Армянские сказки

Автор неизвестен

сказал об этом отцу.

— Ну, сынок, возьми меня за руку и поведи

к царю.

Сын взял отца за руку, — так как он был

лишен зрения, — повел его к царскому порогу и

посадил на каменный стул.

Царь, въезжая в город, увидел, что улицы

кишмя-кишат женщинами, и сильно разгневался

за неисполнение своего приказа. Приехав к себе

во дворец, он заметил отца визиря, сидевшего

у порога на каменном стуле. Старик хотел было

встать, но

царь, взяв его за рукав, усадил,

сказав:

— Ты — визирь моего покойното отца, и мне

будет больно, если ты передо мною встанешь

с места.

— Царь, — сказал старый визирь, — разреши

и мне сказать тебе несколько слов.

— Ты имеешь на это право, дед-визирь, —

ответил царь.

Принесли царю стул, он сел, и старый визирь

начал рассказывать:

— Царь, я когда-то занимался разбоем и был

главой сорока разбойников. Отец твой не мог

меня угомонить и от страха назначил меня

визирем.

Занимаясь разбоем, однажды, когда я верхом

выехад на большую дорогу, я встретил молодого

всадника: на вид ему было лет пятнадцать; и он

был еще безбородый. Едучи, он играл на сазе,

пел и плакал. Заметив его, я направил коня

к нему.

— Паренек, — сказал я, — дай мне своего

коня, скинь одежду и уходи, — я дарую тебе

жизнь.

Он не обратил никакого внимания на мои

слова, точно и не к нему обращались. Тогда я

подъехал ближе и, сколько было сил, нанес ему

сзади удар палицей. Но он даже и не обернулся.

Когда я нанес ему третий удар, он повернул

коня ко мне и сказал:

— До каких пор ты будешь меня мучить?

Схватил за уздцы моего коня, сбросил меня

вниз и хотел было меня убить, но я взмолился:

— Паренек, бога ради, не убивай меня.

Обещаю быть твоим слугою, пока жив.

— А, так ты поумнел! Встань и садись на

коня, — ответил он.

Я встал, сел на коня, и мы поехали вместе.

В глуши мы набрели на огромный дворец.

У дворца мы сошли с коней, и парень этот,

достав из мешка, накинутого на седло, сорок

толстых гвоздей, сказал мне:

— Слушай, я взберусь, вбивая эти гвозди

в стены, до самой верхушки дворца. Ты жди

меня часок, если я не вернусь, возьми себе

моего коня и поезжай с богом.

Сказав это, он начал вбивать гвозди в стены,

поднялся на верхушку и через час показался

вновь, держа в руке окровавленную голову.

Спустившись, он положил голову в мешок, вски«

нуд его на седло и сказал мне;

— Ну, поехали!

Когда мы приближались к городу, он

повернул коня к кладбищу, и на кладбище мы сошли

с коней.

Здесь он вошел в маленькую часовню.

Я стал смотреть в окошко и вижу: он достал

голову из мешка и, ударив ею о камень свежей

могилы, сказал: «Вот, успокойся, я отомстил

твоему врагу». При этих словах он достал

кинжал и сам бросился на него с такой силой, что

кинжал пронзил его тело насквозь и выступил

у него на спине пальца на четыре.

Увидя это, я открыл дверь и ворвался в

часовню. Он стал меня умолять:

— Слушай, это — могила моего мужа; я —

женщина. Обладатель головы убил моего мужа;

я же отомстила, и мое сердце успокоилось.

Умоляю именем бога, вынь мой кинжал, разрой

могилу мужа, положи меня рядом с ним, а

голову нашего врага—"у наших ног, и зарой

могилу. Бери себе моего коня и богатство

человека, которого я убила.

.— Царь, — продолжал старик,—я вынул

кинжал, и мой попутчик скончался. То была

действительно женщина. Я разрыл могилу,

положил ее рядом с мужем, голову у их ног и

зарыл могилу снова. Потом я сел на коня, взял

и другого коня, поехал ко дворцу: там было

много добра, — собрал и привез к себе. Прсле

этого я стал визирем твоего отца. Вот видишь,

царь, она тоже была женщина, и жена ткача

была женщина,—всякие бывают женщины.

Неужто ты теперь из-за одной хочешь казнить

всех? Скажем, если даже истребишь ты здесь

весь щедский род—ведь от этого женщины не

переведутся. Ведь не сможешь же ты истребить

женщин в остальных городах и селах.

— Да, дед-визирь, ты прав,—ответил царь,—

Дарую тебе голову твоего сына.

Они достигли своего счастья, да достигнете

и вы своего.

«Маргаритнер», кн. III. Рассказана

в араратской деревне выходцем из

Турецкой Армении.

Жил-был царь, и было у него три сына.

Однажды собрались его назиры и визири и сказали

ему, что его дети выросли и пора подумать об

их женитьбе.

— Хорошо, — ответил царь, — пусть придут

сюда дети и бросают стрелы: в чей порог

попадут, у тех соседей пусть и возьмут себе

дочерей в жены.

Бросил стрелу старший сын и попал в порог

назира; бросил^ средний — попал в порог

визиря; бросил младший, но его стрела упала