Армяне. Народ-созидатель
Шрифт:
Согласно записям армянского историка Гевонда, разрушенный во времена войн и мятежей конца VII столетия Двин был восстановлен «Абд аль-Азизом, наместником Армении при халифе аль-Валиде» (705–715 гг.).
«[Но] Абд аль-Азиз, став наместником в нашей земле Армении, умиротворял ее, защищая от всех неправедных нападений и усмиряя суровыми увещеваниями надменную дерзость сынов Измаила [т. е. сарацин]. Он вновь построил город Двин, сделав его мощнее и величественнее, больше по размерам, чем был раньше. Он укрепил его вратами и засовами, окружил стенами и вырыл перед ними ров, наполнив его водой для вящей защиты крепости».
Раскопки профессора Кафадаряна показали, что Двин был центром широко развитых местных ремесел, особенно стеклодувного и гончарного, включая фаянсовое. Великолепный цветной фарфор из Двина можно видеть
Двин был разрушен землетрясением, случившимся во второй половине IX века. Правда, потом его восстановили, и он продолжал быть ключевым пунктом международной транзитной торговли. Профессор Х.А. Манандян собрал воедино отрывки из трудов ранних арабских географов, где все они восхваляли богатство и важное значение Двина, известного им под названием Дабил. Так, в «Книге дорог и стран» аль-Истакри пишет: «Дабил более велик, чем Ардабил [знаменитый город на северо-западе Ирана]. Город этот служит столицей Армении, и в нем размещается дворец наместника, точно так же, как дворец наместника Аррана [Кавказская Албания] находится в Бердаа [Партау], а дворец наместника Азербайджана – в Ардабиле. Вокруг Дабила имеется стена. В нем живет много христиан, и главная мечеть стоит рядом с их церковью. В городе этом делают шерстяную одежду и ковры, подушки, сиденья, кружева и другие изделия армянских ремесел. Отсюда также берут краску, называемую «кирмиз» [разновидность кошенили], и окрашивают ею ткани. Я узнал, что есть червяк, который ткет вокруг себя кокон, подобный кокону шелковичного червя. В добавление скажу: я обнаружил, что многие шелковые ткани производятся именно здесь…
Город этот всегда находился в руках христианской знати, и христиане составляют большинство населения Армении, известной как Царство Армянское».
Арабский географ Ибн-Хаукал, живший несколько позднее, чем аль-Истакри, подтверждает сведения об Армении, сообщенные в «Книге дорог и стран», и добавляет, что в Двине производилось большое количество шелковых одежд гораздо более высокого качества, чем анатолийские. Тканые товары включали в себя «концы» (широкие куски шелка, которые носили на голове так, чтобы они спадали сзади ниже плеч), а также сиденья, ковры, покрывала и подушки. «И нет равных им среди вещей этого света, из конца в конец его во всех направлениях».
Другой ведущий арабский ученый, аль-Мукаддаси, также посвящает много внимания описанию города Двина, то есть Дабила: «Дабил – город, имеющий большое значение, в нем есть крепость неприступная и великие богатства. Название его древнее, ткани его прославлены на весь мир, река его полноводна. Он окружен садами [это верно и сегодня]; город имеет пригороды, его крепость надежна, площади его имеют форму креста; поля его изумительны. Главная мечеть стоит на холме, рядом с мечетью – христианская церковь. Охраняют город курды. При городе есть цитадель. Жилища его обитателей построены из глины или камня. У города много ворот: Баб-Кейдар, Баб-Тифлис, Баб-Ани [по названиям городов, лежащих в конце дорог, ведущих от этих ворот]. Несмотря на все его преимущества, большинство населения составляют там христиане».
Арабские вторжения в Армению и Анатолию истощали общественные и духовные силы как ортодоксальной, так и армянской церквей, что способствовало росту ересей и раскольнических сект. Некоторые из них были, по сути, возрождением древних языческих верований или философских систем, которые, будучи подавлены христианской церковью, как говорится, «ушли в подполье».
