Аромат грязного белья (сборник)
Шрифт:
Романтичность может оставаться даже на оргии. Особняк его был легализированным местом для оргий, которые он устраивал для знаменитостей. В июле 1968 года в его апартаментах в Лос-Анджелесе он устроил оргию на семьдесят человек. Здесь Хефнер очень осторожно объясняет, каково быть участником оргии.
Он признаётся, что, несмотря на то, что большое количество людей обеспечивает эмоциональную безопасность, он имеет свойство всё равно эмоционально вовлекаться. Опять-таки романтик, что должно весьма ограничивать свободу его движений, чувств и предпочтений.
Кроме того, Хефнер берётся говорить о моральности и аморальности, что можно лишь извинить его умением политически балансировать на общественно приемлемых позициях. Однако в старости, когда женщины, и особенно девушки, смотрят сквозь тебя, не замечая твоего
Близкая приятельница Хефнера, глядя на окружающих его девиц, спросила его:
– Не думаешь ли ты, что эти девушки здесь из-за твоих денег, а не из-за тебя самого?
Хефнер материалистично ответил:
– Мне не важно из-за чего они здесь, главное, что они – здесь.
(И сразу выгнал из спальни одну из девиц, у которой вдруг началась менструация.)
Равенство между мужчиной и женщиной определяется прежде всего тем, что женщина должна получать сексуальное наслаждение от ебли не меньшее, чем мужчина. Но так как женщина способна на гораздо более продолжительное наслаждение, чем мужчина, то о равенстве при традиционном (один на один) положении вещей не может быть и речи. Если мужчина после первого оргазма, обессиленный, отваливается от женщины до лучших, вторых времён, то женщина после первого оргазма только начинает свой путь наслаждений, по которому её может не медля повести второй, третий и последующие мужчины.
Сексуальная свобода для «девушек по соседству» (girls next door), которую провозгласил Хефнер, оказалась для большинства из них великим разочарованием, ибо девушки и женщины, решившись разводить ноги не только для мужей, взамен получали так называемую фрустрацию от невежественных и эгоистичных мужчин, дорвавшихся до их пизд и кончающих в лучшем случае через минуту. В итоге женщины обозлились на Хефнера и компанию хуеобразных, обещавших им золотые горы наслаждений, а на самом деле в лучшем случае предоставлявших золото долларов, и организовались в феминисток, самые радикальные из которых решили, что мужчины вообще не нужны, а женщины могут удовлетворить друг друга со знанием дела, ибо оно – их общее. Однако впрямую им было ни осознать истинную причину, ни выразить, а потому феминистское движение ополчилось на изображение женщин как сексуальный объект (не доёбанный мужчинами объект). Они утверждали, что такое отношение является эксплуатацией женщин (ещё бы, возбудили и бросили – что может быть более унизительно для женщины, чем недоведение её до оргазма).
Объектом этих резонных недовольств феминистки, как и следовало ожидать, выбрали прежде всего Playboy и в 1969 году начали серию протестов. Феминистки рассердились, что Хефнер спровоцировал их на сексуальную свободу, но не обеспечил мужчинами, способными женщин удовлетворить. А те малопривлекательные из женщин, что всегда готовы ебаться, не могли привлечь мужиков, которые развратились красотками из «Плейбоя» и хотят только им подобных.
Хефнер как в Плейбое, так и в личной жизни следовал утверждению, что женщины должны свободно заниматься сексом, но свободу множества партнёров оставлял только себе и мужчинам. Женщинам же он предопределял еблю только с одним. В то же время Хефнер утверждал, что женщина должна знать своё место (быть дополнением к мужчине, тогда как три мужчины есть дополнение к одной женщине) и выражал недовольство растущей силой женщин, которые начинают конкурировать с мужчинами (в сексе женщины всегда оказывались победительницами.)
Хефнер утверждал, что миром управляют мужчины, и так это должно оставаться (1:234).
