Аркай
Шрифт:
Собирая сумку после уроков, он тихо спросил:
— Так где замаскирован твой Аркай?
— Третьему никому! — шёпотом потребовала Люда.
— Как в электронном сейфе! — заверил Сенюков. — Считай, что я обиделся.
— В кладушке у ключа.
— Подходяще. Я проведаю его под вечер и харчишек отволоку.
— Только не напрямик! — встревоженно попросила Люда.
— Учи учёного, — отозвался Сенюков Вениамин. — Я таких петель накручу, что Метальникова агентура сама себе на хвост сядет и ничего не унюхает.
Случилось это в конце предыдущей зимы. Последним уроком
Люда резво взяла подъёмчик, и вдруг что-то кольнуло её легонько в правый бок. Она не обратила на это внимания, но минуту спустя кольнуло ещё раз, и тугой комок образовался в том месте. Он шевелился, увеличивался и мешал двигаться. Люда присела, и боль немного утихла, но едва разогнулась, в бок ударило так, что потемнело в глазах. Зоя Николаевна тут же подкатила:
1
Увал — косогор.
— Тебе нехорошо, Иванова Людмила? Думаю, надо зайти в амбулаторию.
— Это сейчас пройдёт, — попыталась протестовать Люда.
— Никаких разговоров! У тебя лицо от снега не отличить. Сенюков Вениамин, быстро Иванову к врачу!
До амбулатории Люда добралась с трудом. Склянки на кораблях у причала отбили шестнадцать ноль-ноль. Вокруг потемнело, погода ухудшалась на глазах. Тугой ветерок прошёлся, будто с вершины сопки упал, закрутил, завьюжил снежные бурунчики. Похоже, приближалась пурга.
На Береговой всегда так получалось. В конце февраля стояла замечательная звонкая погода. Немного подмораживало, сияли вершины заснеженных сопок, солнышко всё выше поднималось и пригревало днём очень чувствительно. Казалось, вот-вот весна нагрянет. Ан нет! В начале марта, почти всегда к восьмому числу, задували ветры, и дня три, а то и неделю гремела и выла пурга, которую так и называли «женской». И снегу приваливало так, будто зима ещё только начиналась. Таял он потом до конца мая, а в распадках так и до середины лета.
Доктор Пенкалис не возвратился из города, и дожидаться его не имело смысла, потому что с началом пурги всякое сообщение Береговой с окружающим миром прекращалось. Каждый обязан был остаться там, где его застигла непогода.
Дежурная сестра уложила Люду на белый топчан и принялась её прощупывать, выспрашивая, где болит. А боль как раз утихла, сделалось Люде хорошо и покойно, нигде не болело. Но стоило пошевелиться — ударило в боку так, что она вскрикнула.
— Лежи спокойно, девочка, — сказала медсестра. — Сейчас я сделаю укол, и тебе станет легче.
Она вышла в соседнюю комнату, где дожидались мама с бабушкой и даже папа: его корабль, к счастью, только что ошвартовался у причала. Сенюков Вениамин, естественно, тоже никуда не отлучился, поскольку считал себя обязанным выяснить обстановку до конца и оказать помощь, какая потребуется.
— Похоже на приступ аппендицита, — сообщила сестра. — И довольно
— Так несомненно или только похоже? — строго спросила бабушка.
— Извините, я волнуюсь. Думаю, несомненно аппендицит. Можете убедиться сами, если у вас, конечно, имеются навыки.
— Имеются, — сказала бабушка и прошла к Люде. Через несколько минут она вышла и сказала: —Похоже, вы правы, сестра. Федя, срочно раздобывай транспорт, Людочку надо немедленно госпитализировать.
Мама при этом охнула, побледнела и опустилась на стул. Сестра дала ей понюхать из пузырька, мама побледнела ещё больше и решительно заявила:
— Я еду вместе с Людочкой!
— Куда в такую погоду? И зачем? — сказала бабушка. — Предоставь это мужчинам.
Из мужчин в тот момент присутствовал только Сенюков Вениамин, так как папа ушёл раздобывать транспорт. Но достоинство сильного пола было надлежащим образом поддержано.
— Не пройти вам в такой ветер, — сказал Вениамин. — Только зряшной обузой повиснете. Вездеход в Посёлке застрял, я узнавал у дежурного. Значит, везти придётся на собачках. А это такое дело…
— Всё равно, — перебила его мама. — Пусть на собачках, я буду помогать. Мало ли что приключится в пути!..
Тут появился папа и велел одеть Люду потеплее и приготовить одеяла, чтобы хорошенько её укутать.
— Господи, неужели нельзя вызвать вертолёт или хотя бы катер?! — всхлипывала мама.
— Вертолёт ветром унесёт в океан, — ответил папа. — И не сядет он, видимости никакой. А про катер и говорить нечего. Ветер по прогнозу сорок метров в секунду, волна в губе [2] такая, что у здорового душу вытряхнет. А время не терпит. Вездеход в Посёлке, дорога вокруг залива занесена, машина не пройдёт. Придётся нартой через лёд. И, пожалуйста, возьми себя в руки.
Люду тепло одели и запаковали в одеяла. Ветер свистел уже так, что с трудом можно было расслышать человеческие голоса. Стало совсем темно, грохотала где-то железная крыша. Снежные заряды наваливались упругой стеной, собачки зябко перебирали лапами, смаргивая с ресничек липкий снег. Их тревожила предстоящая тяжёлая дорога. Андрей Онолов наклонился к Люде, подмигнул слезящимся глазом:
2
Губа — морской залив, далеко вдающийся в сушу.
— Не трясись, Иванова Людмила, держи хвост пистолетом. Команда включает скорость. Полный комплект на потяге [3] — десять собачек, впереди твой приятель Аркай. Две собачки сверх расчёта.
Это он себя и папу имел в виду.
Приволокли ещё тулуп, накрыли Люду, подоткнули полы и крепко приторочили её к нарте широкими ремнями, словно мешок с почтой. Люде было жарко и знобко одновременно, клонило в сон, чувствовала она себя слабой и беспомощной. Хотелось, чтобы всё это скорее кончилось.
3
Потяг — основной ремень, к которому крепятся собачьи поводки.