Аркадий
Шрифт:
Да конкурс, чтоб пройти он мог.
Так выбираем жизнь мы, право,
Нас не заботит и итог,
Нас не заботит и призвание:
Нам хватит одного названия.
И мы пойдём другим путем,
За голову хватаясь уж потом.
ХХVI
Ошибок этих не исправить,
И вспоминая в тишине,
Придётся с горечью оставить,
На дне души, в грязи, во тьме.
Рассказ продолжим же пока,
Нас
Приятель выбрал Питер град,
Найдя, что древняя столица
Для жизни просто сущий ад,
Не то, что питерская львица:
Чуть меньше шума, толкотни,
И камни в исторической пыли,
Там катит воды мирная Нева,
И помнит Пушкина трава.
XXVII
Великий град, холодная столица,
Я не топтал твоих брегов,
Не видел я твоей зарницы,
Не гладил я крылатых львов,
Не пил, Нева, твоих я вод.
........................
XXVIII
........................
ХХIХ
Вот наш Аркадий, наконец,
Избрав свой путь весьма разумно,
Стал невских берегов жилец
С надеждой жизнь влачить там шумно.
А город так его пленил,
Что он о прошлом позабыл:
В объятья Питера попал.
Свобода парня закрутила,
Да город хороводил бал,
И жизнь казалась очень мила.
Он волочился очень шумно.
И вёл себя довольно неразумно,
Пока попойки не достали
И блеск они не потеряли.
ХХХ
"Кто был студентом – знает младость,
Кто был солдатом – знает жизнь", -
Пусть в тех словах и правды малость,
Но это тоже наша жизнь.
Забавам юности лениво придаваясь,
Теперь в них сильно сомневаясь,
Он, темпераментный и страстный,
Стал тяготиться сим занятьем.
Но этот случай в общем частный:
Не наделен был этим счастьем.
Уж с женщиной скучал тихонько он,
И взгляд прелестнейших мадонн
В нём вызывал тоску глухую,
И даже злобу, в общем-то, простую.
ХХХI
И глупой юности прелестные черты,
Хоть искренние, нежные, живые,
Что так бывают нам милы,
Черты те стали для него чужие.
И не торчал уж ночи на скамейках
И не сидел до утра на ступеньках,
Он перезрел для сих занятий,
Как перезреет ранний плод,
Румяный и весьма занятный,
Но червем пожираем тот:
Червём всегдашнего сомненья.
Синдром: тягчайшее безделье.
Не разбираясь в жизни сильно,
Он жил на свете, впрочем, мирно.
ХХХII
Ну, точно ж вы уже решили,
Что это я? Что мой портрет? 12
Избавьте! Вы не поспешили?
Ведь до него мне дела нет.
Тут отведу все подозренья,
Вам покажу и в этом рвенье,
Как Пушкин сделал так давно,
Что и забыть немудрено.
Но всё ж добавлю лишь одно,
Хоть это может и смешно:
Когда студентом я бывал,
Я много время отдавал
Не книгам – личикам прекрасным,
Глупышкам редкостным, ужасным.
ХХХIII
Тогда ценил веселья плеск,
Живой характер, волос тёмный,
Прекрасных глазок жадный блеск
И разговор ленивый, томный.
Любил и глупость даже я,
Сносила всё душа моя.
Срывал ночные поцелуи,
Ценил подлунные амуры
И, убивая время всуе,
Любил наивность, шуры-муры.
Ввернул б зефира лёгкий бег,
Да вот беда – не выношу я нег,
И мне писать трудней в сто раз,
Хоть был и у меня когда-то час.
ХХХIV
Быть может, я тогда любил?
Нам это не узнать.
И скольким глазкам грубо льстил?
Мне было свойственно играть,
Безумством скучным всех пугать,
И долго про себя ж себя ругать.
Но кровь холодная шипела,
Как недозрелое вино,
И пена винная летела,
Но не смиряла кровь оно,
А мой характер многих уж пленял,
А волю я себе давал,
Чужие слёзы проливал,
И так, помалу, остывал.
ХХХV
Аркадий моей, мне не чета:
Он не молился жидкому амуру,
Что в те далекие года
Не пёр, как я, такую дуру,
Но от компаний не отстал,
Но реже с ними всё бывал.
Учебой тронутый он мало-
В день курсовые всё ж писал-
И на экзамен брёл устало,
Так как оценок не считал:
О будущем он не вздыхал,
Подмёток на ходу не рвал.
А институт он бросить и хотел,
Но, как и я, он это не посмел.
ХХХVI
И доучившись, как и все,
И Питером уже наскучив,
Он выбрал, словно бы восне,13
И, мать тем выборов измучив,
Сибирь, глухую сторону,
Безбрежную, прекрасную страну.
И покатил он на восток,
Гонимый зудом перемены,
В то место, где берет исток
И собирает воды смелы