Арийский миф в современном мире
Шрифт:
За этой схемой прочитывалась еще одна идея, связанная с теософией Блаватской, говорившей о смене расовых эпох, о доминировании в каждую из них какой-то одной «расы» и о «реликтовых» остатках прежних рас, доживавших свой век в новую эпоху. Но Петухов делал пятую расу Блаватской «русами». Подобно ей, он позволял им смешиваться с «реликтовыми расовыми группами». Однако, как мы видели, он добавлял к этому «расовую борьбу» как причину окончания Золотого века и движения человечества к упадку в эпоху Калиюга. Иными словами, он воспроизводил типичную для эзотерики схему культурного регресса, или «вырождения» (Петухов 2009а: 32–34), причем регресс этот выражался у него в постоянном уходе «русов» с принадлежавших им ранее территорий. В эпоху распада СССР эта идея хорошо усваивалась читающей публикой.
Однако, основанная на идее цикличного развития, эзотерика не ограничивалась констатацией упадка и разложения; она давала и надежду, предсказывая наступление «новой расовой эпохи» и рождение «нового человека». Соответственно, и Петухов пытался рисовать радужную картину будущего. Он предрекал скорую гибель Запада и Востока. И лишь Россия как «генератор цивилизационно-пассионарных волн» должна была сохраниться, ибо на основе «стволового суперэтноса» «русов» неизбежно должен возникнуть новый «суперэтнос». Он положит начало «новому человечеству» (то есть «шестой расе», по Блаватской), которое будет много совершеннее нынешнего и начнет заново осваивать планету, а со временем достигнет уровня «богочеловека», что якобы изначально заложено в некой «программе Сверхэволюции», выработанной «Высшим Разумом». При этом якобы именно русским предначертана миссия вывести человечество на «уровень богов». Впрочем, поправлял себя Петухов, речь идет лишь о «российском человечестве»; всех других он представлял «обезьяноподобными людьми» и предрекал им возвращение в животный мир (Петухов 2009а: 420, 439–450).
Примечательно и то, каким языком Петухов описывал этот процесс: «Русское единящее начало интегрирует неандерталоидную абстрагированность мышления Запада и синантропическое видение Востока в планетарно-космическую Всемирную цивилизацию» (Петухов 2009а: 411). Здесь снова обнаруживаются особенности расового мышления автора: он, во-первых, тесно связывал биологический облик людей с типом мышления, а во-вторых, воспринимал различные группы человечества в виде иерархии, причем стремился максимально удалить их друг от друга, придав их различиям видовой характер. При этом русское начало прочно связано с современностью, тогда как «Запад» и «Восток» ассоциируются с пережиточными отрядами человечества, сохранившимися от прошлых «расовых эпох».
Пожалуй, никому другому из авторов-патриотов не дано сравниться с Петуховым по (псевдо)эрудиции и плодовитости, позволившими ему выстроить пусть и фантастическую, но, безусловно, грандиозную схему развития человечества. Другие разрабатывали более частные проблемы. Но при этом многие из них не оставляли попыток возвести столь же величественное древо «русской истории». И почти все они также апеллировали к эзотерике и «русскому космизму».
Миф о славяно-ариях увлекал не только неоязычников и симпатизирующих им писателей. Эта идея пришлась по душе и некоторым православным авторам. Так, православный историк и искусствовед В. Л. Махнач был убежден в том, что истоки славянской культуры следует искать у скотоводов-арийцев и пророка Заратуштры. Поэтому он следовал традиционной идее о продвижении славянских предков с юга и о постепенном заселении ими Русского Севера (Махнач 1999: 157–166; 2000: 71–85).
Свет с севера
Что бы ни говорили сторонники южного (переднеазиатского) или степного происхождения «арийцев», гораздо больше энтузиазма у современных русских радикалов, эзотериков и неоязычников вызывает идея Полярной прародины. Она излагается самыми разными авторами в сотнях публикаций, включающих как малотиражные издания всевозможных русских националистических движений и неоязыческих общин, так и общероссийские общественно-популярные журналы, а также научно-популярные произведения и художественные романы, написанные в модном стиле фэнтези. Следует отметить, что фантастическая версия, связывающая индоевропейцев с некоей Гипербореей, цивилизацией, располагавшейся якобы на Крайнем Севере, стала в 1990-х гг. необычайно популярной у русских эзотериков и неоязычников (Белов 1992 г; Донцов 1992; Асов 1994а; 1996б; 1998д: 174–183, 1999б; Глоба Т. 1993б: 79; 1994б; Глоба П. 1995; Константиновский 1994; Разоренов 1994: 47, 52; Критов 1995; Кандыба Д. 1995; Кандыба В. 1997а; 2001; Алексеенко 1997а; 1997б; Демин 1996б; 1997 г; 1997д; Хлестаков и др. 1996; Русский 1997в; Тулаев 1997а; 2011; Аринушкин, Черкасов 1998; Трехлебов 1998: 50–64; Демин В. М. 1998: 34, 68; Глоба П. 1999; [Логинов] 1999; Шамбаров 1999; Калашников 2000: 6; Хиневич 2000; Брагин 2006: 219–220. Об этом см.: Яшин 1997а; 1997б; Шнирельман 2012в). Для популяризации идеи о «нашей Арктической прародине» петербургская радикальная газета «За русское дело» даже начала с 1996 г. выпускать особое приложение под названием «Потаенное», где обсуждаются связанные с этим сюжеты (Трехлебов 1996; Разумов, Хасин 1997). Распространением таких фантазий увлекались научно-популярные журналы «Чудеса и приключения» (Струнина 1995; Грицков 1995а; Демин 1996а) и «Свет. Природа и человек» (Хлестаков и др. 1996; Бобрик 1998).
