Армия шутит. Антология военного юмора
Шрифт:
Однако подтягивание дисциплины тужурочной страдой только началось. Язов создал Комиссию по наведению уставного порядка под руководством генерал-лейтенанта Горелова. Ему, этому Горелову, было уже за 70 – и его перспективы держаться на службе целиком зависели от мановения пальца министра. Поэтому Язов мог использовать его в качестве вернейшего пса, который ни на йоту не отступит от его указаний. А Горелов набрал в комиссию сотрудников «молодых да ранних» и ни на что больше не годных по причине крайней тупости. Так что их служба полностью зависела от мановения пальца генерала Горелова, и они стали его вернейшими подручными. Этой комиссии министр предоставил «организационно-кадровые полномочия» – она получила право отстранять от должности лиц, до командира полка включительно. Ее начали насылать
Наш Научно-испытательный институт ВВС им. Чкалова тоже попал в список жертв. Разумеется, отцы-командиры переполошились. Связались с коллегами, которых Горелов уже прошерстил, все разузнали. Когда до нас довели требования, предъявляемые комиссией, они поначалу вызвали буйную ржачку. Уж больно они смахивали на розыгрыш или на типичные армейские анекдоты. Предписывалось привести всю обстановку к единообразному виду, чтоб никакого разнобоя, разной раскраски. А для пущего единообразия – вообще никакой раскраски. «Дерево должно быть деревянным, железо – железным, кирпич – кирпичным». Смешно? Нам тоже было смешно. Но когда выяснилось, что требования придется безоговорочно выполнять, стало совсем не до смеха. Всю мебель надо было привести к единому «деревянному» цвету. Если чей-то стол был покрыт бесцветным лаком, это разрешалось оставить. А если нет, то краску или темную полировку предстояло содрать до дерева.
Наверное, даже ЦРУ такая диверсия не снилась в самых фантастических проектах. Одним махом и на длительный срок было выведено из строя множество частей Советской Армии. Какая уж тут служба! Напрочь забросив служебные обязанности, весь личный состав, вооружившись осколками стекла, скоблил столы, стулья, шкафы. Соответственно обдирались или перекрашивались в «металлические» цвета все металлические детали интерьера. А фасады старых зданий приводились к «кирпичному» цвету.
Но предполагалась проверка не только «внешнего», а еще и «внутреннего» порядка. В столах разрешалось держать только канцелярские принадлежности. В шкафах – только рабочие тетради. Книги, учебники, справочники хранить уже запрещалось – им надлежало пребывать в библиотеке, браться оттуда по мере необходимости и сразу же сдаваться назад. Категорически возбранялись любые излишества. Стекла на столах, календари на стенах. Все предметы, выходящие за рамки дозволенного минимума, народ уносил по домам, выбрасывал, прятал по дальним каптеркам и техническим домикам. А машинистки, работницы фотолаборатории, секретного и строевого отделений, в охапках эвакуировали домой горшки с цветами, украшавшими подоконники. Они тоже попадали под категорию «не положено».
Наконец – нагрянули. Сам Горелов обретался где-то в вышестоящем штабе, а в нашей части появились его подручные. Мы, кстати, до последнего момента считали слухи о комиссии преувеличенными. Ну разве могут люди быть такими идиотами, как о них рассказывали? Но слухи оказались преуменьшенными. Гореловцы шныряли по подразделениям, как крысы. Драли беспощадно за каждое замеченное «несоответствие». А целью как раз и было – высмотреть повод, чтобы придраться и выдрать. Самый эффектный погром они учинили в химической лаборатории. Туда явился один из проверяющих и обнаружил, что пробирки и колбы на стеллажах стоят «не по ранжиру». То есть не по росту выстроены. Выдал разнос по полной программе и потребовал устранить недостаток.
Прибежал пожилой полковник, начальник отдела. Умолял и доказывал – если эти пробирки с тысячами образцов авиационных топлив и масел построить «по ранжиру», химики потом вообще разобраться не смогут, где что. Но на это проверяющий авторитетно заявил:
– Наоборот. Когда будут стоять по ранжиру, сразу разберетесь! Полный порядок и никакой путаницы!
Настоял, чтобы «уставной порядок» навели немедленно, у него на глазах. Потом специалистам пришлось месяца три копаться, разбирать и сортировать образцы.
