Ария для призрака
Шрифт:
– Вы с ним поговорите, – увещевала Макса Ирочка, провожая его в одноместную палату, где лежал Андрей. Главврач распорядился выделить отдельное помещение, принимая во внимание известность Кожухова и скандал, который разразился вокруг его имени. Честно говоря, главврач с удовольствием избавился бы от Кожухова вовсе, переведя его в другую больницу, но боялся, что это может повредить пациенту. – Он есть отказывается, – продолжала медсестра. – Лежит, молчит… Эта дура Надька, моя сменщица, притащила ему журнал с поганой статьей Мдивани – надо ж было додуматься! Андрей потребовал, чтобы ему и другую прессу принесли, а этого добра сейчас тьма – все кому не лень полощут его имя! Вот он начитался этого мусора и скис. Может, хоть вы его в чувство приведете?
Войдя в палату, Макс увидел, что Андрей полулежит на подушках. Глаза у него были закрыты, и он не среагировал на звук открывающейся двери. Выглядел Кожухов гораздо лучше, чем тогда, когда Макс видел его в последний раз. Цвет лица стал почти нормальным. Правда, музыкант похудел и казался бледноватым, но это – обычное дело после тяжелой болезни, поэтому Макс не слишком обеспокоился. Намного больше его волновало моральное состояние Андрея.
– Не притворяйся, что спишь, – сказал Макс, присаживаясь на стул у кровати. – Я все равно не уйду, буду сидеть тут, пока ты не соизволишь на меня посмотреть.
Андрей вздохнул и открыл глаза.
– Чего тебе? – спросил он хрипло. – Пришел посочувствовать или позлорадствовать?
– Я пришел проведать друга, – мягко ответил Макс, ничуть не обиженный словами Кожухова: он понимал, чем они вызваны.
– У меня не осталось друзей. – Он махнул рукой в сторону кипы газет и журналов на тумбочке.
– Неправда, – возразил Макс. – Ребята из твоей группы каждый день приходят. Они не верят этой поганой статье, и есть еще много других людей, которые тебя любят и тоже не верят!
– А ты? – спросил Андрей, и его зеленые глаза впились в лицо Макса.
– Мне все равно, – спокойно ответил тот. – Даже если все это – чистая правда, плевать: мне нет дела до твоего прошлого, каким бы оно ни было!
На лице Кожухова ничего не отразилось. Он снова закрыл глаза, и Максу показалось, что Андрей заснул. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил.
– Хочешь послушать мою версию событий? – спросил
– Если ты сам хочешь рассказать, – ответил Макс.
Миша Литвинов родился в уральском поселке городского типа, в двухстах километрах от славного города Пермь. В поселке находился единственный завод железобетонных изделий, на котором работало большинство мужчин. Женщины либо сидели дома, потому что работы на всех не хватало, либо, как Мишина мать, все-таки куда-то устраивались. Анне Литвиновой, можно сказать, повезло: она стала продавщицей в сельмаге. Всего сельмагов было два: один в самом поселке, второй – за железной дорогой. Анна работала в том, что за дорогой. Местные мужики развлекались тем, что пили по-черному. Мишин отец исключения не составлял, он пил и частенько поколачивал жену и детей (у Миши была еще младшая сестренка Нина). В один прекрасный день, возвращаясь домой пьяным, папаша попал под самосвал, но умер не сразу. Анна промучилась несколько месяцев, прежде чем муженек наконец отдал богу душу. Она вздохнула с облегчением: у нее оставались дети и работа, можно было жить по-человечески. Анне еще не перевалило за тридцать пять, она была молода и хороша собой и до замужества считалась завидной невестой. Устроить личную жизнь вторично она не надеялась: мужиков в поселке мало и все пьют, а вновь надевать на себя такое ярмо Анна не собиралась. Мише Литвинову пришлось пойти подрабатывать на завод. Устроиться туда на законных основаниях он не мог, так как ему было всего двенадцать лет. Помог директор завода: зная о тяжелом материальном положении семьи, он взял мальчишку на несколько часов в день после школы. Миша служил разнорабочим и таскал мешки с цементом и песком, так как парнишка он был крупный и здоровый – никто не давал ему меньше пятнадцати. Вечерами он помогал матери в магазине, если требовалось что-нибудь разгрузить, а грузчик валялся пьяным. Так и жила семья, пока в поселке не появился странный человек. Он называл себя Лазарем, добавляя к имени слово «Просветленный». Явился Лазарь не один, а с соратниками и