Аромат грязного белья (сборник)
Шрифт:
Подвластность – полная и абсолютная подвластность всего моего существа – вот где я нахожу свободу.
Тони лукавит: ни полной, ни абсолютной подвластности она себе не позволяет.
Она записывает детали совокуплений и нумерует каждую встречу с Мужчиной, чтобы что-то сохранить, чтобы это не исчезло во времени, чтобы были доказательства, что это с ней действительно произошло. Литература используется Тони для консервации, сохранения, архивации событий. Пусть. Литература и такое видала.
С этой же целью Тони хранит в специальной коробке использованные после анального секса презервативы с семенем её Мужчины.
Тони велеречиво рассуждает о тупике пизды (как писалось мною:
Пизда является тупиком – я в неё всегда прямиком;
см. и противопоставляет ей открытый путь сквозь всё тело, начинающийся ртом и кончающийся анусом. Тони справедливо утверждает, что поистине «взять женщину» можно только через зад. Принимая это заявление за одно из главных, можно было бы сделать, основываясь на нём, идеальную обложку для этой книги. Однако обложка отражает полумеры приличий, подобные полумерам самоотдачи Тони: на суперобложке вырезана замочная скважина (которая уже использовалась на обложке мексиканского издания Тайных записок). В этой скважине видно нечто вроде розовой плоти. Но если снять суперобложку, то с обложки глазам предстаёт женский зад, но в подлых трусиках, а на задней стороне обложки красуется глубокомысленно-многознающее лицо Тони.
Я же считаю, что дизайн книги, идеально соответствующий её сути, должен был бы быть таким: на передней стороне обложки крупным планом анус Тони, а на обратной стороне обложки фотография крупным планом её рта, со сжатыми губами бантиком, подобно анусу. Тогда сердцевина – текст книги– оказывалась бы «телом» о двух концах: рта и ануса.
Разделив оргазм на клиторальный и анальный, Тони положила их на разные полочки: анальный на верхнюю, поближе к Богу, а клиторальный пониже, среди смертных. И это вместо того, чтобы их объединить с её новорожденной любовью к сосанию хуя. Надеюсь, в следующей книге Тони опишет, как она ещё теснее приблизилась к Богу, когда оказалась с двумя Мужчинами: одним, лижущим ей клитор, в то время как она сосёт ему хуй, и другим, заполняющим в этот момент хуем её всевозможные кишки.
В таком совокуплении, когда клиторальный и анальный оргазм подстёгивают друг друга, Тони познает уже не одного, а многих богов, покончив с монотеизмом, как она покончила с моногамией.
Слава богам!
Как я влюбился в мёртвую проститутку
Nell Kimball. Her Life As an American Madam by Herself; Edited and with an Introduction by Stephen Longstreet. New York: The Macmillan Company, 1970. 286 p.
Nell Kimball. Memoiren aus dem Bordell. Heyne, 2001. ISBN 3453177282.
Кимбалл Нелл. Записки из публичного дома: В 2 кн. / Пер. с нем. С. Варганова. Послесл. О. Воздвиженской. М.: ВРС, 2003. (Улица красных фонарей). Т. 1. Ч. 1–2. 150 с. ISBN 5-94451-026-9. Т. 2. Ч. 3–5. 163 с. ISBN 5-94451-027-7.
Впервые опубликовано в General Erotic. 2005. № 124.
Русское
Русский перевод был сделан, увы, не с английского оригинала, а с немецкого перевода. Немецкий же перевод, судя по всему, был полон неточностей и ошибок, и они в естественном порядке перекочевали в русский текст, куда были включены собственные щедрые добавки. Но сила этой книги такова, что даже многочисленные ошибки и неточности не смогли исказить её дивный дух, светящуюся честность размышлений и человеколюбие автора.
Из воспоминаний Нелл Кимбэлл (1854–1934), несмотря на лингвистические препоны, следовало (я по ходу исправлял перевод согласно английскому оригиналу), что она, начав в 15-летнем возрасте работу проституткой в роскошном публичном доме в Сент-Луисе, прожила яркую и общественно-полезную жизнь, перепробовав почти все возможные амплуа женщины: от пылкой возлюбленной, роскошной проститутки и содержанки до любящей и преданной жены, скорбящей вдовы, заботливой матери и успешной предпринимательницы – владелицы лучших публичных домов в Новом Орлеане и Сан-Франциско.
Пожалуй, лишь одну женскую роль ей не суждено было сыграть – роль бабушки, потому что её единственный сын умер от дифтерита, будучи маленьким мальчиком.
Эта женщина была поистине самородком золота – и волосы у неё были золотые, из-за чего в борделе её называли «Голди».
Родившись в бедной многодетной фермерской семье, будучи полуграмотной девушкой, Нелл превратилась в проницательную и многознающую, тонко чувствующую женщину и, должен сказать, в замечательную писательницу. Она, например, находит такие слова:
Годы проносились, будто боялись, что мы можем их удержать.
Как и всякая хорошая книга, эта тоже наводит на размышления, которыми я спешу делиться с кем попало и незамедлительно.
Чтобы аргументированно объяснить, почему я влюбился в мёртвую проститутку, Нелл Кимбэлл, мне бы пришлось воспроизвести полный текст её книги, которая меня так проняла. Но тут возникают проблемы с авторским правом и с неустойчивым вниманием читателя, который больше заинтересован в просматривании, чем во внимательном чтении. Так что я решил сжато описать, почему я так охвачен безысходными чувствами к восхитительной проститутке, которая, увы, уже недоступна даже за огромные деньги. Которых у меня всё равно нет.
(Будучи великолепно продажной, Нелл пишет об одном клиенте:
Он был из тех, что считают, что за деньги можно купить всё.
Я не могу это отрицать. Но покупать нужно с чувством такта.
Эх, с каким бы тактом любовных телодвижений я бы её скупил на корню…)
Уж как любовью ни стращали: любовь и слепа, любовь и зла (то – про козла), любовь и отвратительна («love stinks») и вдобавок болезнетворна («love hurts»). Даже уточняли где: «любовь – это зубная боль в сердце». После таких ужастей любви надо бы сторониться, как несущихся правительственных машин. Но правит миром – она, а не правительство, и всё равно она собьёт тебя с ног или с панталыку. Причём совершенно безнаказанно. Как российское правительство.