Арийцы. Основатели европейской цивилизации
Шрифт:
Указания, оставленные нам боевыми топорами и лошадью, не могут, следовательно, считаться решающими среди множества других доказательств, собранных защитниками германистской теории. Мы можем, однако, продолжить изложение нашей теории.
Начнем с рассмотрения редкого населения донеолитических охотников, распространенного по всей степи. Для юга России мы можем, по крайней мере, сказать, что условия были благоприятными для их инициирования в те рудименты неолитической культуры, которые характеризуют индоевропейцев. К востоку от них, в Анау, жили носители культуры расписной керамики. Плодородные черноземные земли на западе очень рано были заняты другими земледельческими культурами. От любой из этих групп кочевники могли усвоить основы производящей экономики. К югу от Кавказа и Черного моря лежала Месопотамия, где великая цивилизация процветала с конца 5-го тысячелетия до н.э. Нет никаких сомнений в том, что эта цивилизация оказала влияние на население европейских степей. Бросали ли издалека северяне, проникавшие в горные проходы Кавказа, взгляды на сады Эдема и, соблазненные его богатствами, стали ли совершать набеги на юг? Проникали
Рассмотрим эти положения более подробно. Для начала следует обратить внимание на то обстоятельство, что погребения с охрой исчисляются тысячами; возможно, что они охватывают значительный промежуток времени. Российские археологи различают три стадии развития культур в междуречье Дона и Северского Донца. Древнейшие могилы представляют собой простые ямы или плитовые гробницы, содержащие очень мало металла и горшков, украшенных линейным орнаментом, который накладывался с помощью шнура. Затем приходит черед катакомб, где содержится больше металла и сосудов, на которых с помощью отпечатков шнура выдавлены спирали и петли. Затем появляются деревянные срубы, которые продолжают существовать и в железном веке.
Первая из отмеченных стадий, по нашему мнению, может соответствовать периоду индоевропейской общности. На второй стадии, отмеченной ростом местных стилей в керамике, начинается ее распад. Некоторые группы скотоводов покидают степь, чтобы заняться земледелием в плодородных долинах, которые пересекают ее. Именно па этой стадии эгейское влияние наиболее заметно в форме погребальных сооружений, а влияние носителей культур расписной керамики проявляется в распространении спирального орнамента на керамике. Мы можем предполагать наличие некоего единства между земледельцами и скотоводами, и с этого времени жизнь в долинах непрерывно продолжалась вплоть до появления здесь скифов. Большинство германистов согласно с этой интерпретацией «катакомбного» периода.
Все также соглашаются с тем, что месопотамское влияние сильнее всего ощущалось на северных склонах Кавказа и в долинах Кубани и Терека. Здесь возвышаются царские курганы, заметно отличающиеся по своим размерам и богатству от простых курганов в степи. Они содержат погребения вождей, которые возглавляли грабительские походы в Армению, Каппадокию и даже в Месопотамию. Огромное количество золотых и серебряных украшений, захороненных в этих холмах, было частично награблено в богатых государствах к югу от Кавказского хребта. Это, например, пластины с изображением золотых и серебряных львов и быков, которые украшали навес, под которым правитель ложился отдохнуть, в известном кургане вблизи Майкопа. Эти находки из южных областей на северных склонах Кавказа являются копиями кавказских вещей, о которых мы упоминали в связи с находками на севере Сирии в главе II. Набеги, в результате которых они попали на север, были прелюдией к более масштабным вторжениям. Мы можем предполагать, что предки индийцев и иранцев таким образом разведали дороги, которые в конечном итоге привели их на трон Митании и в долину Инда.
Их продвижение вперед пока еще нельзя проследить в деталях. Мы можем только предполагать, что вождь передового отряда этого вторжения владел медным топором (тесло-топор), найденным в кургане возле Астрабада. Известна одна миграция населения вокруг Кавказа, которая пока с трудом поддается датировке. Она началась к северу от Кавказского хребта, обогнула его с востока и достигла Иранского нагорья к западу от Каспийского моря. Весь ее маршрут отмечен дольменами около Кала-Кента вблизи Баку и другими погребениями, исследованными де Морганом в Талыше и Ленкорани. Первая группа погребений содержала большие спиралевидные серьги со сплющенными концами из меди и кубки, аналогичные тем, которые находили в погребениях с охрой на Кубани и на Днепре. Гробницы на каспийском побережье Закавказья явно напоминают по форме аналогичные сооружения в долине Кубани, но погребальный инвентарь менее однороден. Медные булавки с круглыми или квадратными головками и медные топоры,
В то время как некоторые кочевники селились в долинах, а другие основывали государства на склонах Кавказа, оставшаяся в степи часть населения вынуждена была в поисках решения демографической проблемы и в поисках свежих пастбищ для своих стад перекочевывать на новые земли, точно так же как в свое время земледельцы дунайской культуры распространились по Центральной Европе. Но скотоводы не распространяются медленно и постепенно, как земледельцы, а передвигаются гораздо быстрее. Переселению предшествуют разведывательные экспедиции летом, и такие экспедиции открывают перед кочевниками более соблазнительные цели, чем пастбища, — центры сосредоточения богатств, которое надлежит разграбить и обложить выкупом. Предполагаемая экспансия из степи, кажется, преследовала именно такие цели.
