Арийский миф в современном мире
Шрифт:
У современной фантастики Кир Булычев отмечал выраженную тенденцию «имперской литературы», иными словами, «тоску и ностальгию по потерянному, жажду воссоздания советской империи» (Обыденкин 2002). Между тем корни такой тенденции уходят к последним советским десятилетиям, когда задолго до распада Советского Союза некоторые интеллектуалы жили воображением о величии древних славян, которых они отождествляли с арийцами.
«Научная фантастика» в поисках славян-арийцев
В советские годы отмеченная тенденция проявлялась прежде всего в псевдоисторических работах Скурлатова и Щербакова. При этом, будучи любителем мистификаций, Скурлатов неоднократно публиковался под псевдонимами. В частности, свою статью «След светоносных» он опубликовал в журнале «Техника – молодежи» под псевдонимом к. и. н. Валерий Иванов якобы в виде комментария к статье инженера Ивана Саратова «О поле, поле…». Зная, что Скурлатова зовут Валерий Иванович, нетрудно догадаться, что автор и комментатор составляли одно и то же лицо. В том же номере Скурлатов, на этот раз представившись физиком, опубликовал почерпнутые из научно-фантастической литературы идеи об антимирах, обратном течении времени и множественности инопланетных цивилизаций (Скурлатов 1977в: 40–43). Позднее он несколько раз публиковался под псевдонимом И. Саратов.
Отождествляя славяно-русов с древними
116
Он, правда, вопреки нацистским авторам, помещал его не в Северной Европе, а в Прикубанье и, шире, северопричерноморских – предкавказских степях.
Все эти построения были нужны автору для того, чтобы обосновать исконные права русских на всю территорию бывшей Российской империи. В одной из своих работ, опубликованных под псевдонимом, Скурлатов провозглашал: «Таким образом, не Припятские болота, куда нас пытаются загнать некоторые археологи, а огромный простор Евразийских степей вплоть до Амура – вот наша истинная прародина. 400 лет назад русские лишь вернулись в родное Русское поле, которое тысячелетиями принадлежало нашим предкам» (Скурлатова 1979: 57) 117 .
117
Позднее эту же тираду, направленную против профессиональных археологов и историков, повторил Щербаков. См.: (Щербаков 1992: 264).
По сути, этим он оживлял уже известные нам взгляды ряда авторов конца XIX в., включая В. М. Флоринского 118 , пытавшегося представить российскую колониальную экспансию в Центральной Азии «возвращением на прародину». К аналогичным аргументам прибегал и Скурлатов, выводивший предков славян откуда-то из Центральной Азии (Скурлатов 1977б: 331; Скурлатова 1979: 57) и утверждавший, что в раннем Средневековье Дикое поле и Северный Кавказ принадлежали росам (их он безоговорочно и ошибочно отождествлял с ираноязычными кочевниками, роксоланами и росомонами), пока их оттуда не вытеснили тюркоязычные кочевники (Саратов 1980; 1985; 1988: 68). Он настаивал на том, что аланское, готское, гуннское, аварское, болгарское и хазарское племенные образования состояли по большей части из славян и что загадочное государство Артания было создано «русами-полянами», жившими на территории, простиравшейся от Волги и Кавказа до Дуная (Саратов 1988: 38, 42). Эта концепция искусственно реанимировала давно отвергнутую наукой легенду о «южной Руси» (об этом см.: Гадло 1968) и пыталась тем самым легитимировать территориальные приобретения Российской империи, представляя их «возвращением Родине утерянных земель» (см., напр.: Саратов 1980: 33).
118
«Авторам-патриотам» Флоринский представляется «великим русским ученым», установившим, что «Сибирь и Урал являются прародиной славян». См., напр.: (Хиневич 1999б: 149; Путенихин 2006: 19).
