Аркус. Фиолетовая бездна
Шрифт:
– Скуутум!
Я зажмурил глаза - комок летел прямо в лоб. Прошло мгновение, и он, разбившись на несколько частей, отскочил в сторону, так до меня и не дотронувшись. Щит сработал! Радость быстро омрачилась ощущением, что магически я истощён и не способен даже на простейшее волшебство. И это от двух щитов, один из которых не смог задержать комочка земли!
Я сел и достал фляжку. Отвар успел немного остыть, и я осторожно сделал глоток. Чуть горьковатая, освежающая жидкость лёгким бризом пронеслась по груди и остановилась в желудке. Браслет
Ещё с десяток раз попрактиковавшись в заклинании щита и трижды приложившись к фляжке, я занялся сбором подорожника и мяты. В один миг эти растения стали лучшими в Аркусе. И я хотел сделать их запас.
Очень большой запас.
***
Следующий день прошёл в тяжёлом труде на участке. На зиму мы запасали картошку, морковь, свёклу, тыкву, капусту, кукурузу и яблоки. Денег у нас никогда не было, потому муку для хлеба мы выменивали на фрукты и овощи. Обычно к мельнику ходила приветливая и красивая Анна, которая всегда приносила домой муки больше, чем отец рассчитывал выручить.
Настала очередь гигантской тыквы, весившей больше меня. Кряхтя и отдуваясь, мы кое-как донесли её до подвала, но как опустить такую махину вниз - никто ума не мог приложить.
– Не хотелось бы разрезать, - сказал отец.
– А что делать?
– разведя руками, спросила мама.
– Часть приготовим, часть мельнику и милому Генри отнесём. Хотя и правда жалко…
Дед, вышедший после обеда погреться на солнышке, покачал головой.
– Браслеты вам зачем?
– спросил он.
– Как бесцветные, честное слово. Марк, используй заклинание гравитас левитер.
Отец вытаращил глаза, словно деда в один миг одолел старческий маразм.
Это было сложное заклинание. Я вспомнил мыслеобраз - металлическая гиря превращается в плюшевую, а затем сама собой поднимается в воздух. Если колдовство удавалось, то предмет на несколько минут становился в два-три раза легче. Дед рассказывал, что Голубые могли уменьшить вес предмета в пять раз, а Зелёные и Жёлтые и вовсе заставить его левитировать.
Я глотнул из фляжки, направил раскалившийся браслет на великанский плод и, в точности воспроизведя мыслеобраз заклинания, произнёс:
– Гравитас левитер!
Заклятие в один глоток осушило чашу магических сил. Я подошёл к тыкве и, обняв её двумя руками, без особого труда поднял. Сестра с недоверием, словно кошка, фыркнула, мама приложила ладонь к сердцу, а отец лишь покачал головой и перевёл взгляд на деда, который расплылся в довольной щербатой улыбке.
– Молодец, - сказал отец.
– Полезное заклинание.
Я улыбнулся. Дождаться похвалы от моего отца не легче, чем солнечного денька поздней осенью.
Весь день я надеялся, что мы вот-вот закончим и я схожу в лес, наберу ягод для медра и поговорю с ним. Только когда солнце нырнуло за линию горизонта, мама пошла готовить ужин. После этого я и отец ещё час работали в сумерках. Я представил керосиновую лампу, освещающую ночной дом, и произнёс:
– Луцет.
Обручье немного меня обожгло, но на слабую боль в запястье я перестал обращать внимание. Зато стало светло, и мы не рисковали сломать шею, споткнувшись об какой-нибудь ящик или мешок.
– Что-то ты колдуешь больше, чем мы всей семьёй вместе взятые, - заметил отец.
– Я тренируюсь, пап, - ответил я, - нам в школе задание дали.
– А не получится, что беря силу из фиолетовой полосы Радужной сферы, ты забираешь её у других Фиолетовых?
– спросил отец.
– Пап, все же говорят, что Радужная сфера даёт столько сил, сколько каждому положено…
В этот момент открылась дверь дома, и мама прервала наш необычный разговор:
– Мойте руки и скорее за стол. Ужин готов.
Отец вздохнул и пошёл к умывальнику.
***
Утром тело болело так, что казалось, будто меня не поднимут приказы и десяти Синих. Я готов был откликнуться лишь на личную просьбу Белых жрецов, наших отцов и хранителей.
Всё оказалось прозаичнее. С постели меня подняло желание посетить туалет. А лечь обратно под одеяло не дали аппетитные запахи маминой стряпни.
– Хорошо вчера поработали, - улыбнулся папа.
Я вздохнул и набрал полную ложку тыквенной каши. Папа улыбался редко, но неизменно ему приносило радость, когда семья в полном составе работала до изнеможения на собственном огороде. Иногда я думал, что, будь папа Синим, Фиолетовым в его подчинении было бы несдобровать.
Родители вышли на улицу и… пропали. Видимо, позвал кто-то из Синих. Я решал: пойти мне к Гаю, вдруг он тоже свободен, почитать книгу или отправиться в лес. От решения меня избавил Синий господин, без стука вошедший в дом. Его бесцеремонность мне сразу не понравилась. Браслеты засветились, я и Анна опустили головы, а Фостер-древний громко всхрапнул.
– Где мать?
– спросил Синий у Анны.
– Не знаю, ушла куда-то, - ответила сестра.
– Вечно вы ничего не знаете, - процедил сквозь зубы Синий.
– Я от управляющего. Он сказал взять мать и дочку - нужно убрать его коттедж.
– Затем он зашёл в ботинках в середину комнаты, оглянулся, словно не верил, что мамы нет дома, тыкнул в меня пальцем и сказал: - Ладно, сойдёшь и ты. На сборы три минуты.
И вышел, оставляя после себя мокрые, грязные следы. Я подумал, что если они по своему коттеджу ходят в обуви, то там за два дня не убраться. Я надел старые штаны и свитер, забрался в шитые-перешитые сапоги и повесил на ремень под свитер ножны с Цертусом и подсумок с флягой. На руки я натянул потёртые перчатки из овечьей кожи.
Синий стоял на крыльце. Он брезгливо посмотрел на мой наряд и сказал:
– Как бы после тебя, малой, не пришлось убирать.
– Всё бу… - я едва не задохнулся от нестерпимой боли в руке. Я не учёл, что господин меня ни о чём не спрашивал.