принялся ходить по домам, читая людям отрывки из Евангелия и призывая к «спасению». Большинство гнало пришлых проповедников прочь, но некоторые слушали. Лазарь говорил о скором конце света, о том, что народ забыл бога, и бог в наказание отвернулся от детей своих. Он предлагал вернуться к первозданному существованию, жить в мире и дружбе, помогать больным и обездоленным и делить все по-братски. Анну подкупили в Лазаре две вещи: во-первых, он совершенно не пил, а во-вторых, говорил так красиво и убедительно, и при этом его глаза светились такой истинной верой в собственное дело, что нельзя было не проникнуться его убеждениями. Анне не понадобилось много времени, чтобы понять: стиль жизни, предлагаемый Лазарем, – это как раз то, о чем она всегда мечтала. Лазарь, в свою очередь, не мог не обратить внимания на красавицу-вдовушку, которая внимала ему, широко раскрыв прекрасные зеленые глаза. Вскоре Лазарь и его сподвижники покинули поселок, но с ними ушли около десятка жителей деревни, в основном – бабы и дети. Прихватили они с собой и Аннушку с Мишей и маленькой Ниной. Мише Лазарь не нравился. Обладая чуткостью и знанием человеческой психологии, тот не мог этого не заметить, но ему требовалось удержать Анну возле себя. Поэтому «отец Лазарь» вел себя по отношению к мальчику терпеливо. Оказалось, Лазарь – глава полурелигиозной организации под незамысловатым названием «Община Спасения». В глухом лесном уголке эти люди построили деревню. Жили натуральным хозяйством, но иногда наведывались в близлежащие поселки, чтобы обменять свои изделия на кое-какие продукты или собрать подаяние. Порой они приводили с собой новых адептов, желающих присоединиться к общине. Со стороны она выглядела вполне безобидно, и местные правоохранительные органы не слишком волновались. Время от времени некоторые члены «Общины Спасения» бесследно исчезали, но учет им не велся – о таких случаях знали только те, кто состоял в организации. Пропадали несогласные с жестким руководством Лазаря. Он держал адептов в страхе. За малейшие провинности применялись телесные наказания, заточение в подвале на хлебе и воде и другие «епитимьи», как сам Лазарь их называл. Наказаниям подвергались все, независимо от пола и возраста. Миша и сам частенько сиживал в подвале, не желая мириться с правлением «отца Лазаря». Подвал представлял собой тесное помещение, в котором невозможно выпрямиться, поэтому приходилось либо сидеть на корточках, либо стоять на коленях. Пол в подвале был земляной и сырой, сквозь стены просачивалась влага, а время заключения определял «отец Лазарь». Если он забывал о заключенном, то Миша, бывало, проводил в подвале два-три дня. Лазарь старался сделать так, чтобы сын и в глазах Анны выглядел непослушным и несговорчивым. Это оказалось легко: Анна забеременела от «отца Лазаря» и, сидя дома, не могла видеть, что творится за его пределами. Лазарь понимал, что в отличие от Нины, которая была еще слишком мала, чтобы понимать ситуацию, в лице Миши он приобрел врага. С каждым новым наказанием огонь ненависти в глазах мальчишки разгорался сильнее, и он старался делать все, чтобы его маленькая сестренка не оказалась под влиянием Лазаря, как мать. Анну раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она любила сына и желала ему добра. Только добро виделось ей глазами Лазаря, и поклонение этому новому богу застило ей разум. Женщина искренне считала, что Миша одержим бесами, а Лазарь пытается избавить ее сына от напасти. Она никогда не видела мальчика избитым, так как глава общины заботился о том, чтобы не допускать Мишу к матери сразу после наказания, а жалобы сына относила на счет его упрямства и непримиримости. Ее слепота во всем, что касалось деяний Лазаря, привела к тому, что однажды произошла трагедия. У Миши давно зрел замысел сбежать из общины, но он не собирался оставлять свою сестру в лапах «отца Лазаря». На мать он махнул рукой, видя, что она, как загипнотизированная, верит каждому слову проповедника и готова идти за ним в огонь и в воду, таща за собой детей. Прихватив сестренку и кое-какие пожитки, Миша рванул через лес в райцентр. Слабо представляя себе, в какой стороне он находится, мальчик надеялся выбраться куда-нибудь, где его выслушают и, если повезет, примут меры к тому, чтобы остановить «Просветленного». Ребятам не удалось уйти далеко: Лазарь вовсе не собирался позволить кому-то нарушить покой в его личном маленьком королевстве, где он властвовал безраздельно. Нину и Мишу схватили через несколько часов и бросили в подвал. Анна умоляла сожителя не наказывать дочь, учитывая ее малые лета, но тот оставался непреклонен. Был декабрь, и морозы стояли сильные. Дети сидели в подвале, тесно прижавшись друг к другу, пытаясь согреться. Наказание продолжалось до поздней ночи, и только тогда Лазарь открыл подвал и выпустил брата и сестру. Для Миши, обладавшего прекрасным здоровьем, все прошло практически бесследно, а вот Нина заболела воспалением легких. Лазарь строго-настрого запретил Анне везти девочку в больницу, утверждая, что вылечит ее заговорами и молитвами. Он и впрямь вместе с Анной часами простаивал на коленях перед иконами у постели больной. Девочку поили настоями из трав, но через неделю она умерла. На следующий день, когда Лазарь принес в дом наскоро сколоченный из сосновых досок маленький гробик, Миша набросился на него с топором. Мальчик он был сильный, и ненависть удесятеряла его силы. Если бы не вмешательство членов общины, вошедших в помещение вслед за Лазарем, ему, вероятно, пришел бы конец. Мишу избили, но, по просьбе безутешной матери, не отправили снова в подвал, а заперли в сарае. Условия там оказались получше, но Миша радовался по другому поводу. Сарай был ветхий, и он без труда смог проделать дыру в полусгнивших досках, достаточную, чтобы вылезти наружу. Не взяв никаких пожитков, мальчик не думал о последствиях. Единственным Мишиным желанием было убраться из проклятого места как можно скорее и как можно дальше! Он шел через лес, абсолютно не уверенный в правильности выбранного направления. Хватились его только на следующее утро, поэтому поймать и вернуть в общину не смогли. Большинство адептов считали, что мальчишка сгинул в лесу. Как позже выяснилось, у Миши Литвинова имелись все шансы погибнуть, потому что вместо того, чтобы идти к людям, он все дальше углублялся в чащу. На его счастье, как раз в той части леса обитал бывший зэк, которого все звали просто по отчеству – Михеич. Он промышлял охотой на зайцев и белок, а летом ловил рыбу в речке, которая находилась в паре километров от местечка, которое он облюбовал для жилья. Михеич продавал трофеи в близлежащих селах и деревнях и на вырученные деньги покупал в магазине муку, сахар, крупы и снаряжение, необходимое для охоты и рыбалки. Он был мужик простой, неразговорчивый, и мало кто знал его достаточно близко. Впрочем, это не имело значения: Михеич жил тихо, никого не беспокоил и приходил из своего лесного домика всего дважды в месяц, когда заканчивались продукты. Именно на дом Михеича и набрел Миша Литвинов, блуждая по лесу. Старик не спросил паренька, откуда он пришел, а удовольствовался лишь его именем. Он не пытался выяснить ничего о его семье, решив, что от хорошей жизни пацаны не бегают. Михеич оставил Мишу у себя. После двух лет, проведенных в общине Лазаря, где Миша чувствовал себя, как в тюрьме, жизнь с Михеичем казалась раем. Старик научил его охотиться, ставить капканы, чинить и расставлять сети. Он показывал парнишке, как читать следы животных и ориентироваться в лесу. Когда жители сел, куда Михеич брал с собой мальчика, стали задавать вопросы, старик сказал, что Миша – его племянник, потерявший мать и отца. Расспросы прекратились, а «отец Лазарь», по понятным причинам, не стал заявлять в полицию о пропаже малолетнего члена общины.
Такой вольной жизнью и прожил Миша Литвинов с Михеичем около года. Он наслаждался свободой. У Михеича не было родных, и он вскорости стал относиться к мальчишке, как к собственному сыну. Мужик обрел родственную душу. По молчаливому соглашению, Михеич не рассказывал Мише о своем уголовном прошлом, а парень, в свою очередь, умалчивал о том, что заставило его сбежать из дома. Но как-то раз в избушку пожаловали нежданные гости. Однажды вечером в дверь постучали, на пороге стояли трое в ватниках и ушанках. На ватниках, как заметил Миша, были пришиты номера. По тому, как мужчины разговаривали с Михеичем, Миша сообразил, что они знакомы со стариком. Михеич впустил их в дом и отправил мальчика спать на чердак. Оттуда Миша слышал приглушенные звуки разговора и звон стаканов.