К счастью, в нашей части работа комиссии обошлась без «организационно-кадровых выводов». Но память о себе оставила незабвенную. Когда потом к нам приходили из училищ молодые офицеры, начинали жаловаться на какие-нибудь трудности, старшие товарищи снисходительно похлопывали их по плечу:
– Э-э, браток! Это разве трудности?
На заработки
На последнем этапе «перестройки» начались «хозрасчеты», «самоокупаемости», и вся армия сверху донизу стала бредить коммерцией. А как бы и что придумать, чтоб прибыль приносило? Ведь и цены тогда стали задираться куда быстрее военных окладов. Кто-то увольнялся, уходил работать в появившиеся частные фирмы. Другие рождали в курилках самые сногсшибательные проекты о создании подобных фирм и кооперативов на базе самих воинских частей.
Вот в это время, в 1991 году, сверхтяжелый транспортный самолет «Руслан», принадлежавший нашему институту, полетел для участия в авиасалоне в Сидней. А там к советской делегации подкатилась предприимчивая австралийская фирма. Предложила, не согласится ли «Руслан» на обратной дороге взять попутный груз? Обещала хорошо заплатить. Руководство делегации связалось с Москвой, с Главным штабом ВВС. Там бурно поддержали. Конечно же, соглашайтесь! Кто же сейчас от денег отказывается! Груз доставили то ли до Бирмы, то ли до Таиланда, и фирма заплатила действительно щедро. Да еще и в валюте – в те времена это считалось чрезвычайной удачей! Валюта поступила и на счета ВВС, и экипажу перепало с сопровождающими лицами…
А австралийцы решили дальше пойти. Предложили советским ВВС заключить контракт на 10 миллионов долларов. Чтобы их фирма зафрахтовала наш «Руслан» для грузовых перевозок. Главный штаб ВВС воспринял идею с неописуемым энтузиазмом. Сделку заключили мгновенно, получили 2 миллиона аванса.
Вот тут-то развернулась жестокая борьба за право ехать на заработки! Понятное дело, в экипаж кого угодно не включишь. Все-таки управлять «Русланом» может далеко не каждый. На инженерно-техническое обслуживание тоже не всякий способен – надо самолет знать. Поэтому места бортинженера и борттехника заняли не слишком высокие начальники – те, кому приходилось работать с «Русланом» в ходе испытаний. Но за места в бригаде грузчиков закипели кулуарные баталии. Тут уж пускались в ход и связи, и знакомства, и служебное положение, и интриги. Кончилось тем, что вмешался сам главнокомандующий ВВС. Потребовал полюбовного и более-менее справедливого распределения мест, чтобы всем заинтересованным организациям поровну досталось, и взялся лично утверждать список грузчиков.
Но все равно, попасть в этот список ухитрились лишь высокопоставленные работники главного штаба ВВС, командиры частей и их заместители. Самым низшим званием грузчика было подполковничье, да и подполковник смог туда затесаться только один (для внешней «справедливости»). Остальные были полковники и генералы. Готовились к поездке на заработки очень тщательно. Раньше-то за границей почти никто не бывал – разве что на тех же выставках и авиасалонах. Сейчас «ветераны» учили новичков – чтобы драгоценную валюту не тратить, надо жратву брать с собой. Дескать, на международных авиасалонах всегда так делали. Техники на борту самолета варили какой-нибудь борщ, которым и питалась вся делегация вплоть до генеральных конструкторов. А валютные командировочные – на покупки… Учтя этот опыт, перед вылетом за рубеж скинулись, закупили картошки, лука, сала…
Прибыли в Австралию. Но самолет-то был уже не экспонатом выставки, а обычным коммерческим бортом. На период фрахта он принадлежал местной компании. Поэтому первым по трапу поднялся санитарный контроль. Здоровенный негр-полицейский увидел запасы: шматки сала, подопревшие мешки с прорастающей картошкой. Брезгливо скривился и жестами показал, что всю эту антисанитарию надлежит немедленно уничтожить. Одному из грузчиков, генерал-майору из главного штаба, подобное отношение к своей персоне и своему имуществу показалось оскорбительным. Он полез было качать права. Но сразу почувствовал на своей шкуре бесправное положение угнетенного пролетариата. Негр просто посмотрел на раскипятившегося грузчика и показал ему наручники. Поднял за цепочку и выразительно покачал ими в воздухе. Высокопоставленный чернорабочий все понял и счел за лучшее заткнуться. К самолету тем временем подрулил большой чан с разными отбросами, и все запасы, провожаемые грустными взглядами владельцев, скопом ухнули туда…
Конец ознакомительного фрагмента.