Другая цель Скурлатова состояла в удревнении русской и, в целом, славянской истории, которая была, на его взгляд, ничуть не моложе истории германских, индоиранских, тюркских и других народов и насчитывала как минимум несколько тысячелетий. Этим способом он пытался наделить русский народ дополнительными достоинствами (Скурлатов 1977б: 329), как будто достоинства народа определяются древностью его происхождения.
В принципе в том же русле работал и писатель-фантаст В. И. Щербаков, по профессии радиофизик 119 , кандидат технических наук, настойчиво объявлявший себя профессиональным лингвистом – видимо, сказалось обучение на философском факультете Университета марксизма-ленинизма, который он окончил в 1965 г. В 1960 – 1970-х гг. он был тесно связан с журналом «Техника – молодежи» (в 1976–1979 гг. был заместителем его главного редактора) и был близок к писателю Л. Леонову, питавшему симпатии к русскому национализму (Митрохин 2003: 419). Его построения отличались еще большим размахом и безудержной фантазией. Он стремился отождествить этрусский язык со славянским, а самих этрусков-расенов – с «восточными атлантами», якобы сумевшими выжить в Малой Азии и Восточном Средиземноморье после гибели легендарной Атлантиды 12 тыс. лет назад 120 . По мнению автора, «этруски – это, образно говоря, лист, оторванный от хетто-славянского древа» (Щербаков 1987: 170). В то же время в работах Щербакова этруски (читай: славяне) оказываются у истоков древнеегипетской и левантийской цивилизаций, заселяют Канарские острова (якобы это их наследниками являются загадочные гуанчи!) и даже устраивают экспедиции к берегам Центральной Америки, оказывая влияние на индейцев-майя и ацтеков (Щербаков 1995а: 12–13). Развивая некоторые идеи Скурлатова (Скурлатов 1987: 215), Щербаков заявлял, что древнейшие обитатели Палестины (вначале хананеи, затем филистимляне) изначально были также «пеласгами-этрусками». И даже Библия была якобы записана на языке хананеев, а не израильтян, появившихся в Палестине относительно недавно (Щербаков 1987: 178; 1995а: 13–14).
119
Он закончил в 1961 г. Московский энергетический институт.
120
Критике атлантологических построений посвящено немало работ. Одна из последних таких книг была выпущена Полом Джорданом (Jordan 2001). По сути, Щербаков лишь оживлял средневековый троянский миф, одно время популярный в Западной Европе (см.: Поляков 1996: 25), а также возвращал на Родину многие идеи Д. С. Мережковского.
Другим исконным ареалом русов оказывается, по Щербакову, Малая Азия, откуда после разгрома Трои население бежало в Европу, в частности в Северное Причерноморье, в Поднепровье и так до Балтийского моря, где пришельцы восстановили свою былую государственность. Для Щербакова не составляло труда объявить восточнославянское племя полян потомком хетто-лувийцев (особой ветви индоевропейцев, не имевшей никакого отношения к славянам. – В. Ш.) и хаттов (вообще не индоевропейцев! – В. Ш.) (Щербаков 1987: 189; 1990: 203). Тем самым, этруски отождествляются с «древнейшей ветвью средиземноморских племен», положивших начало многим народам и цивилизациям Средиземноморья и Малой Азии (Щербаков 1987: 181; 1988а; 1990: 207) 121 .
121
В последние двадцать лет ошибочное отождествление этрусков с индоевропейцами, носителями «ведической культуры», можно встретить и в некоторых других псевдоисторических сочинениях, претендующих на научность. См., напр.: (Гудзь-Марков 1995: 212).
