Армия шутит. Антология военного юмора
Шрифт:
Жизнь у этих пастухов была совершенно патриархальной. Кочевали так же, как их предки сотни лет назад. Только раньше для бая овец пасли, а теперь для колхоза. Для рядовых казахов в этом особой разницы не просматривалось. Для них что бай, что председатель были очень далекой и высокой величиной. Несколько семей или одна большая семья из нескольких поколений постепенно перетекали с места на место, лишь изредка приближаясь к очагам «цивилизации».
И как-то раз на одном из полигонов при испытательных стрельбах потерялась боевая часть ракеты. Искали-искали, так и не нашли. Случай, конечно, неприятный – бумажной волокиты много, объяснять, докладывать, списывать потерю. Но в общем-то ничего экстраординарного, периодически
Как выяснилось, на боевую часть наткнулись казахи. Она представляла собой стальной цилиндр, наполненный взрывчаткой и выкрашенный в ярко-оранжевый цвет – как раз для того, чтобы удобнее искать было. Но пастухи о таких вещах вообще не задумывались, а металл в степи – редкость. Они сочли находку очень полезной и прихватили с собой. Оранжевый цилиндр долго путешествовал по степям во вьюках лошадей и верблюдов. Хозяйство в кочевьях было близко к натуральному, и боевую часть использовали в качестве походной наковальни. Благо, взрывчатое вещество, которое использовалось в этой ракете, на удары не реагировало. Но вот однажды в море степей это стойбище встретило других казахов, точно таких же. Событие не частое, по местным меркам – праздник. Зарезали барана, решили делать шашлык. Однако набрать в степи подходящих камней тоже непросто, поэтому для устройства мангала с одной стороны костра положили «наковальню». Вот такого обращения с собой боевая часть уже не выдержала… А начальнику полигона пришлось отвечать, когда от уцелевших казахов узнали, откуда они притащили взорвавшийся предмет.
Шуточки
Розыгрыши на службе очень любят. Свои особенные приемы шуточек существуют в разных видах и родах войск – у артиллеристов, связистов, танкистов. У моряков, например, новичку могут дать напильник и поручить ему подточить якорь, чтобы лучше в грунт входил. Или на камбузе дать задание продувать макароны. А в авиации самый эффектный, «классический» розыгрыш практиковался зимой, где-нибудь на дальней стоянке или полевом аэродроме. В общем, там, где стационарного сортира нет.
Зимний комбинезон, летный или технический, застегивается спереди на молнию, а сверху еще теплая куртка надевается. Если кому-то приспичит по-малому, все просто. Расстегнул комбинезон – и пожалуйста. А вот если по-большому, дело гораздо сложнее. Нужно снять куртку. Потом расстегнуть комбинезон. Спустить его с плеч и со спины. Протащить вперед между ног, открывая седалище. Дальше спустить то, что под комбинезоном надето. И уж потом присаживаться, собрав большим комком и держа в охапке всю спущенную часть комбинезона.
Вот эти сложности и использовали для розыгрыша. Товарищи видят, что человек суетится, бумажку ищет и за сугробы побежал. Пока он со своим костюмом возится и присаживается, кто-нибудь незаметно подбирается сзади и подсовывает под него лопату. Они на стоянках всегда есть – широкие, фанерные, для уборки снега. А едва жертва нужду справит, лопата с его отходами быстренько назад убирается. Соответственно, исчезает и шутник, который ее подсовывал. А человек встает. Начинает свой костюм в обратном порядке расправлять и напяливать. Комбинезон, потом куртку. Оглядывается – и ничего не понимает. Он же чувствовал, что производил – а произведений нет! Озирается, тычет в снег сапогом или валенком. Нет – и все!
Покрутившись так и эдак, он машет рукой на нерешенную загадку. Возвращается на стоянку или в каптерку. А тут-то и начинается главное развлечение. Сослуживцы вдруг принимаются носы морщить и ворчать:
– Фу! Откуда дерьмом несет?