Одну из таких волн экспансии признают даже германисты. Она привела народ боевых топоров в Трою и в Восточные Балканы. Боевые топоры из Трои находят ближайшие аналогии на юге России. Маршрут этой скандинавской группы переселенцев мог пролегать по открытой степи к северу от Понта. Ориентирами на ее пути может служить клад из Бородина в Бессарабии, который содержал церемониальные топоры из благородного камня, весьма напоминающие те, которые были найдены в Трое. Топоры из троянского клада должны в любом случае быть приписаны вождю, который прибыл с северного побережья Черного моря. Так что те каменные топоры и кремневые кельты, которые мы обозначили как чужеродные элементы на поселениях носителей культуры расписной керамики в Болгарии, могут быть связаны с одним из «языков» той же самой волны вторжения и с расселением индоевропейцев в этой части Балкан.
Теперь рассмотрим движения народов в западном направлении. Исходя из этой главы скандинавы, продвигавшиеся в долину Дуная, должны были пересечь пояс чернозема, населенный носителями культуры расписной керамики около 1600 года до н.э. или чуть позже. Читатель, однако, помнит, что культура с расписной керамикой на территории Украины и Румынии делится на два этапа. Поселения раннего периода погибли в огне и не всегда отстраивались заново, в то время как Ерошд, культурная столица целой области, была полностью разрушена. Следы пожарищ и разрушений могут служить свидетельством первого натиска кочевников из степей; их главной целью могли быть золотые прииски Трансильвании. Немыми свидетелями их продвижения можно считать медные тесла-топоры, которые были найдены при раскопках поселений более раннего периода или в непосредственной близости от них, а также на руинах Ерошда. Более поздние венгерские тесла-топоры, которые получили широкое распространение в Центральной Европе, тогда могли бы быть продукцией местных металлургов, использовавших имевшиеся у них запасы руды и работавших по заказу своих новых скандинавских повелителей.
Такое нападение с востока вполне могло бы объяснить те явления, с которыми мы столкнулись при обсуждении второй стадии существования цивилизации в долине Дуная. Если мы предположим, что некоторые пришельцы из степи проникли через Альт в Венгрию, пригнав с собой некоторое количество плененных жителей Трансильвании, то мы могли бы понять, откуда взялись скандинавские черепа, кости лошади, медные тесла-топоры и огрубевшая расписная керамика в могильниках Ленгиеля, Бессени и Лускай. За этой волной вторжения последовали другие. Именно так туда могла попасть керамика со шнуровым орнаментом, которая, как мы видели в последней главе, проникла в Венгрию с востока и центр которой, согласно существующим представлениям, мог бы быть расположен между Днепром и Доном. И различные типы медных топоров, которые сконцентрированы в восточной части Венгрии и в Румынии, но которые встречаются также в Боснии, Далмации и Хорватии, по мнению доктора Наги, попали туда вместе с пришельцами из степи.
Связи между фатьяновской культурой Центральной России и могилами с охрой эпохи энеолита, расположенными южнее, не вызывают сомнения. Возникновение первой из них можно связать с переселением части населения в сторону Волги. Можно даже утверждать, что движение этого же самого населения продолжилось далее на запад, на территорию Финляндии и Скандинавии.
Наконец мы приступаем к обсуждению связей между югом России и Скандинавией. Очевидность таких связей не вызывает сомнения. В ходе нашей дискуссии мы могли бы объяснить разнообразие волн переселений и потоков миграций стремлением добраться до центров сосредоточения богатств — янтарных залежей Ютландии, соли Заале, торговых маршрутов между Эльбой и Дунаем. Распутать все хитросплетения этих передвижений в рамках данной работы совершенно невозможно. Первые переселенцы были, возможно, вооружены многогранными боевыми топорами, подобными тому, который представлен на рис. 27, 5. После остановки в Малой Польше некоторые из них могли спуститься вниз по Висле, и в таком случае они достигли бы Ютландии примерно в то же самое время, что и строители дольменов. Другие переселенцы, направляясь вверх по течению, достигли бы Силезии, а затем продвинулись бы как завоеватели к склонам Альп, где они обосновались в укрепленных поселениях эпохи энеолита. Другая волна завоевателей могла использовать особый тип шаровидных амфор; такие сосуды часто встречаются в Центральной Германии, Померании, Польше, Восточной Галиции и на Полтавской возвышенности, где их часто находят в плитовых гробницах в сопровождении янтарных бусинок. Но они, конечно, связаны и с сосудами, найденными в погребениях с охрой в станице Царевской на Кубани. Мы можем предположить, что этот отряд возглавлял вождь, который соорудил для себя гробницу в Баальберге на Заале, скопировав при этом конструкцию могил своих предков, расположенных в станице Царевской.