На страницах Плейбоя и вне их Norman Mailer забил тревогу, что женщины становятся более мужеподобны, агрессивны, менее нежны и более похотливы.
Смазливая журналистка-феминистка Gloria Steinern нанялась зайчихой в один из клубов Playboy и проработала там несколько недель, чтобы изучить изнутри, что это такое. Затем в двух номерах журнала Show Глория
Глория описала, как гости приставали к ней и другим официанткам, как с наиболее богатыми ожидался ногоразвод (мой неологизм – патентую). Заканчивается репортаж такой слезоточивой сценой: она возвращается с работы усталая и видит на улице проститутку, которая ей улыбнулась и Глория улыбнулась в ответ. Проститутка стояла готовой к ногоразводу.
Во всяком случае, она выглядела более честной, —
влепляет заключительный аккорд Глория.
О бог ты мой, какой ужас! – ведь зайчихи жаждали продать своё тело, как и все остальные женщины. Потому-то они и шли в клуб Плейбой, а не в Perkins [28] , чтобы продать себя подороже.
28
Сеть популярных семейных недорогих ресторанов (амер.).
Статья вызвала дополнительные проклятия Плейбою со стороны не сумевших выгодно продаться баб – а таких, как известно, большинство!
Между тем Глория флиртовала с Хефнером, пытаясь его соблазнить, но у того не случилось времени, и ей с горя пришлось писать ебливые статейки в Vouge и Glamour.
Так и не добившись Хефнера, Глория совсем ошалела и встала во главе феминистского движения против порнографии.
Хефнер был удивлён: как женщины могли выступать против него, женщины, которых он, как ему представлялось, освободил от оков, чтобы те могли беспрепятственно ебаться. Но его двойной стандарт (1:245), разрешавший мужикам ебаться направо и налево, а женщинам – только направо, да ещё не давая им достойного и заслуженного удовлетворения, вызвал взрыв у формально освобождённых женщин. Одно дело – быть неудовлетворённой, живя без мужиков, а другое дело – позволить себе ебаться и всё равно оставаться неудовлетворённой – это уже оскорбление двойное. Уж коль Хефнер и прочие сказали для мужчин А, то нужно было сказать и для б… А ещё лучше не сказать, а сделать.
Хефнер любит появляться в сопровождении нескольких баб. Если бы он действительно любил женщин, он бы расхаживал лишь с одной да ещё с одним-двумя молодыми самцами. Этим бы он демонстрировал заботу об удовлетворении желаний женщины.
А то какой пример для подражания он подаёт самцам всего мира? Иметь множество не удовлетворённых тобою женщин? Такого рода поведение является вовсе не сексуальной революцией, а старой песней.
Что делать? А вот что.
Хефнер с помощью Плейбоя постарался выйти из викторианства, жестоко подавляющего секс, к высвобождению желаний под предлогом узаконенного американской Конституцией «стремления к счастью» (persuite of happiness). Однако счастье, изображаемое и излагаемое в Плейбое, разит недоговоренностью и недоделанностью, ибо он не показывал девиц с хуями в дырках, а только это и есть счастье. То, что Хефнер делал в Плейбое, – это лишь намекал на счастье, обещал его. Именно поэтому он так идеально вписался в общество, которое построено на обещании, а не на исполнении желаний. Хефнер делал легализованной мечту, а не реальность.
Обилие изображений просто голых или голых и ебущихся тел создаёт мнимое изобилие секса, ибо цель желаний – изобилие не изображений, а доступной женской и мужской плоти.
Пора кончать с картинками, клипами, недостижимыми мечтами, пора поставлять мясо, свежее, вкусное, доступное и красивое, ибо всё до сих пор было обманом, но теперь генетика сможет доставить наслаждение не единицам, подобным Хефнеру, а буквально всем. Генетика сделает женскую красоту (понимай как хочешь) повсеместной и доступной.