Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить)
Шрифт:
Дилемма проста: или финансовые воротилы с помощью своего жандарма в лице правительства США и его армии покончат с человечеством, или человечество покончит с финансовыми воротилами. Вашингтон подавляет всех ради господства над мировыми ресурсами, но этот глобализм уничтожает культуру народов, подрывает основу их выживания. И единственным способом остановить агрессию руководителям слабых стран представляется наличие собственного атомного оружия. В крайнем случае, создание иллюзии, что оно у них есть. Это тоже элемент информационной войны.
А вот Израиль. Получив атомную бомбу с помощью США и его друзей по НАТО и став единственной ядерной державой на Ближнем Востоке, он тут же начал яро возражать против атомных проектов арабских стран
Это – война за свои преимущества. Нет в ней никакой морали, а любые апелляции к «законности» – наглый обман. Скажем, от Ирана требуют отказа от любых технологий обогащения урана, хотя статья 4 договора о нераспространении устанавливает неотъемлемое право всех его участников осуществлять исследования, производство и использование атомной энергии в мирных целях без какой-либо дискриминации. Но вот, на одной из конференций заместитель госсекретаря США заявил, что любая технология обогащения урана свидетельствует о намерениях обзавестись ядерным оружием, и поэтому требуется её запретить. То есть Штаты, по сути, предлагают пересмотреть договор, но – в свою пользу. На это министр иностранных дел Ирана заметил, что Иран будет соблюдать договор о нераспространении в том виде, каким он был подписан, а не так, как этого хотелось бы США. И весной 2005 года Иран объявил о намерении развивать полноформатное производство ядерного топлива. А президент США в очередной раз пригрозил Ирану войной.
Как встраивается в новую картину мира Россия, готова ли она к новому типу войн? Ответ прост: Россия ни к чему такому не готова. Терроризм, религиозная и этническая нетерпимость, сепаратизм, организованная преступность на постсоветском пространстве, основной зоне национальных интересов России, – налицо. Действия военного ведомства США, интеллектуально, концептуально и организационно перестроившего свои вооруженные силы, вовлекающего в мировое противоборство структуры гражданского общества, в том числе средства массовой информации, – тоже. Но об адекватном развитии российских ВС нет и речи. Разговоры о военной реформе сводятся главным образом к спорам о принципе комплектования Вооруженных сил.
Максимум, что появилось «новенького», так это проведение спецопераций. Но, как отмечает П.Я. Поповских, бывший начальник разведки ВДВ, термин «специальная операция» перекочевал в Военную доктрину РФ из «Основ подготовки и проведения операций» конца 1980-х годов. Там она расшифровалась как «совместная с МВД операция» – не более того. Дальнейшего развития это понятие так и не получило. До сих пор не установлено, кто и как организует управление в такой операции, не ясны порядок подчинённости и ответственности на всех уровнях, порядок принятия решений и планирования действий «разноведомственных сил», постановки им задач, организации взаимодействия, боевого, тылового и технического обеспечения. Издание такой директивы есть прямая обязанность Генерального штаба, которую он не выполняет.
Состояние дел в России и некоторых других странах бывшего социалистического блока показывает, что их правительства – не более, чем прихвостни американской политики, в том числе в военной сфере. Понадобится Пентагону втянуть Россию в войну с Китаем, нам разрешат делать корабли и создавать военные базы в Киргизии, например. Не понадобится – не разрешат. А уж позволить России нарабатывать опыт в мятежевойне, этого никак нельзя допустить. Вот чем объясняется бездарность чеченских кампаний, а не нежеланием Генштаба брать на себя ответственность. У нас достойных офицеров всё ещё много. Неоднократные передачи оперативного управления группировкой в Чечне то МВД,
Критики современной российской действительности полагают, что российское государство не проявляет политической воли в отстаивании собственных национальных интересов на международной арене. А зачем нашим деятелям политическая воля? Зачем, если идеи, прогнозы и ценностные установки политический истеблишмент России заимствуется исключительно с Запада?.. Причём подобная «импортная» ориентация мыслей характерна не только для России. Вспомним: ещё вчера Польша и прочие оплёвывали Советский Союз, который в 1968 году «заставил» их участвовать в оккупации свободолюбивой Чехословакии. А сегодня, задрав штаны, те же страны бегут за Пентагоном оккупировать Ирак. И ведь никто не заставлял, сами захотели… Кстати, тогдашним вводом войск в Чехословакию советские вожди, надо отдать им должное, тормозили именно такое развитие событий, какое мы имеем теперь.
В этом – в подстраивании под мнение Запада, под его потребности, быть может, и лежит причина «пассивности» нашего Генштаба.
А ведь каждая культура и любое государство имеют возможность так или иначе проявить себя в практической деятельности. Так, Китай использует политическую лексику Запада, а политическую волю черпает в опыте собственной цивилизации. Индия давно перестала копировать западную демократию и создала свою политическую этику. Иначе говоря, всегда есть возможность выбора реальных альтернатив, определения собственных целей и средств их достижения.
Между тем, идёт сетевая война. Она не заметна равнодушному взгляду потребителя благ, но те, кто пытается ею руководить, отлично понимают, что к чему. Стратеги и высшие чиновники в Вашингтоне уже увидели её «тёмную» сторону. Растущая осведомлённость террористов очевидна. Многие группы не имеют лидера, но проявляют способности быстро собираться вместе для проведения атак, как это было в зелёной армии Махно. Уровень технологической изощрённости сети значит многое, – люди думают, что технологии в такой войне важнее всего, – но другие уровни, вроде взаимного доверия, идентичности целей, социальной поддержки – значительно больше повышают мощность конкретной группы. Когда социальные (национальные, клановые) связи сильны, эффективность сети растёт!
Нужно осознать, что сетевые структуры могут сильно различаться: от простой «цепочки» до линейной сети, от простой «звезды» или «центра» к сложной матрице; любые виды и все вместе могут смешиваться в раскидистые сети со множеством центров. Совсем недавно при оценке противника было достаточным изучить иерархические структуры лидерства. Теперь это в прошлом.
Но есть и другая сторона дела: превращение в сети самих государств и союзов государств. Предположим, президент некой страны и министр обороны входят в одну и ту же «тройку», у них общий, никому неведомый начальник. А министр экономики той же страны входит в вышестоящую «тройку». И президент не смеет снять министра с должности. Они могут даже собачиться на виду у людей, а делать будут то, с чем согласятся их неведомые никому начальники. И таких сетей в правительстве этой некой страны может быть много! Какого типа доктрину использует тот или иной участник сети? Это важно выяснить, ведь от одного человека может зависеть результат всей войны. А как это сделать, если работа национального государства превращается в нечто вроде непрерывного спектакля, идущего на сцене, и совсем не видно, кто там за декорациями двигает мебель, кто дописывает сценарий, кто его редактирует, кто приносит тексты «актёрам», то есть членам правительства…