Арт-Кафе
Шрифт:
– Почему вы замолчали? Вы собирались шантажировать Мирского? – в очередной раз спрашивал мой экзекутор. Интересно, а где он учился? И как? По-моему, учился он плохо. Или наоборот – очень хорошо и теперь эта новомодная форма ведения допроса? А может, он просто-напросто насмотрелся американских боевиков?
– Нет, – сразу же резко ответила я, – ничего я не собиралась.
А вот узнать бы, есть ли тут у них полиграф? Надо бы потребовать проверить меня на детекторе лжи. А то надоело уже – одни и те же вопросы только на разный лад. Или он надеется, что я собьюсь и забуду свои прежние ответы?
– Как вы относитесь к геям?
Вообще-то на допрос могут пригласить любого, и перед пациентом встает немало непростых задач – как повести себя, чтобы не сделалось еще хуже, ведь уже плохо, раз допрашивают.
– К геям-то я нормально отношусь… у меня даже есть один такой друг – гей. Но я, извиняйте за грубоватую прямоту, пидорасов не люблю!
– Вы – подвержены гомофобии?
– Нет, не подвержена. Прошу прощения, а можно меня проверить на полиграфе? На детекторе лжи? Скрывать мне нечего, я с вами вполне откровенна, и так мы смогли бы сэкономить мое и ваше время. Много времени. А то не могу я больше, сил уже никаких нет.
– Вопрос так не стоит, – туманно среагировал на мою идею следователь. – Теперь ответьте, когда и в какое время вы последний раз видели Мирского?..
«Вот ведь зараза! – раздраженно думала я тогда, – не стоит у него, видите ли! А мне сиди тут и отвечай на одно и то же по сто раз!»
Долго ли, коротко ли, но все, в конце концов, заканчивается. Даже допросы у излишне занудных и туповатых следователей. Меня отпустили, и больше по этому делу не беспокоили. О том убийстве потом еще много чего писали, говорили по теленовостям и в «блогосфере», но постепенно все как-то забылось, и на первые полосы выползли всякие другие события. Но меня больше всего беспокоило то, что очередная ниточка, за которую я хотела потянуть, оказалась оборванной.
24. Рассказ Ивана
Остаток ночи и весь день Иван показывал мне мою будущую зону ответственности и проводил со мной разъяснительную беседу. Как он уже говорил, на маяке не было своей питьевой воды – ее приходилось привозить. Для технических и санитарно-гигиенических целей надлежало использовать дождевую, для чего наличествовали водосборные цистерны с хитрой системой улавливания дождя. Нагревание осуществлялось при помощи электричества, а сбор и очистка сточных вод происходили в полном соответствии с высокими экологическими стандартами. Собственная, питающаяся от атомных батарей, энергосеть маяка с напряжением в двести пятьдесят вольт, обеспечивала подключение почти любых электроприборов. Медицинская помощь, теоретически, могла быть предоставлена из блажащих мест, и в случае острой жизненной необходимости с базы должен прибыть вертолет.
– Дежурство, – назидательным тоном продолжил инструктировать Иван, – это единственная реальная работа смотрителя по маяку, извини за банальность. При выходе из строя лампы, поднимаешься наверх, в ламповый отсек, и меняешь на запасную, но сначала надо питание отключить. А вот зимой, когда штормит, нужно еще присматривать за территорией – чтобы не размыло. Если возникает опасность аварийной ситуации – то сразу же сообщать в Центр. Работенка необременительная, поэтому уж извини – без праздников и выходных. Маяк высотой семьдесят метров. А ежели считать с флюгером, так и все семьдесят два, но это – ладно. Говорят, он самый высокий в Южных морях, что неправда: в Сиднее недавно стометровый построили. А самый высокий в мире, кстати, в Японии – сто шесть метров, но сие к делу уже не относится. Еще немного истории. Официально маяк отмечен с девятьсот шестого года, но реально он гораздо старше. Например, линза Френеля на нем аж тыща восемьсот лохматого года выпуска. Маяк надстроили и перестроили в пятидесятых и ремонтировали в середине девяностых. Почему – непонятно. После того, как его зачем-то покрасили, стены из прочного железобетона начали облезать, и появились микротрещины, за ними тоже следи. Не то оттого, что стены перестали дышать, не то бетон оказался паршивый, короче – чтобы спасти башню, ее от самого чугунного основания и до верхнего балкона одели в стальной бандаж, а потом покрыли каким-то специальным составом. Лампа не шибко мощная, все дело в линзе. Стекло у маяка бесцветное, а период работы – секунда через пять. Если возникнут проблемы с маяком – сразу же сообщаешь в Центр… Кстати – они всё тебе там разобъяснят, пройдешь полный инструктаж по Скайпу, так что не пугайся. В свое время тут был домик смотрителя, но наступающее море его разрушило и сейчас только кусок фундамента можно разглядеть. Вон там, в зарослях еще видно. Потом, когда маяк надстраивали, то решили, что места тут все равно нет, а жилые помещения можно устроить в теле самой башни. В результате какой-то архитектор-новатор придумал, как уместить в железобетонной части маяка все жилые и технические помещения. И уместил! Вот с тех пор тут больше одного человека и не живет никогда, тут и одному-то тесно… Это что касается маяка, но есть еще работы по Проекту… Да, наверх, дальше верхнего балкончика снаружи не лазай, а то там перила хуевые.
