Аромагия
Шрифт:
Пожалуй, мне еще никогда не доводилось видеть Ингольва настолько ошеломленным. В его породистое лицо будто плеснули молоком, так резко оно побелело.
— Ты думаешь, что я?! — с заметным трудом выдохнул он, словно борясь со спазмом в горле.
Резкое «да» словно замерзло на моих губах. Потрясение Ингольва было слишком искренним, чтобы заподозрить притворство. Оно било в нос, как нашатырь.
— А что еще я должна думать? — спросила я устало и потерла лоб. — Ингрид мне обо всем рассказала. Наверное, прошлой ночью ты хвастался ей, как ловко все устроишь?
Запнулась
Ингольв отвернулся, потом грузно опустился в кресло напротив.
— Мирра, — голос его звучал сдавленно, — ты что-то неправильно поняла, Ингрид не могла такого сказать!
На ее имени он будто споткнулся, и от того, как изменился его тон, мне стало ясно: все кончено. Если раньше мы еще могли делать вид, что все по-прежнему, то теперь хрупкая ваза супружеского согласия не просто разбилась. По осколкам прошлись подкованными сапогами, разбивая их в стеклянную крошку.
— Тем не менее, она сказала именно это, — я прикрыла глаза рукой. Надежда, что я почувствую облегчение, высказав мужу все накипевшее, оказалась тщетной. Вместо этого меня затопило безразличие, похожее на густой туман с привкусом гари. — Господин Исмир может подтвердить. И не отрицай, ты ведь не ночевал прошлой ночью дома!
— Мирра, посмотри на меня! — потребовал муж каким-то странным тоном, однако я только покачала головой, не желая, чтобы он видел меня в слезах. Впрочем, когда это Ингольв считался с моими желаниями?
Он выдернул меня из кресла, как морковку из грядки, потом силой отвел мою руку от лица.
— Что? — поинтересовалась я устало, стараясь сохранить хоть каплю достоинства.
— Прошлой ночью я ездил в Хэймаэль, — вдруг признался Ингольв глухо.
— Что?! — повторила я, думая, что от голода и волнения ослышалась.
— Я ездил в Хэймаэль, — повторил муж громче. — Там все не так плохо, как говорят, но я забрал оттуда Валериана. Можешь спросить у Петтера, если не веришь. Он вел машину.
— Но… — с трудом освободив руку из тисков мужниных пальцев, я потерла висок, стараясь собраться с мыслями. Он не лгал — об этом неопровержимо свидетельствовал остро-пряный запах любистка, слегка напоминающий сельдерей — откровенности. — Тогда где он? Что с ним? Он здоров?
— Я не мог привезти его в Ингойю, — показалось мне, или в голосе Ингольва действительно послышалось понимание и… извинение? — Он сейчас в Гриндавик, под присмотром Утера. Доктор говорит, он здоров, но все равно лучше выждать неделю на карантине.
Я медленно кивнула: Гриндавиком звалась крошечная деревушка на западе, откуда происходил родом Петтер. Его отец был слепо предан Ингольву, так что рядом с ним Валериан в безопасности.
— Спасибо, — только и сумела выговорить я, опустив взгляд. Выходит, самый страшный упрек, который я бросила мужу, был безоснователен!
Ингольв взял меня за подбородок и заставил поднять голову.
— Ума не приложу, почему она тебе такого
Я осторожно коснулась его губ, заставляя замолчать. Мы оба понимали, что Ингрид пыталась спровоцировать полный разрыв между мной и Ингольвом, а что проще, чем сыграть на чувствах матери?
— Не надо. Я тебе верю.
— Смирна, — шепнул муж, пробегая пальцами по нежной коже за ухом. Пахло от него имбирем и медом. — Моя Смирна Благоуханная.
Я прикрыла глаза, пряча недовольство. Первое время после свадьбы он часто называл меня так. Надо думать, это устаревшее название мирры пришлось ему по сердцу, напоминая о привычных командах.
Губы Ингольва с давно забытой нежностью коснулись моих век, висков, щек. Когда-то это приводило меня в восторг…
А теперь я стояла, закрыв глаза, и обреченно понимала, что не чувствую ровным счетом ничего. Только усталость, бесконечную усталость. Он — мой мужчина, мы вместе прожили двенадцать лет, зачали двоих детей, но… Мы давно чужие, и с этим уже ничего не поделаешь.
Впрочем, муж быстро отошел от неожиданного приступа сентиментальности.
— Мирра, мы не договорили, — сказал он, отстраняясь, и я с трудом сдержала тяжелый вздох. — Почему ты постоянно встреваешь в какие-то неприятности? Неужели так сложно согласиться, что место женщины — в гостиной? Как давно ты не виделась с Гудой? А с Гюльвейг? Все нормальные жены ходят в гости, занимаются хозяйством, ездят в театр. А ты мало того, что торгуешь всякими сомнительными зельями, так еще и водишься с хель, с леденцами, с драконами! Тебе хотелось заставить меня ревновать? Это глупо и ребячески, Мирра!
Годы тренировок не прошли даром: мне удалось проглотить крутящийся на языке ответ.
— Дорогой, — я улыбнулась через силу. — Я же не могу оставить практику ради светских развлечений!
— Ты вполне можешь сидеть дома, я зарабатываю достаточно, чтобы содержать семью! А эти хель тебя подстрекают!
— Они всего лишь хотят получить то, за что заплатили авансом, — пожала плечами я.
Лицо мужа потемнело. Напоминание о том, что звание полковника он получил отнюдь не за воинские заслуги, никогда не приводило Ингольва в хорошее настроение. Однако от опасной темы он благоразумно ушел.
— Ты так и не сказала, почему общалась с этим драконом!
Скрывать правду я не собиралась. Я так долго балансировала на краю обрыва, что теперь безразлично следила за осыпающимися из-под ног камнями. Сорвусь? Пусть.
Радость от известия, что с Валерианом все в порядке, сменилась прежней решимостью.
— Потому что с его помощью я выяснила, что змею мне подкинула Ингрид! — отчеканила я, глядя прямо в глаза мужа.
— Змею?! — вытаращился на меня он, и я едва не рассмеялась — от облегчения и от того, сколь комично это смотрелось. Ингольв смотрел так, будто всерьез сомневался в моем душевном здравии, а значит, он не знал о планах любовницы. — Мирра, что ты несешь?!