Проснувшись поутру, мальчик спустился в комнату. Гости ушли. На столе стояла бутыль самогона, почти пустая. Миша удивился, обнаружив, что все в доме перевернуто вверх дном, словно что-то усиленно искали. Михеич сидел, привалившись к столу, и Миша решил, что тот перепил и заснул. Подойдя, мальчик с ужасом увидел, что из-под лопатки старика торчит рукоятка заточки. Он попытался вытащить ее в надежде, что Михеич еще жив, но напрасно – тело уже окоченело. Миша понял, что нельзя здесь оставаться. Он даже не похоронил Михеича, боясь, что его могут застукать на месте преступления. Ночные гости унесли все мало-мальски ценное, но оставалась кое-какая одежда и еда. Кроме того, убийцы не смогли найти деньги – небольшую сумму, которую Михеич хранил в поленнице. Запихав в холщовый мешок все, что могло пригодиться в дороге, Миша снова оказался один в лесу. Но на этот раз он был вооружен полезными знаниями, полученными от своего благодетеля, а потому имел все шансы выжить и не заплутать. Двое суток паренек добирался до райцентра, а оттуда на пригородной электричке махнул в Пермь. У него не хватало денег, чтобы купить билет на поезд дальнего следования, но Мише удалось пробраться в вагон тайком. Когда его обнаружила проводница, он наплел, что отстал от поезда, в котором ехал с родителями. Мальчик был такой красивый и врал так правдоподобно, что пожилая проводница сжалилась над ним и пустила в свое купе. Он помогал ей разносить чай и постельное белье для пассажиров и таким образом отработал поездку до Первопрестольной. Сойдя в Москве, Миша растерялся: город показался ему огромным, и он не представлял, что делать. Он даже пожалел, что не остался в Перми, но там, напоминал он себе, все еще опасно: в любой момент могут обнаружить Михеича, и на Мишу повесят обвинение в убийстве. Все знали, что парень жил со стариком, но никто не видел беглых зэков, которые его зарезали!
Миша весь день шатался по Москве, пытаясь сообразить, как бы ему устроиться. Заночевал он на Курском вокзале, где к нему неожиданно подсели двое ребят примерно того же возраста. Они принялись расспрашивать Мишу о том, кто он и откуда. Он осторожно отвечал, что сбежал из дома, потому что его избивал отчим, и решил приехать в столицу в надежде найти работу. Ребята объяснили, что никто не возьмет на работу пятнадцатилетнего паренька без прописки, но предложили свое «трудоустройство». Небольшая банда мальчишек от десяти до шестнадцати промышляла воровством на вокзале. Мише не приходилось привередничать, надо было выживать в большом и недружелюбном городе. Он быстро освоил науку вытаскивания кошелька из кармана у зазевавшегося «клиента». Его научили, «случайно» налетев на прилично одетого человека, дико извиняясь, раствориться в толпе, оставив обутого гражданина удивляться, куда подевался его бумажник. На вокзале царила строгая иерархия, которую никто не смел нарушать. Дела здесь контролировала бандитская группировка, которая крышевала малолетних воришек. Глава банды по имени Витек ежедневно отдавал часть выручки крыше не столько для того, чтобы их охраняли, сколько ради того, чтобы не трогали и позволяли заниматься своим делом. Платить приходилось и вокзальной полиции. Именно с полицией Курского вокзала оказался связан крутой перелом в жизни Миши Литвинова. Начальником там состоял некий капитан Свиридов, большой любитель мальчиков. Иногда, вместо ежедневной оплаты, он забирал одного с собой. Капитан вел его в кафе-мороженое или пирожковую, где кормил до отвала. Потом они шли в дежурку. Свиридов не был злым человеком и искренне считал, что помогает этим никому не нужным ребятам. После секса капитан обычно дарил любовнику какой-нибудь подарок или деньги. У него имелись любимчики, которые часто проводили время со Свиридовым и были осыпаны его «милостями». Заприметив красивого новичка, капитан положил на него глаз. Мише предложение Свиридова показалось дикостью, хотя товарищи по банде горячо убеждали его в преимуществах дружбы с капитаном. Миша пробовал отказаться, но Свиридов с милой улыбкой предупредил, что в таком случае он не позволит Мише оставаться на вокзале, и даже пригрозил колонией для несовершеннолетних преступников. Мальчишка оказался в безвыходном положении и сдался. Все было не так плохо, как он предполагал. Платя дань, Миша, однако, не ожидал, что капитан Свиридов