Арийский миф в современном мире
Шрифт:
Впрочем, украинские профессиональные историки, археологи и лингвисты (Пономарiв 1992; Вiдейко 1994; Головко 1994; Смолiй 1995; Телегiн 1995; 1996–1997; Дашкевич 1994: 83; 1996: 58; Ткаченко 1997; Отрощенко 1995; 2007) скептически относятся ко всем этим построениям и по мере сил стремятся охладить пыл националистически настроенных дилетантов. Однако голоса профессионалов звучат в этом хоре весьма слабо, и дело доходит до того, что фантазии о происхождении украинцев от трипольцев и скифов рекомендуются Министерством образования Украины как добротный материал для обучения старшеклассников (Iванченко 1996). В итоге версия о необычайной древности украинского народа стала в 1990-х гг. весьма популярной на Украине как у школьников и студентов, так и среди музейных работников и даже профессиональных этнологов. Например, она с энтузиазмом обсуждалась в 1994 г. на конференции, организованной Музеем этнографии и ремесел в Львове.
Эта версия, как показывают, в частности, сочинения украинского эмигранта Л. Силенко, была широко распространена в украинской диаспоре, где считалось
347
В 1990-х гг. его сын, П. В. Рубан (Святослав), стал первым заместителем председателя отделения «Рунвиры» в Киеве.
На учение Силенко опиралась одна из возникших в 1990 г. политических партий – Украинская крестьянско-демократическая партия (Декларация 1990), один из лидеров которой, писатель С. Плачинда, стал его рьяным поклонником 348 . В арсенале его политических аргументов были все те псевдоисторические доводы, которые любят приводить все украинские неоязычники: о корнях украинцев в 5-м тыс. до н. э., об их расселении от Центральной Европы и Швеции до Палестины и Индии, о тождестве мифических амазонок с «древними украинками» и о происхождении от них казаков, об этрусках, венедах (включая «Великое украинское государство Венедию»), пеласгах и гиксосах как якобы древних украинских племенах, о всечеловеческой ценности «украинского матриархата» и «украинской мифологии», откуда якобы берет начало мифология индоевропейцев, об украинском происхождении Заратуштры и Будды, о великой дохристианской культуре и духовности, в том числе о докириллической «трипольской» письменности, о злодейской политике князя Владимира, погубившего древнюю культуру и письменность во имя чуждой украинцам веры. Естественно, что среди наиболее почитаемых им старых авторов оказываются А. Чертков и Е. Классен, которых Плачинда называл «интернационалистами» за то, что они, несмотря на свою русскую национальность, якобы признали необычную древность украинского народа и его государства «Великой Венедии» 349 . Впрочем, в целом в своих построениях Плачинда полностью следовал за Силенко (Плачинда 1990; 1991а; 1991б; 1991в; 1992; 1993. См. о нем: Королев 1993).
348
Вскоре Плачинда занял пост почетного председателя названной партии и одновременно возглавил Киевскую организацию Конгресса украинских националистов.
349
На самом деле оба этих автора реконструировали великую «русскую» предысторию и в своих фантазиях имели в виду прежде всего восточных славян.
В то же время Плачинда избегал прямых нападок на христианство, наивно полагая, что до правления Владимира оно могло у «украинцев» гармонично уживаться с язычеством (Плачинда 1993: 3). Вместе с тем он не мог пройти мимо событий 988 г. и именно с ними связывал начало упадка «украинского государства» (Плачинда 1991в). Тем не менее в целом в своем отношении к христианству он как будто бы был близок к «мягким» русским неоязычникам. На тех же позициях начиная с конца 1980-х гг. стояли и ряд других украинских литераторов (Бiлик 1990; Бiлокiнь 1991) 350 .
350
Еще в 1973 г. Плачинда, Билик и Р. Иванчук прослыли в глазах украинских коммунистических идеологов «идеализаторами патриархальщины». См.: (Про серйознi недолiки 1973: 78).
Одной из первых книг, познакомивших украинцев с новой версией их «самобытной истории», написанной в духе Силенко, стало посмертное сочинение А. П. Знойко, предназначенное быть пособием для старшеклассников (Знойко 1989). Сам Знойко был специалистом по физической химии и долго работал в Москве в сфере атомной энергетики. Выйдя на пенсию, он направил всю свою энергию на изучение истории древних славян. Так и оставшись в этой области дилетантом, он компенсировал нехватку специальных знаний большой начитанностью и установкой на развитие этноцентристской схемы, воспринимавшейся оппозиционными кругами как протест против официозной науки. Методика Знойко восходит напрямую к дореволюционной «славянской» школе, делавшей упор на полной преемственности населения Украины с самых отдаленных времен до современности. При этом название народа как элемент случайный и второстепенный могло много раз меняться, что, по этой концепции, нисколько не мешало идее преемственности. Тем самым народ приобретал не только вечную жизнь, но и вечное право на свою исконную территорию.
