Ария: Легенда о динозавре
Шрифт:
— «Генератор Зла» — твой первый «полноценный» альбом в составе группы. Каково работалось?
— Запись, конечно, шла очень тяжело. Сначала я со сцены свалился, в больницу угодил, потом — время для записи было выбрано не самое удачное: слякоть, грязь, снег и дождь вперемежку. Кипелов чувствовал себя не лучшим образом и ходил вечно простуженный. Альбомы все-таки лучше записывать и сводить летом. Были и творческие проблемы. Допустим, часто мы не могли найти консенсуса, какую аранжировку сделать, какой «момент» вставить, а какой — наоборот, изъять. Ну, это понятно — творческий процесс. Споров было очень много… На самом деле это и хорошо, и плохо одновременно. Факт общеизвестный.
— «Генератор Зла» по звучанию стал едва ли не самым жестким альбомом со
— Ну уж от новых барабанов Манякина звучание гитар никак не зависит. Все гитарные партии записаны по новой технологии, очень примитивной и простой, Для того чтобы записать такие жесткие гитары, нужно было купить несколько современных и дорогих приборов, что, собственно, мы и сделали. Гитары записаны без какой-либо коррекции вообще!
— На самом деле мой вопрос был с некоторым подвохом. Я хотел ненавязчиво поинтересоваться, не получилось ли звучание таким жестким потому, что именно ты больше записывал ритмовые подкладки?
— Я не помню точно, кто, сколько и чего записал. Интересен результат. (Хотя, скажем, песню «Обман» Холстинин записал абсолютно самостоятельно.) То, что по звуку альбом превосходит все предыдущие работы группы, — это факт очевидный. У «Арии» появился новый подход к саунду. Опять же барабаны нам помогал отстраивать Женя Трушин, ведущий специалист в этой области. Его услугами мы воспользовались с огромным удовольствием. Басовый звук мы «придумывали» вдвоем с Дубининым. И надо сказать, что довольно смело мы обошлись с бас-гитарой! Бас записывался с перегрузкой, как и все остальные гитары. Прототипом послужил один альбом, на котором родной «Rickenbacker» прописывали через усилитель, который перегружался по входу. И он звучал там просто шикарно, он рычал! И я предложил Дубинину: «Вот перегруженный «Rickenbacker», давай перегрузим твой «Fender Precision»!». Виталий кричал: «Терентии, вся ответственность за этот звук лежит на тебе! Если получится плохо, то я всем расскажу, что это ты придумал!». Но я был уверен, что нужно делать именно так, а не иначе. Кстати, я не думаю, что «Генератор Зла» — это какой-то особенный, экспериментальный альбом. Просто нормальный альбом с хорошим звуком!
ТРИ ДНЯ ВМЕСТЕ С АРИЕЙ
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. РЕПЕТИЦИЯ
Эта глава была затеяна для того, чтобы вы могли наиболее точно почувствовать разницу между внешней «обложкой» деятельности группы и столь тонкой материей, каковой является «творческий процесс». Именно поэтому я внедрился в коллектив.
Самое сложное в нашем шпионском деле — создать иллюзию собственного отсутствия. В идеале, конечно, неплохо бы, чтобы музыканты перестали замечать меня хоть на некоторое время. Как поется в какой-то дурацкой песне: «на три дня, на три дня вы забудьте про меня…».
«Три дня» были выбраны совершенно произвольно. Мне повезло, что за это время «арийцы» плодотворно репетировали, съездили в гастрольный микротур и дали один большой концерт в Москве. Вообще наблюдать за «арийцами» интересно и забавно. Особенно на репетиции. Особенно тогда, когда «на производственный поток» ставятся новые вещи. Вот я и сижу на их репетиционной базе, вяло потягивая пиво — жарко! — и выкуривая одну сигарету за другой: очень люблю курить.
Первым появляется Терентий, традиционно спрашивает меня: «Как дела?» и, получив в ответ не менее традиционное: «Нормально, Сережа, нормально», убегает куда-то по своим заботам. В «Арии» Терентьев заведует студийно-хозяйственными вопросами, поэтому все, что касается конкретно базы, висит на нем. Следующим должен придти обязательно Саша Манякин. Так и есть — спустя двадцать минут после Терентия в дверях появляется Манякин, держа под мышкой толстую «железнодорожную» газету. Он начинает не спеша, по-деревенски основательно расставлять свое барабанное хозяйство.