Самой значительной армянской «оппозиционной» сектой того периода были павликиане и их ответвление тондракиты, чья деятельность распространилась по всей Византийской империи и стала истинной угрозой центральному правительству в Константинополе. Павликиане были отдаленными последователями раннехристианских нонконформистов, таких, как гностики, чьи дуалистические верования обильно процветали в Малой Азии. Гностики подготовили благодатную почву для распространения зародившегося в Персии манихейства. В III веке персидский пророк Мани учил, что существуют два противоборствующих принципа – Добро и Зло, Бог или Дух, который есть Свет, и Материальное, Материя, которая есть Тьма. Мир наш есть, по представлению манихеев, смесь этих противоположных принципов, или элементов, в которой частицы Света, души людские, замкнуты злыми силами в плоть, в тело, которое есть Тьма вещественная. Согласно Мани, Божественная Воля намерена отделить свет от тьмы, а человек должен помогать ей, отказываясь продолжать свой род и предаваясь крайнему аскетизму, который, в отличие от христианского аскетизма, направлен не на контроль за собственным телом, но на его уничтожение.
Естественно, эти доктрины вели к антиобщественным действиям. Манихеи проповедовали отказ от деторождения, что грозило опустошением городов и селений. Это вызывало тревогу и раздражение правительства. В силу этих требований сексуальная активность стала выражаться в формах, препятствующих созданию и расширению семьи. Позднее манихейские движения, такие, как секта богомилов, не без основания обвинялись в поощрении сексуальной распущенности и гомосексуализма. У манихеев существовала внутренняя элита, известная под названием «электы», то есть «избранные», а также более многочисленные простые приверженцы или последователи, «слушатели». Все манихеи были вегетарианцами, но «избранные» еще воздерживались от вина, брака и обладания собственностью. Их обязательство не производить новую жизнь и не забирать уже существующую было настолько абсолютным, что распространялось и на растительное царство. Они не могли ни сеять, ни жать, ни даже самостоятельно преломлять хлеб, «чтобы не причинить боли Свету, с которым он смешан».
Павликиане, формально предавая Мани анафеме, во многих отношениях были его духовными последователями. Основателем этого направления был некий Константин из Мананали, живший в VI веке. Он принял имя Сильван, по имени ученика апостола Павла, и создал множество церквей. Они были особенно опасны и для армянской, и для византийской ортодоксии, потому что разрешали внешнее соглашение с господствующей церковью, уверяя, что Христос это простит. Таким путем павликиане создали тайную сеть подпольных молелен, готовых в любой момент выступить против общепризнанной установленной церкви. В более поздний период крестоносцы обнаруживали их повсюду в Сирии и Палестине и даже исказили их имя в «пабликане», под которым мы обнаруживаем их по всей Европе в столетия после Крестовых походов. Эдвард Гиббон очень обстоятельно и интересно рассказывает о них в своем труде «Упадок и разрушение Римской империи».
Наиболее исчерпывающий труд по павликианской доктрине – это относительно современный документ, называемый «Ключ истины», который, по легенде, был привезен в Русскую Армению из Турции группой беженцев в 1828 году. Однако известно достаточное число более ранних ссылок на эти взгляды в византийских и армянских источниках, хотя все они им враждебны и всячески стремятся осудить и даже исказить принципы вероучения павликианской секты. Армянский католикос-патриарх и святой Иоанн III из Отсуна, прозванный Философом (717–728 гг.), потратил много сил на искоренение этой ереси. Он утверждает, что уже в VI веке католикос Нерсес II (548–557 гг.) увещевал эту секту, но тщетно, и после его смерти они все равно продолжали бродить по Армении.
В IX веке павликиане вырвались из Армении на просторы Западной Анатолии и стали реальной угрозой византийскому владычеству. Они захватили Эфес в 867 году, после чего к ним был направлен имперский посол, Петр Сицилийский, дабы договориться с ними об освобождении пленных византийцев. Петр Сицилийский использовал свое посольство для составления истории манихеев, то есть павликиан, которую он посвятил архиепископу Болгарии, где павликиане составляли внушительную долю верующих. Он писал, что их вера в исконное зло материального ведет их к отрицанию реальности воскрешения Христа. Так, они утверждали, что тело Христово являлось лишь подобием реального тела. Они отвергали многие из письменных и устных традиций христианской церкви, в том числе весь Ветхий Завет. Особенно почитали они Послания апостола Павла, возможно, из-за его аскетического учения. Павликиане отвергали евхаристию (таинство причащения), полагая, что слова Евангелия об этом следует понимать в переносном смысле. Они проявляли сильные иконоборческие наклонности: ломали и разбивали, где могли, образа и даже кресты.