Аритмия
Шрифт:
— И…
Опускает голову.
— Арсеньева.
— Предложил… провести время вместе, — кривится.
Плешивое убожество. Себя-то видел? «Провести время вместе».
— Ну а ты что? — внимательно отслеживаю реакцию.
— Сказала ему, что… вот-вот вернется мой парень и…
Стремительно заливается краской.
— И выбьет из него все дерьмо, — заканчиваю за нее я.
— Почти. Гляди, Ян! Снег пошел! — восклицает изумленно.
И правда.
Запрокидывает
Дите совсем. Это надо еще уметь так радоваться сущей ерунде.
— Ты не заболеешь? У тебя ни шапки, ни капюшона.
Будто невзначай касается моих волос и тут же натыкается на мрачный ответный взгляд.
— Извини, — произносит виновато. — Так давно хотела… их потрогать.
Лучше бы молчала. Я чертовски устал с ней бороться. И еще больше устал бороться с собой.
Она так не похожа на других! Наивная. Искренняя. Добрая. Такая настоящая. Не для меня абсолютно. Но запретный плод маняще сладок…
Мои пальцы уже гладят порозовевшую скулу и спускаются ниже, к полным, чувственным губам.
— Давно хотел их потрогать… — поясняю свой порыв, неотрывно глядя прямо в глаза.
А там сейчас столько интересного. Целый фейерверк эмоций. И все это — только мое.
Дыхание девчонки сбивается, когда я сокращаю расстояние между нами, настойчиво толкая ее к стене.
— Да-ша…
— М?
Дрожит в моих руках. Пушистые ресницы трепещут. А я нарочно оттягиваю тот момент, после которого пути назад точно не будет.
Я ведь все заберу себе. Чистую душу. Невинное тело.
Выпью до дна. Испорчу. Сломаю.
И пойду дальше, не оборачиваясь.
— Ян, мне кажется я… — ласково трется кончиком своего носа о мой, и последние сомнения рассыпаются в пыль.
Целую вожделенные губы. Нетерпеливо. Горячо…
Прорываюсь сквозь преграду. Страстно ласкаю языком ее рот, постепенно проваливаясь в дурной экстаз, ведь девчонка так мучительно нежна и отзывчива, что у меня тут же напрочь отказывают тормоза…
Нет… Даже и близко не так, как я себе представлял. Все в разы ярче, острее. Хочется тупо утонуть в ощущениях. Забыться. Захлебнуться.
Кровь кипит, ядовитой кислотой расплескиваясь по венам, а в груди, под ребрами, разгорается с новой силой то самое чувство. Незнакомое. Неизведанное. Ненужное.
Чертов пуховик мешает. Дергаю собачку вниз и расстегиваю молнию, отчаянно желая быть ближе.
Вздрагивает и рвано выдыхает, когда замерзшие, ледяные пальцы ныряют под вязаный свитер и настойчиво оглаживают плоский живот, поднимаясь по ребрам выше.
— Даша…
Она сейчас такая красивая…
Припадаю губами к ее шее, оставляя грубые поцелуи на прозрачной, бледной коже.
Жадно
Хочу…
— Я… тебя люблю, — тихий шепот безжалостно портит всю прелесть момента.
Это ее признание, сказанное, разумеется, в полном бреду, как ушат ледяной воды. Отрезвляет. Вынуждает остановиться. Напрячься. В растерянности замереть.
Я слишком давно не слышал этих слов. Поэтому зацепило. Только и всего…
— Нам пора возвращаться. Уже светает.
Стиснув девчонку до хруста в косточках, вдыхаю аромат волос, наполняя им легкие.
— Жаль, что пора… — обнимает меня за шею и целует.
Сама. Осторожно, несмело.
Так и не решившись больше взглянуть в ее глаза, отступаю назад и жду, когда приведет себя в порядок.
Пока спускаемся с крыши, молчим. Девчонка явно смущена, а что со мной творится — вообще непонятно.
Когда уже внизу, ожидая такси, открываю сообщение от Беркутова, которое проигнорировал ранее, становится еще более гадко.
«Ну че там, Абрамыч? Вырвался вперед?»
— Наше? — Арсеньева тычет пальчиком, указывая на машину, въезжающую во двор.
— Да.
Встречаемся взглядами, но я снова спешу отвернуться.
— Все нормально? — обеспокоено интересуется она, дотрагиваясь до моего плеча.
— Садись в машину.
Какого хера происходит, Ян?
Разозлившись на себя, печатаю Беркутову ответ.
«Ты безнадежно отстал».
Все как всегда. Да. А остальное… особая магия Питера, не более.
Глава 21. Простая геометрия
В кабинет биологии вхожу точно по звонку и сразу замечаю — мое место занято.
Сели вместе? А я ведь отсутствовал всего две недели.
Прохожу мимо, сворачиваю по диагонали и занимаю последнюю парту в правом ряду. Туда же на галерку минутой позже ко мне подсаживается Камиль.
— Пока ты был на сборах, тебя выселили, — улыбаясь, кивает в сторону Абрамова.
— Надолго ли? — иронично вскидываю бровь.
— Все, сели, десятый «а»! Успокаиваемся! — училка пытается призвать молодежь к дисциплине. — Настраиваемся на рабочий лад. Открываем тетради, записываем число.
В классе повисает тишина. Правда ровно до того момента, как на электронной доске появляется тема урока.
— Половое размножение, — по слогам читает Пилюгин. — Вот это я понимаю не зря на первый урок пришел!