воспылает к нему самой настоящей страстью. Больше ему не требовались другие мальчики, Свиридов хотел только Мишу. Он засыпал его подарками, водил в рестораны и обращался, как с дорогой любовницей. Миша принимал знаки внимания без удовольствия, но не мог не признать, что жизнь его изменилась в лучшую сторону. Провожаемый завистливыми взглядами приятелей, Миша Литвинов покинул Курский вокзал и переселился к капитану Свиридову. Особенно ненавидящим казался взгляд Костика, который был любимцем капитана до Мишиного появления. Костик по-черному завидовал новичку, которому легко досталось все, о чем он сам мог только мечтать, ведь ему, Костику, Свиридов никогда не предлагал переехать! Миша прожил с капитаном несколько месяцев, а потом Свиридова арестовали. Взяли его не за растление малолетних и не за взятки, а потому, что капитан не поделил что-то с Витьком, и тот подставил его, стуканув кому следует: у главы банды были обширные связи. Мише пришлось выметаться из квартиры. Возвращаться на вокзал он не хотел – слишком много там осталось недовольных его уходом. Пораскинув мозгами, парень отправился в парк Горького. Там он уселся на скамеечку и принялся глазеть на проходящих мимо людей. Ждал он недолго: минут через сорок к нему подсел мужчина в очках и спросил, не желает ли он вместе пообедать. Миша согласился. Когда он в следующий раз присел на ту же скамейку, к нему подкатили два здоровенных парня в кожаных куртках и предложили пройти с ними. Он понял, что отказ они не примут. Мишу отвели в богато обставленную квартиру. Хозяйка, женщина лет сорока, привлекательная особа по имени Алена, оказалась бандершей. Ее люди, контролирующие территорию, на которой вздумал промышлять Миша, заметили его и получили приказ привести мальчишку к хозяйке. Оценив выдающиеся внешние данные паренька и его отчаянность, Алена решила взять над ним шефство. Она нашла ему жилье и подбирала клиентов. Часто Алена сама пользовалась услугами Миши, и со временем он стал ей необходим. Алена старалась выбирать для любимчика клиентов покруче. Мише нравилось, что в основном это женщины. Жены состоятельных людей хорошо платили, знали толк в любви и дарили подарки. Иногда среди клиентов попадались и мужчины, но Мише было не привыкать. Он начал относиться к своему телу как к товару, который можно дорого продать. Парень старался не задумываться об этической стороне вопроса. Алена, понимая, что рано или поздно он может сорваться, приучила его к марихуане. После пары косячков Мише становилось легко и приятно, в голове появлялся туман, и он спокойно принимался за «работу». Тем не менее Алена была строга: она не допускала употребления тяжелых наркотиков вроде кокаина или героина. Если она узнавала, что кто-то подсел, то немедленно изгоняла ослушника.
Работая на Алену, Миша и познакомился с Евгением Адамовичем Светловым, кумиром женского населения России. Он переиграл на сцене и в кино огромное количество героических ролей, от партизан до работников МУРа, от герцогов и графов в костюмированных драмах до отважных покорителей Антарктики. Когда Миша встретил Светлова, марихуана перестала его удовлетворять. Он перешел на кокаин. Миша понимал, что если Алена прознает, головы не сносить, но ему уже стало на все наплевать. Когда Миша получил от Алены координаты Светлова, для него это был просто адрес, по которому требовалось обслужить очередного клиента. Он и подумать не мог, как сильно изменит его жизнь эта встреча! Взглянув в глаза парня, пришедшего от Алены, чьими услугами Светлов пользовался на протяжении многих лет, Евгений Адамович понял, что перед ним отчаявшийся человек. Его взгляд вызывал дрожь. Первым побуждением актера было позвонить Алене и отказаться от «свидания», но он передумал. Светлов сказал, что хочет поболтать. Мишу оказалось непросто разговорить, но в конечном итоге актеру это удалось. Сам не понимая почему, Миша выложил ему всю свою жизнь. По опыту зная, что у каждой проститутки имеется в запасе жалостливая история о тяжелом детстве и безвыходности положения, Светлов тем не менее был потрясен. История Миши казалась настолько невероятной и так отличалась от банальных жалоб на жизнь других подопечных Алены, что Евгений Адамович ни на секунду не усомнился в ее правдивости. Он испытал шок, выяснив, что пареньку нет шестнадцати лет, и порадовался, что не