В соответствии с такой примордиалистской установкой Знойко выводил предков украинцев напрямую от мезинской «цивилизации» эпохи позднего палеолита, вслед за своим другом Суслопаровым пропагандировал идею об изобретении древнейшего алфавита создателями трипольской культуры, также оказывавшимися прямыми предками украинцев – пеласгами, настаивал на возникновении Киева в VII в. до н. э., рисовал фантастическую картину продвижения «славян-русов» в Скандинавию, откуда они будто бы уже под именем варягов позднее вновь вернулись на Русь. Ставя Древнюю Украину на один уровень с Шумером и намекая даже на генетические связи между их обитателями, Знойко видел в славянах, то есть «украинцах», едва ли не древнейший народ мира, одаривший человечество важнейшими культурными достижениями, в частности металлургией. В этом свете он и рассматривал «русское язычество» как «высшее достижение средиземноморской цивилизации», которое христианству так и не удалось извести. По Знойко, славная генеалогия украинского народа включала пеласгов, этрусков, шумеров, фракийцев, кельтов. Сюда же входили и создатели древнеямной культуры 3-го тыс. до н. э., чей язык он считал близким славянскому. Для него не составляло никаких трудностей разрешить и скифский вопрос: восставая против теории об ираноязычии скифов, он без колебаний причислял скифов-пахарей к русам-славянам, а царских скифов – к литовцам. Впрочем, и этого ему казалось мало, и он объявлял протославянский (по его концепции, «украинский») язык «доиндоевропейским» (Знойко 1989: 22, 95).
По его схеме получалось, что индоевропейцы не просто вышли из Поднепровья, а отпочковались от «протославян», и это делало европейские и многие другие народы как бы младшими братьями славян. Мало этого, по Знойко, ареал «протославян» охватывал не только Поднепровье, но странным образом расширялся к югу и включал Балканы, Малую Азию и даже Ханаан, чье исконное население тоже объявлялось «протославянами». Воюя с официальной историографией, Знойко писал: «История нашего народа начинается не с IX в. н. э., как уверяют ряд историков, а, по сообщениям Геродота о скифах-руси и скифах-полянах, с V в. до н. э.» И тут же предполагал, что еще трипольцы называли себя «полянами» (Знойко 1989: 25). Интересно, что в первой половине 1990-х гг. идеи Силенко – Плачинды – Знойко разделялись некоторыми украинскими писателями и историками, пытавшимися проследить генезис украинского народа с… палеолита! (см., напр.: Киричук 1994; Пепа 1994).
В своем стремлении значительно углубить историю украинцев Знойко был далеко не одинок. На рубеже 1980 – 1990-х гг. ему вторил экономист Г. К. Василенко, который тоже отождествлял славян со скифами, росомонами и гуннами и настаивал на том, что Аттила был великим славянским вождем. Он находил славян даже среди сарматов и аланов («аланы-кривичи») (Василенко 1991: 29), писал о создании ими могучего государства еще в раннем железном веке и утверждал, что именно у этих «славян» скандинавы позаимствовали руническую письменность (Василенко 1991: 30). Его повествование достигало кульминации там, где он объявил, что в V в. «славянская Скифия» сделала своей данницей великую Византию (Василенко 1991: 36–37).
Вряд ли нужно доказывать, что все эти фантастические взгляды весьма далеки от представлений современной науки. Не случайно Знойко и подобные ему авторы предпочитали черпать идеи из давно устаревшей литературы XIX в., у Марра, Державина и других «авторитетов», чьи взгляды оказались несовместимыми с требованиями науки нашего времени (Шнирельман 1993). Но все это не останавливает «энтузиастов» этноцентристской идеи, не перестающей их соблазнять. Таких энтузиастов в наши годы оказалось, на удивление, немало. Это их усилиями на Украине шла массированная пропаганда идей «Влесовой книги»; в частности, в 1993 г. на украинском языке была выпущена книга живущего в Париже эмигранта Б. Ребиндера, содержавшая апологетику этой фальшивки (Ребiндер 1993). Они активно пытались рекрутировать сторонников на Украине, и фрагменты их концепции встречались порой даже во в целом добротно написанных популярных работах по истории Киевской Руси (см., напр.: Ричка 1991: 41; Толочко 1996: 27, 32).
В 1990-х гг. в Киеве нерегулярно издавался журнал «Индо-Европа» (Лист 1996–1997: 74–75), ставивший одной из главных своих задач «покончить с официальной теорией происхождения трех восточнославянских народов». Этой «ложной» теории журнал противопоставлял версию «Влесовой книги» и теорию Л. Силенко. В 1994 г. редакция журнала выпускала газету «Русь Киевская» (вышло три номера), где излагались те же идеи. В своих установочных статьях главный редактор всех изданий «Индо-Европы», кандидат филологических наук В. Довгич, с гордостью отмечал, что Поднепровье было родиной «арийских» (то есть индоевропейских) народов. Он с видимым негодованием отметал великогерманские и великорусские претензии на арийское наследие и скромно заявлял, что самими космическими силами Днепровско-Карпатскому региону было уготовано место одного из важнейших центров развития мировой цивилизации. Именно здесь едва ли не с неолита шло становление украинского язычества (Довгич 1991).