Армейская пора
Шрифт:
Что же, я готов! Взял книгу, прочитал присягу громко, с чувством, с толком:
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество, и до последнего дыхания быть преданным
Эх, какой был народ и какое было государство. Все ведь потом развалил в угоду Западу и нашим дерьмократам! И уже сурово дочитал, как предупредил:
— Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа.
Проговорил это и решил, что нет, чтобы и как бы они не думали, а я смотреть второй раз на развал страны не буду!
Глава 13
Зачитал присягу, принял ее вдруг так взволнованно, на подъеме, словно я уже и не семидесятилетний старик — гражданин двух стран, двух государств, хоть все это одно и то же. Потом хотел уйти, как положено, но Назаров остановил.
— Подожди, — мягко, но назидательно сказал он: — а звание получать кто будет? Ты тут сторона весьма скромная, но обязательная, без тебя не положено вручать.
Ай ты и дура… социально невоспитанный человек, — выругался я про себя, — точно ведь, Красильников им приказал получить Ломаеву хоть следующее невысокое звание. Им, то есть и ему. И Викентий Александрович прав — он хоть и никто, но без него не получить.
Точка зрения уважаемого аксакала (так, кажется?) была понятна и мне, сугубо еще штатскому существу — молодой и зеленый солдатик в качестве специалиста будет подозрительным, ведь любой опытный эксперт, прежде всего, человек взрослый. Но уже ефрейтор покажется гораздо старше, ведь он учился теоретически и вызревал на практике. В любом случае, московский гость не станет подозревать, что ему подбросили салагу абы как.
Я вытянулся рядом с начальником учебного центра, а этот п… ну пусть будет профессионал, хотя я предполагал нечто другое, вместо того, чтобы скупо и лапидарно сказать, что именуемый имярек получил звание ефрейтора за отличную учебу и моральный облик, разразился вдруг целой педагогической речью.
Дескать, в нашей Советской Армии любой солдат, после того, как становится полноценным военным, может получить отличие за хорошую воинскую учебу и выдающие успехи. И т.д. и т.п., так минут на двадцать, не меньше.
Болтун оказался, право слово, настоящий профессор педагогики. Он бы еще
Наконец, он дошел до окончания долгого спича (аж сам устал бедолага), подозвал меня, торжественно опять же вручил мне погоны ефрейтора. Рота, что новобранцы, что заматеревшие деды, замерли. Не часто зеленого солдатика со «солидным» стажем в армии в одну неделю так отличали. И не потому, что не положено, хотя и это тоже, просто не за что!
уже старшине Малову, подозвав того, Назаров приказал, не очень-то и шифруясь:
— Слышал, что ты его планируешь в свои преемники в старшины роты?
— Так точно — доложился тот и нарисовал трудности: — но капитан Гришин отказал…
— Я разрешаю, — властно прервал его и указал Гришину, стоявшему рядом, — отменим прежний приказ, Виктор Сергеевич?
— Слушаюсь, товарищ полковник, — согласился тот с каменно-спокойным лицом. Хотя я, например, видел, что командир роты недоволен. Но плетью обуха не перебьешь, лишь бы рикошетом это недовольство по мне не ударило.
Меж тем, начальник центра добавил старшине:
— Окончится присяга, отведешь его в штаб, в кадры, тебя-то точно пропустят. Пусть отметят продвижения в военном билете.
Малов хоть и удивился, но не подал в виду. Делать больше нечего старшине роты, кроме как с салагами по части ходить. Может еще в солдатский сортир сводить, чтобы не опорожнялся где попало?
Я, в общем-то, тоже не радовался. То-то же придумал товарищ полковник, с салагой деда гонять. Еще потом «отпразднует» дед по грудине со всей своей дурью, а мне что делать?
Но разбежались. Малову Назаров лично предупредил, что ефрейтор Ломаев (я, то есть) откомандирован по части с особо важным заданием. И что его ни в кое случае не трогать, если вы не хотите встретиться с ним самим.
С Назаровым не хотели связываться даже деды. Есть такая шутка у советских офицеров — тянуть дембель до последнего. Оный ведь идет с сильным люфтом. Так что на почти законном основания можно оказаться на третьем году срочной службы. Не надолго, правда, но стать «сухопутным матросом».
Ну и так далее. Я еще деканом говорил студентам, а офицеры вряд ли будут чем-то отличны, что наказывать я могу часто и много, а вот поощрить у меня их почти нечего. Ферштеен?
Забежал в казарму, ох, как редко я теперь сюда прибегаю! На нашей половине был только один дневальный — Чирков Гена. Совершеннейший дед, ему тоже, как Малову, осталось лишь несколько месяцев. Но до сих пор он рядовой.
Я, со своим попаданческим разумом, легко понимаю, что когда-то он вляпался по службе и еще вначале, по первому году. И теперь его недолюбливает командование и гнобят товарищи — деды. Эдакий эрзац-дед.