Арка в скале
Шрифт:
— Вот и не станем гадать, а просто запасемся телескопом, астрономической программой на компьютере, понаблюдаем за ночным небом и высчитаем время этого мира по положению созвездий, — сказал профессор.
Так они и решили: первое, что придется сделать для развертывания научной работы на новой территории, так это оборудовать небольшую обсерваторию где-нибудь на скалах.
Подполковнику тоже доложили, что пещеры проверены, опасностей не обнаружено, и беженцев можно в них размещать. Оцепление сняли. И колхозницы сразу потащили к пещерам общественное имущество. Им помогали дети и немногочисленные мужчины. Васильев взял с собой на партизанскую базу совсем мало бойцов еще и ради того, чтобы оставить хоть каких-то мужиков в помощь бабам. Ведь обустройство на новом необжитом месте требовало немало усилий, а большинство
Первым делом, конечно, начали с уборки пещер. Пещерный медведь очень навонял в них. И женщинам пришлось таскать с речки воду ведрами, чтобы смывать нечистоты. Тем не менее, пещеры эти пришлись очень кстати. Природные углубления можно было использовать под жилье без больших переделок. Пока бабы убирали и таскали инвентарь, бухгалтер Поликарп Нечаев прикидывал, как обустроить новое жилье наилучшим образом и давал указания, где и что следует разместить. Он планировал в дальнейшем выложить из камней внешние стены с окнами и дверями, а также внутренние перегородки. Тогда получится нечто вроде каменных бараков, встроенных прямо в скалы. Что-то подобное бухгалтер видел однажды, когда отдыхал в Крыму у родни и поднимался на гору в поселение караимов со странным названием Чутуф-Кале. Бухгалтеру мешал лишь профессор Игнатов, который заставлял собирать все кости в медвежьем логове, отмывать их и складывать отдельно, сразу прихватив себе для нужд науки одну из удобных ниш.
Убедившись, что все в порядке, и беженцы обживаются на новом месте успешно, Сомов дал необходимые указания старшему лейтенанту Костюкевичу, оставив его командовать на новом объекте вместо себя. Подполковник приказал протянуть сквозь арку на новую территорию проводную линию связи и электрический кабель. Еще он попросил шкуру, снятую с медведя, разложить и просолить как следует. Пообещал для этого дела прислать соль с одним из бойцов.
Дал распоряжения подполковник и лейтенанту Кравченко продолжать тщательно охранять скальную трещину, ведущую в сорок первый год. Но, не снаружи, а изнутри. После успешного завершения эвакуации колхозников снаружи охранять никакого резона не имелось. Да и в бой с финнами и немцами нужно было постараться пока не вступать без крайней необходимости. Также следовало принять все необходимые меры для маскировки входа в расщелину. Сделав распоряжения, начальник полигона ушел обратно через арку в скале. Сомову нужно было возвращаться, он уже и так провел слишком много времени на новой территории, а кто полигоном руководить будет?
Когда он вышел наверх из подземной лаборатории, разнесенной взрывом, над полигоном уже стояла ночь, хотя с другой стороны день все еще продолжался. Сомов прошел в сторону командного пункта мимо капониров. Дальше виднелось ограждение периметра, состоящее из бетонного забора, за которым находилось еще одно ограждение из металлической сетки с колючей проволокой и со спиралями Бруно поверху. Периметр освещали яркие фонари, играя тенями деревьев, раскачивающихся под холодным осенним ветром.
Заместителем начальника полигона числился майор Михаил Синельников, которому скоро подходило время идти в отставку. Выслужил он уже положенные календари. У подполковника с этим майором за долгие годы совместной службы отношения сложились доверительные и даже дружеские. Оба были старыми холостяками, которые жили только служебными интересами. И этот факт сближал их. Потому, желая снять стресс, начальник сразу вызвал к себе майора, запер кабинет, выставил бутылку коньяка, налил по стопочке себе и Синельникову, да рассказал все о том, что на самом деле произошло в подземной лаборатории. И про промежуточный мир рассказал, и про выход в сорок первый год сквозь расщелину, и про партизан с их командиром по фамилии Васильев, и про беженцев, и про финнов вместе с немцами. Не забыл упомянуть про перемещение артефакта и про огромного медведя. Выслушав странные новости, майор отхлебнул коньяк и проговорил:
— Это все очень серьезно, Коля. Война снаружи — это не шутки тебе. Но, как ты воевать собираешься? У нас же на полигоне ничего почти нет. Его же ликвидировать собираются. Только огнеметные системы старые списанные остались, одна ТОСочка на ходу и два БТРа. Ну, еще три «Урала» с тентами, да пара «Уазиков». Даже ни одного танка нету. Побеждать с таким парком техники у нас вряд ли получится. Да и солдат мало. Ну, что может сделать одна охранная рота против всей армии финнов и дивизий немцев, которые им помогают? К тому же, контрактники у нас все служивые, сам знаешь, срочников не держим давно уже. Ну, и кто из контрабасов непонятно за что погибать захочет? Война та давно закончилась у нас. А то, что она где-то в параллельном мире, оказывается, до сих пор продолжается, то разве это наша проблема?