К началу 1990-х гг., то есть тогда, когда СССР дал основательную трещину и начался необратимый процесс его распада, построения Щербакова приняли особенно гипертрофированный характер. Теперь племя русов, или «восточных атлантов», оказалось тождественным дошумерскому населению Двуречья 122 : оно будто бы расселялось по Ливии, долине Нила, Северной Индии и даже дошло до Китая и Японии (Щербаков 1990: 204). А ваны, или венеты/венеды, что, по автору, тождественно славянам (точнее, вятичам), будто бы обитали первоначально в Малой Азии, а затем широко расселились на западе (включая Западную Европу) и на востоке (вплоть до Парфии) (Щербаков 1991: 229–236; 1996в). Они же будто бы основали государство Урарту (Ванское царство), и «почти все корни урартов и их слова вместе со многими грамматическими формами… совпадают с корнями русского языка и диалектных слов, унаследованных от ванов-вятичей» (Щербаков 1991: 18, 254; 1992: 264) 123 . И автор сетовал на то, что археологи Армении якобы умалчивали о находках «славянских черепов» на территории Урарту, скрывая от мира правду (Щербаков 1991: 254). В свете этого уже не вызывает удивления утверждение Щербакова о том, что у жителей Боспорского царства была «славянская внешность» (Щербаков 1996в).
122
Об этом Щербаков задумывался еще раньше, хотя и не решался четко сформулировать. См.: (Щербаков 1987: 198).
123
Интересно, что это утверждает автор, объявляющий себя профессиональным лингвистом! Отмечу попутно, что урартский язык относится к группе северокавказских языков, не имеющих ничего общего не только со славянскими, но и с индоевропейскими вообще.
Подобно Скурлатову, отдавая дань расовой теории, автор был убежден в возможности обнаружения древних «славянских черепов», причем это его убеждение основывалось на не имеющей никакой фактической почвы вере в то, что древние народы старались поддерживать чистоту генофонда: «Смешанные браки способны обезобразить даже многочисленный народ, ведь древние хорошо знали преимущество чистой породы, сохраняемой даже в сельском хозяйстве; до эпохи геноцида и принудительной гибридизации, равно уничтожающих генофонд, было еще очень далеко» (Щербаков 1991: 235). Автор не сомневался в наличии чистых расовых типов и объяснял наличие противоречащей этому научной информации идеологическими причинами (Щербаков 1991: 71).
Как бы то ни было, методология автора – он называл ее «метаисторией» 124 – была основана на идеях катастрофизма и крайнего миграционизма. И он стремился доказать, что ваны-венеды были единственными создателями цивилизаций и государств «от Ханаана до Дона и Оки; от Галлии и Адриатики до Гималаев и Тибета…» (Щербаков 1991: 254). Им будто бы были родственны арийцы (асы), или легендарные даваньцы китайских источников, основавшие могущественное государство Парфию с ее священным городом Асгардом. И хотя асы вели войну с ванами в 309 г. н. э., автор доказывал, что их удел – жить в мире и тесном взаимодействии друг с другом. Ведь Москва, по автору, – «северный форпост Асгарда», «его продолжение в грозных тысячелетиях борьбы и побед, город, который ныне олицетворяет утраченную некогда и вновь обретенную власть над небом и космосом» (Щербаков 1991: 19). От русской мессианской идеи автор переходил к пророчествам, пытаясь научить русских и их соседей стратегии поведения. Он отмечал, что именно в силу своей слабохарактерности этруски дали римлянам себя победить «и русы сейчас столь же бесхарактерны, как 2000 лет назад», не только живя в нищете и позволяя заезжим купцам себя грабить, но и «поддерживая своих врагов – националистов» (Щербаков 1991: 97–98) 125 . И тут же, возвращаясь к событиям Второй мировой войны, автор среди самых заклятых врагов называл Литовский легион, эстонскую «Эрна», латышских националистов и крымско-татарский легион смерти (Щербаков 1991: 134). Все это имело особый смысл для русских националистов в конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда Прибалтика боролась за независимость, а крымские татары предпринимали очередную попытку вернуться в Крым.
124
На самом деле введенный когда-то К. Папаиоанну термин «метаистория» означает совсем другое – приукрашенное изображение действительности. Об этом см.: (Безансон 1984: 14–15).
125
Автор имел в виду национальные движения, развернувшиеся в СССР к концу 1980-х гг.