Появление на базе Владимира Холстинина почти всегда сопряжено с какой-то мистикой. То есть никогда нельзя быть на 100 % уверенным, что он на самом
Дубинин попадает на базу с шумом и грохотом. На вопрос, как дела, он выдает неопределенный жест, который с одинаковым успехом может означать выигрыш в лотерее, покупку новой бас-гитары или внезапную смерть всех ближайших родственников. Наверное, на него так действует именно дорога, потому что минут через десять он успокаивается, садится на свое место (рядом с Манякиным и барабанами) и начинает играть бесконечный пассаж, прерываясь только на то, чтобы покурить или, в свою очередь, неожиданно спросить меня — ну что, мол, как дела?
Кипелов появляется всегда в последнюю очередь. Не заметить его появление просто невозможно: у Валерия тембр голоса даже при обычном разговоре на пол-октавы выше всех окружающих. «О, при-ивет, — растягивает Кипелов, увидев меня, — слушай, жара на улице — почему ты все время в черном ходишь, как чернокнижник какой то?»
Что меня в «Арии» подкупает, так это их дисциплина. Могу поспорить, такая слаженность и единообразие в мыслях достигается только после нескольких лет совместных концертов. Непосвященному может показаться, что это не репетиция группы, которой скоро стукнет пятнадцать лет, а так — музыканты под-жемовать собрались. Впечатление обманчивое — каждый озабочен именно тем фрагментом из новых творений, который хуже всего выучил. Это — так, только разминка. «Арийцы» развлекаются. Неожиданно Виталик затягивает блюзовую гармонию, наверное по мотивам его любимого «Grand Funk», Терентий ее подхватывает, а Холст, недоуменно поглядывая на них обоих, выбирает компромиссный вариант и принимается играть чистым звуком некий загадочный перебор, сильно смахивающий на «Animals». Самого Холста это очень забавляет. Неожиданно Дубинин резко обрывает творчество: «Стойте! Теря, ты в какой тональности играешь?». — «В ми». — «Ну а я-то в си!» — надрывается Дуб. «А я так и понял. Потом», ~ невозмутимо отвечает Терентий. «Ладно, — обреченно машет рукой Дубинин, поняв, что поддеть Терентьева сегодня ему не удастся. — Вернемся к нашим баранам. Музыка закончилась!»
На самом деле музыка только началась. «Арии» предстоят два тяжелых дня. Сначала они поедут играть в город, отстоящий от столицы километров на двести пятьдесят, а буквально через день у них будет концерт на престижной площадке в центре Москвы — презентация нового альбома. «Арийцы» готовятся к концертам и прогоняют весь сет, попутно решая, какие вещи играть, а какие — нет. Репетируют они весьма сосредоточенно: Холстинин на ходу занимается производственной гимнастикой и играет свои соло, то припадая на одно колено, то практически растягиваясь в шпагат; Кипелов «отрабатывает» реакцию зала, размахивая руками в тех местах, где фанаты будут обязательно подпевать; Дубинин выплескивает энергию где-то перед воображаемым пятнадцатитысячным стадионом: делает устрашающие гримасы, размахивает грифом, дрыгает ногами в разные стороны и активно подпевает, хотя микрофона на репетиции для него не предусмотрено.
После исполнения «обязательных» — по случаю тура «Генератор Зла» — вещей из соответствующего альбома начинается дискуссия. «Давайте сыграем эту… «Следуй За Мной», — с притворным безразличием предлагает Кипелов. — Хорошая ведь песня!» «Давайте! — немного поразмыслив, кивает Дуб. — Только сначала перекурим».
Во время перекура на базу приходят какие-то приднестровские фаны и рассаживаются как у себя дома. Дубинин очень нехорошо на них посматривает, но решает не портить ни себе, ни им настроение. В конце концов их удается выпроводить, дав автографы. Все оперативно расписываются, и только Кипелов судорожно ищет свои очки — без них он практически ничего не видит.