— Ну, если Родина прикажет, то пойдут и контрактники воевать, как миленькие, — возразил Сомов.
Синельников высказал собственное мнение:
— Да кто прикажет, Коля? Место это нигде даже пока не числится. А мы тут сами себе предоставлены теперь. Ты вот не застал того, что тут было до твоего назначения. А я, между прочим, после училища здесь лямку тяну служебную все годы. Так вот, полигон расформировывают потихоньку уже много лет. На моих глазах все происходит. Я, когда служить начинал, здесь еще велись работы по созданию химического оружия, тестировались средства поражения и защиты, испытывались зажигательные смеси и огнеметные системы. А потом чем мы начали заниматься? Утилизацией химоружия? Утилизировали несколько лет. Остался только периметр вокруг капониров. А сами они пустые.
Дислоцировался когда-то здесь по штату полк РХБЗ. Потом сократили до батальона. А теперь и того меньше, даже если всех технических специалистов пересчитать. Кому мы тут теперь нужны и для чего? Испытываем какие-то единичные экземпляры, вроде новой танкетки для разминирования. Даже вот эту лабораторию секретную под скалой отдали какой-то частной организации, аффилированной с Академией Наук. С тех пор этот амбициозный профессор Игнатов делает здесь все, что хочет. А нам только и шлют задания готовить к списанию то одно, то другое из оборудования и техники, чтобы потом генерал куда-то продал, да деньги поделил с кем надо. Беспредел, да и только. А ты вдруг приходишь и рассказываешь мне, что снова где-то там за аркой, созданной взрывом, обнаружилась прошедшая война с финнами и немцами. Даже не знаю, как реагировать на такой инцидент. Разве мы что-нибудь можем сделать? Не лучше ли эту арку в скале взорвать от греха подальше к чертовой матери? Будто и не было ничего.
— Мало что сделать можем. Ты прав, Миша. Но, вот попробовать спасать людей от врагов мы способны. Там же наши люди русские, — проговорил подполковник.
— И куда же их тащить? Прямо сюда, что ли? Как оформлять такое будем, Коля? Да и чем их кормить, беженцев этих? — спросил майор.
— Ну, так зачем же сюда их тащить, Миша? У нас же теперь целый промежуточный мир появился между нашим годом и сорок первым. Да там, похоже, и людей нет пока, зато зверья полно непуганого. Звери все здоровенные, упитанные. Один медведь, которого пристрелил сегодня, как наших два косолапых размером. А вороны больше в полтора раза. Остального зверья пока еще не видел, но подозреваю, что такое же крупное. Так что есть, чем кормиться людям. Вот туда в промежуточный мир пусть беженцы и расселяются. Пусть там колхозы свои создают, пусть коммунизм начинают на пустом месте заново строить. Без внешних врагов, так сказать. А мы помогать будем им, чем сможем, — поведал подполковник свой план.
— Так, слухи же пойдут! Да и происшествие в лаборатории надо оформлять, как положено. Как такое скрыть? — возразил майор.
— Из другого мира слухи? Это вряд ли. Тут у нас объект секретный. Все подписку давали о неразглашении. А начальники я и ты. Да и лаборатория эта, сам знаешь, считается по документам давно закрытой и ликвидированной, переданной на баланс Академии Наук, а через нее и вовсе аффилированной с ней какой-то исследовательской конторе. И то, что ее приказом сверху отдали в распоряжение профессору Игнатову, так это уже дело самого Игнатова. Он же ее дооборудовал за свой счет, чтобы тут свои научные исследования производить. Так что гибель его оборудования в результате его же эксперимента — это его издержки. Не наши. Нашего там ничего не имелось, а все, что стояло там из оборудования с прежних времен, давно списано.
Я, кстати, поговорил с Игнатовым. Он сказал, что будет действовать заодно с нами и уладит все самостоятельно со взрывом в лаборатории. Да этот профессор больше нашего в освоении этого нового пространства заинтересован. Это же какой ему научный интерес подвернулся! Говорит, что эпоха в новом месте доисторическая. Причем, там чуть ли не миллион лет до нашей эры. Ну, точно даже он пока сказать не может, пока тщательно не исследует. Всю жизнь можно этот новый неведомый мир изучать. Ребята старлея Костюкевича беспилотник запускали, так пространство огромное. Вот пусть и изучает. Так что этот Игнатов не предаст, — сказал Сомов.