приступил сразу к делу, а решил сперва побеседовать – Светлов был гомосексуалистом, а не педофилом. Евгений Адамович узнал, что у Миши всего семь классов школьного образования, так как последние годы он не учился: отец Лазарь считал науки бесовским занятием. Светлов понял, что не может позволить парню уйти. Почему он заинтересовался его судьбой? Возможно потому, что, будучи человеком творческим и художником в своем роде, он ценил красоту. Светлов живо представлял себе, что произойдет, если Миша вернется к Алене. Парень сидел на кокаине: он характерно шмыгал носом, а Светлов знал, что это значит. Через пару лет он вольется в стаи наркоманов, вспахивающих улицы в поисках денег на очередную дозу, потому что Алена выбросит его, как использованную вещь, более непригодную для применения. Кончит Миша либо в тюрьме, либо как-нибудь примет дозу больше, чем нужно, и его имя появится в полицейской сводке со словами «скончался от передозировки». Евгений Адамович не мог позволить такому произойти. Первым делом он выцарапал парня у Алены. Она уступила нехотя, потому что Мишина «трудовая деятельность» приносила неплохой доход. Светлову пришлось объяснить, что парнишки хватит ненадолго, и Алена согласилась его отпустить за приличные отступные. Следовало подумать о новых документах. У Светлова имелись обширные связи, с помощью которых меньше чем через неделю Миша Литвинов превратился в Андрея Кожухова, чьи родители проживали в Новосибирске. Евгений Адамович говорил любопытствующим, что Андрей – сын его близких друзей, который приехал в Москву доучиваться, потому что так захотели его родители. Но Светлов не мог открыто жить с Андреем в одной квартире, какими бы платоническими ни были их отношения. По Москве ходили слухи о неправильной ориентации артиста, и он не желал усугублять ситуацию. Миша-Андрей был несовершеннолетним, и это еще больше все усложняло: прознав, что одинокий актер средних лет проживает вместе с мальчиком, который не приходится ему родственником, журналисты могли раздуть из этого сенсацию. Поэтому Евгений Адамович нашел старую деву, желающую сдать комнату в большой квартире. На эту же старую деву, с ее согласия, оформили временное опекунство над Андреем, так как ему не было восемнадцати лет, а его «родители» обитали в другом городе. Светлов устроил парня в школу. Он подумал, что Андрею будет неудобно в среде восьмиклассников, поэтому приложил усилия к тому, чтобы парень поступил сразу в девятый. Для этого он нанял репетиторов по основным школьным предметам. К его изумлению, Андрей с жадностью принялся за учебу, словно изголодавшись по нормальной жизни и стремясь стать таким, как все. Он с легкостью освоил пропущенную программу и запросто поступил в девятый класс престижной школы в одном из центральных районов Москвы. Там и обнаружилось, что Андрей обладает потрясающим музыкальным слухом и уникальным голосом. Учительница музыки посоветовала Светлову, который продолжал опекать Андрея, обратить внимание на выдающиеся способности мальчика, и артист последовал ее совету. Он понимал, что необходимо отправить парня в консерваторию, но у него отсутствовало даже начальное музыкальное образование. Снова пришлось нанимать репетиторов – на этот раз из консерватории. По окончании средней школы Миша отправился сдавать экзамены. Поначалу у него не желали принимать документы, но преподаватель пения, который репетировал мальчика, замолвил за него словечко и попросил позволить ему спеть в присутствии комиссии. На экзамене Андрей спел украинскую песню, которую они выбрали вместе с преподавателем, так как она позволяла продемонстрировать возможности его голоса, и парня зачислили на первый курс.
Макс молчал, хотя Андрей закончил свой рассказ несколько минут назад. Все это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой. Тем не менее сомневаться в правдивости Кожухова не приходилось. Какой же однообразной и лишенной событий показалась Максу его собственная жизнь по сравнению с жизнью Андрея!
– Значит, – наконец заговорил он, – у тебя со Светловым ничего не было?
– Никогда. Мы давно не виделись. С тех пор, как мои дела пошли в гору, понимаешь… – Он замолчал, пытаясь подобрать слова. – Я так хотел обо всем забыть! У меня началась другая жизнь, а он все обо мне знал… Я все равно не смог бы отплатить ему за то, что он для меня сделал.