываю дверцу шкафчика, чтобы достать
Включаю плиту, колдую с туркой.
— Эй. Ты здесь?
Девчонка появляется в проеме. Робко топчется на пороге кухни и все никак не решается войти.
По ходу выражение лица у меня то еще… Но что поделать, если жестко вштырило только от одного вида своей рубашки на желанном девичьем теле.
— Садись, — наливаю ей чай, ощущая как пересыхает в глотке.
— А ты? Я одна не буду…
— Я выпью, но кофе.
— Хорошо.
Внимательно наблюдаю за тем, как она идет к столу.
Занимает место напротив. Закатывает длинные рукава, пуще прежнего краснея от моего пристального взгляда.
— У тебя везде такой идеальный порядок, — хмыкает, обхватывая пальчиками пузатую чашку.
— Просто люблю чистоту, — отзываюсь, забирая турку с плиты.
Еще бы немного, остался бы и без кофе, и без турки.
— Давно ты… живешь один? — снова поднимает тему, которую мы не раз обходили стороной.
— С прошлого года. Эта квартира досталась мне от деда. Переехал сюда из родительского дома сразу после ремонта.
— И они реально не были против? — хмурит брови.
— Нет.
Мать, конечно, пыталась отговорить меня от этой затеи, но кто собирался ее слушать?
— Рано началась твоя взрослая жизнь, — заключает задумчиво.
— Так проще обеим сторонам. Конфету взяла, — командую строго.
— «Мишки на севере», — не может сдержать улыбку. Ныряет в вазу. — Обожаю их.
Дите, говорю же…
— Круто, что мы посмотрели Телецентр. Повезло вам, столичным школьникам, в Москве столько интересных мест!
— Пельш регулярно заморачивается экскурсиями.
— Правильно, чтобы сплотить коллектив, — кивает, одобряя. — Еще одну возьму, можно?
Пальцы замирают в воздухе.
— Арсеньева, не задавай глупые вопросы. Ешь, сколько хочешь. Я к ним абсолютно равнодушен.
Делаю глоток крепкого черного кофе и без стеснения слежу за тем, как шоколадный мишка исчезает у нее во рту.
— А к чему не равнодушен? — любопытничает и принимается дуть на чай, дабы тот немного остыл. — Ну там любимая кухня или блюдо…
— Солянка, — пожимаю плечом.
— Неожиданно! — вскидывает бровь. — Но многое объясняет. Мне, кстати, в «Дачниках» очень понравилось.
— Это было заметно.
— Там здорово. И еда вкусная.
— Моя
— Прямо сам готовишь?
— Естественно.
Но, судя по взгляду, она не верит.
— Что?
— Ничего…
— Ты голодна? — вспоминаю, что в столовой Останкино она согласилась только на булочку и компот.
— А что, Абрамов? — хитро прищуривается. — Хочешь приготовить мне солянку?
Согласен. Звучит как нечто очень странное. Прямо-таки бред сумасшедшего.
— Тогда я тебе помогу, — расценивает мое молчание как «да».
— Еще испортишь мне всю технологию, — встаю и подхожу к холодильнику, чтобы посмотреть, есть ли в нем необходимые ингредиенты.
Вообще меня всегда дико раздражает, когда кто-то стоит над душой, но общество Арсеньевой как-то… не напрягает. Сидит себе, с выражением читает вслух «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера. Уж больно зацепила ее эта книга.
Готовлю, внимательно слушаю ее голос, но в какой-то момент отключаюсь и начинаю думать о своем.
О Ней.
О Нас.
И чем больше думаю, тем четче осознаю, что отступить все-таки не смог бы…
Да, попытался. Ведь по возвращении из Питера дал девчонке понять, что ни черта между нами не изменилось. Глупо. Нелепо. Но я снова ее оттолкнул. Потому что впервые в жизни стало не наплевать на чью-то судьбу. Впервые не хотелось причинять боль.
Дни сменяли друг друга, и было до блевоты неприятно видеть, как Беркутов лезет из кожи вон, чтобы завладеть ее вниманием.
Но я наблюдал.
Молча.
До тех пор пока удушающая ревность не вышла из берегов.
Меня ломало от того, что я не могу прикоснуться к Даше или хотя бы элементарно с ней поговорить. Я без конца прокручивал в мыслях те последние сутки, которые мы провели в Питере, и все больше сходил с ума, не понимая, какого дьявола со мной происходит.
Одна лишь мысль долбила мозг. Эта искренняя, наивная девочка была нужна мне. Потому что теперь я знал, каковы на вкус ее губы. Помнил, как она задыхалась, дрожа всем телом. Как трепетали длинные, пушистые ресницы. Как звучал ее голос.
Эгоистично, но отдать все это Роме я не мог. Особенно учитывая обстоятельства, объясняющие его нездоровый интерес к ней.
Окончательно поехав крышей, в один из вечеров подкараулил ее после тренировки. Проводил до остановки. Сел с ней в автобус, битком набитый людьми и, крепко стиснув в своих руках, заявил, что она теперь со мной. Хочет того или нет.
Идиот.
— Пахнет недурно, — заглядывает в кастрюлю и вдыхает аромат.
— Все. Теперь надо ждать пока настоится, — отодвигаю любопытную варвару в сторону и накрываю кастрюлю крышкой.