– Нет, ты что! – содрогнулся я. – Неужто может такое желание у нормального человека возникнуть! Нет? Разве что после сильного перепоя, да на нетрезвую голову.
– Откуда я знаю? Мало ли! Но здесь сухой закон, так что про нетрезвую голову вообще можешь забыть. Да, и аккуратность – прежде всего. Все сам делаешь, никто за тобой убирать не станет – некому. Посудомоечной машины тоже нет – места мало, поэтому ручками мой. Знаешь старый-престарый анекдот, про мытье посуды? Но он же еще школьный! Ну, значит это оттого, что мы с тобой в разных школах учились. Значит так. Богатая английская семья собирается из своего замка переехать в южный приморский дом на лето. Но произошла заминка: прислуга уже отбыла, а семья задержалась, какие-то дела заставили. Поскольку мыть некому, каждый раз использовали новую посуду. Грязная скапливалась, наполняя замок зловонием. Тогда глава семьи так решил: кто первый заговорит, тот и будет посуду мыть. Все сидят злые, как черти, и молча обедают. Тут приехал на своем «Бентли» жених старшей дочери. Здоровается – тишина. Пытается завести беседу, но все молчат. Он опять что-то спрашивает, но никто ничего не отвечает. Тогда он, видя, что всем на него глубоко наплевать, втаскивает свою невесту прямо на стол и в присутствии всей семьи делает с ней то, что собирался сделать в первую брачную ночь. Все молча продолжают обедать. Тогда жених затаскивает на стол младшую дочь и делает то, что собирался сделать только через несколько месяцев после брака со старшей дочерью. Опять все молчат. Тогда жених делает с супругой лорда то, что вообще не собирался с ней делать. Реакция – та же… Тут он уходит, садится в свой «Бентли», но машина не заводится – замок засорился и надо ключ чем-нибудь смазать. Тогда жених возвращается и обращается к лорду: «Извините меня, сэр, но не найдется ли у вас какой-либо смазки или хотя бы вазелина?» «Нет!!! – тут же вскричал лорд. – Уж, лучше я посуду вымою!»
– Это ты к чему? – удивился я, когда кончил смеяться. – Надеюсь, ты не…
– Не! Это я к тому, что ситуация часто выглядит обманчиво, все зависит от конкретных обстоятельств, и правильного их понимания. Первый раз я тебя не пустил и домой отправил. Я дверь не открыл, а ты вернулся к себе. Ты тогда еще не был готов, ситуации понять не мог и правильно бы не среагировал. Рано было еще. А вот сейчас – дело другое.
– А ты-то как тут оказался? – задал я давно мучивший меня вопрос.
– Так же вот и оказался. Вышел из своей двери, а оказался тут. Кстати, когда я сюда попал, то не сильно-то и психовал. Я почти не удивился, вот как ты сейчас.
– А что, по мне так прямо сразу и заметно?
– А то! – уверенно заявил Иван. – Уж поверь! Мне тут такие кадры до тебя попадали, что только держись. Истерика – это еще самое легкое! И сознание теряли, и пытались бежать куда-то, и просто лишались дара речи. А ты – хоть бы что! Значит уже попадал во что-то похожее. Наш человек.
– А сколько до меня было таких вот неподходящих?
– Кроме тебя – пятеро. Две бабы и три мужика. Причем мужики оказывались самыми трусливыми. Один разревелся и в истерику впал, как ребенок, второй сознание потерял, а третий вообще чуть ума не лишился – едва шею не вывихнул. По сравнению с ними женщины – просто героини! Но я их сразу же назад отправлял, как тебя в первый раз. Почему-то женщинам тут быть не положено – запрет. Ну, я уже говорил.
– А ты-то, почему был готов к этим чудесам? Может, расскажешь?