Речь идет о приполярной прародине «ариев», «славян» или «славяно-ариев» и о становлении человеческой цивилизации в результате их широкого расселения оттуда 221 . По этой версии, тесно связанной с эзотерическими учениями, еще в ледниковый период «белые люди» приспособились к меняющимся природным условиям, что якобы и дало им преимущество перед более специализированными «желтыми» и «черными» людьми. Сразу же после отступления ледника «белые люди», занимавшие ранее Северную Европу, начали безудержное расселение оттуда на юг и восток. В год распада Советского Союза к этому мифу одновременно обратились индолог Н. Р. Гусева (Гусева 1991а; 1994б; 1998а), инженер Г. А. Разумов (Разумов, Хасин 1991: 57–67) и горячий последователь «Новых правых» А. Г. Дугин (Дугин 1993; 1996; 1997а; 1997б; 1997в). В 1991 г. Дугин даже пытался учредить журнал «Гипербореец», хотя из этой затеи ничего не вышло.
221
Один из таких самодеятельных авторов пишет уже не об «арийском», а об «индоарийском» происхождении славян (Шамбаров 1999: 143).
Важным импульсом для расцвета таких взглядов стали возвращение эзотерики и традиционалистского мировоззрения. Одним из главных их пропагандистов стал старший приятель и наставник Дугина, Гейдар Джемаль, сделавшийся в 1990-х гг. активистом исламского возрождения. Он родился в 1947 г. в Москве в азербайджанской семье, имеющей корни в Нагорном Карабахе. Окончив среднюю школу на Остоженке, он затем два года учился на арабском отделении Института восточных языков при МГУ, но был отчислен за «буржуазный национализм». После этого он оказался в среде «шизоидного интеллектуального подполья» (определение Ю. Мамлеева), где изучали мистику и эзотерику в контексте идеологии Новых правых.
В 1970-х гг. Джемаль объявил себя «исламским фундаменталистом» и доказывал, что Россию, а затем и весь мир ждет судьба исламской уммы. Хотя муллы неоднократно уличали его в плохом знании ислама, он с конца 1970-х гг. стал активно устанавливать контакты с исламистами, вначале в Таджикистане, затем в Иране и на Ближнем Востоке. В 1988 г. он входил в руководство национально-патриотического фронта «Память» Дм. Васильева, но был исключен оттуда за чрезмерное умствование (Челноков 1995; Малашенко 1998: 153–155). Когда летом 1990 г. в Астрахани состоялся Учредительный съезд Всесоюзной исламской партии возрождения, Джемаль был избран координатором советского движения исламистов. Благодаря своим широким зарубежным контактам он вскоре стал московским представителем Всемирной ассамблеи людей дома пророка – международной организации мусульман-шиитов, а также вошел в международную Исламско-арабскую народную конфедерацию, в которой состоит, в частности, радикальная «Хизболла». Тогда же Джемаль основал Исламский комитет в Москве и стал его бессменным лидером.
В идейном плане Джемаль придерживается программы Исламско-арабской конфедерации, ставящей задачу глобального распространения ислама и видящей своим главным противником США. Никаких общечеловеческих ценностей она не признает. Зато речь идет о стратегическом партнерстве исламских фундаменталистов с Россией, что, правда, требует от Москвы отказа от ее «прозападной ориентации». Пытаясь соответствующим образом повлиять на российских политиков, Джемаль долго занимался выработкой того, что он называл «новым идеологическим штампом» (Челноков 1995).
Свои взгляды, идущие во многом от традиционализма Рене Генона, Джемаль пропагандировал в 1980-х гг. в самиздате, а затем изложил на конференции русских националистов 26 мая 1990 г. 222 Там он говорил о «сакральной географии» и пытался привязать к ней Россию как «Северную Евразию». По его словам, «традиция говорит о том, что Евразия представляла собой территорию, на которой находилась одна из примордиальных империй, империя, предшествовавшая, по-видимому, Атлантиде, империя Рам, и уже в наши, более поздние времена, на протяжении последних нескольких тысяч лет, Евразия была покрыта империями, как своеобразными островками “затонувшей” империи Рам, затонувшего духовного континента, который оставил своеобразные осколки твердыни некой интегральной власти, начиная от Рама и кончая Китаем». Россию он изображал наследником «этой колоссальной воли к власти».
222
А уже 9 июня он участвовал в учредительном съезде Исламской партии возрождения.