– Ага, точно… Запах откуда-то…
– Да, воняет… прямо живым дерьмом, будто где-то рядом…
Задергается жертва, занервничает. Он же под собой ничего не обнаружил! Его одолевают сомнения. Улучив момент, он снова бежит за сугробы. А все уже за ним следом – подсматривать и потешаться. Он пыхтит, опять куртку стаскивает, комбинезон спускает и все, что под ним. Начинает свою амуницию перетряхивать и исследовать. Ведь, наверное, где-то в одежде, в складки попало и прилипло. Ничего не найдет, вернется – но повторяется то же самое:
– О! Чуешь! Опять будто потянуло…
– Ага… Только что вроде бы развеялось, и снова воняет…
Он помнется-помнется, и второй раз бежит. И так до тех пор, пока кто-то из шутников не выдержит, разоржется. Либо пока их мишень не догадается, что ее разыграли.
Прогулялись
Как-то в Болгарии проходил международный молодежный фестиваль. И туда решили послать делегацию армейских комсомольцев. Но рядовой и сержантский состав, ясное дело, даже близко от нее не оказался. Заграница! Хоть Болгария и была «соцстраной», но в советское время попасть туда было сказочной удачей. А уж для военных – только по службе. В ходе жесткой конкурентной борьбы в списки набирали штатных комсомольских работников, у которых «лапа» хорошая в вышестоящих политорганах, чьих-то высокопоставленных дочек, не поступивших в институты и пристроенных где-нибудь в штабах, полезных для знакомств тыловиков, девиц из военторга.
Делегация пробыла там неделю. Вернулись счастливчики в полнейшем восторге: «Вот это да! Просто бесподобно!» Тем, кто в число счастливчиков не попал, конечно же, интересно. Насели, расспрашивают – ну и как там за границей, что было, какие впечатления? «Впечатления – вообще фантастика! Только и делали, что поддавали – и по девкам!». Разумеется, эта тема вызвала особое внимание слушателей. «Ну и как они, болгарки?» «Да какие болгарки! Мы с нашими бабами!» «А вино какое там, лучше, чем у нас продают?» «Кто его знает! Мы водки с собой набрали». «Ну а как вообще Варна? Как фестиваль?» Они переглянулись и недоуменно пожали плечами: «Да мы и не видели. Всю неделю из гостиницы не вылезали…»
«Красные» и «белые»
На 7 ноября в 1977 году был назначен парад в честь 60-летия революции. Как обычно, для этого выделили парадные расчеты от училищ и академий. Выбирали лучших строевиков, тренировали до седьмого пота. А когда начались репетиции в Москве, курсанты и слушатели вдруг узнали, что им предстоит маршировать не в своей форме, а в исторической, красноармейской, ее специально пошили для колорита революционного юбилея.
Что ж, надо – значит, надо. Каждому выдали буденовку, длиннющую шинель, ботинки с обмотками, винтовку-трехлинейку. Снаряжение совершенно непривычное. Пришлось снова до семи потов строевой заниматься, пока не освоили маршировку в видоизмененном облике. Но все-таки отработали безупречно. Научились вышагивать не хуже, чем обычно. И вот настало время генеральной репетиции. А на нее привезли исторического консультанта, какого-то дряхлого старичка-большевика. Промаршировали перед ним блестяще. Но он увидел – и аж за сердце схватился:
– Да вы что? Разве это красные? Это же белогвардейцы! Офицерские полки! Красные никогда так не ходили!..
Пришлось в спешном порядке переучиваться. Строй специально «сломали», нарушив строгое равнение в шеренгах. Ногу «сбили» – чтобы шагать не всем разом, а «горохом», вразнобой. Неизвестно сколько раз через матюгальники всем внушали – не «печатать» шаг ударом всей подошвы, а ступать помягче, на каблук. Штыки винтовок «развалили» – чтоб смотрели с небольшим наклоном, у одного вправо, у другого влево, и чтобы колебались при ходьбе. Лишь тогда старый большевик удовлетворенно заулыбался: