Арт-Кафе
Шрифт:
Помню, что в то утро мне жутко не хотелось просыпаться. Да и вообще – с каждым днём хочется спать все дольше и дольше. Когда заканчивался сон, становилось грустно, ведь только во сне я могу жить так, как хочу и где хочу, только в этом чудесном мире сновидений я могу быть настоящей, не сдерживаться, не притворяться, а просто быть собой. Ну вот, представила это, и опять захотелось заснуть. Даже когда сняться кошмары, хочется смотреть их дальше, только не просыпаться, уже никакой мотивации жить в реальном мире. Заметила, что иногда путаю сны с реалом, не всегда могу определить, что реально, а что плод моей фантазии. Сны-то у меня дико реалистичные в плане ощущений.
В ночь на субботу я вообще спала плохо. Снились все мои бывшие, я с кем-то из них общалась, будто телепатически, причем очень ясно слышала голоса, как вдруг совершенно отчетливо раздался голос Алекса. Мы о чем-то болтали, его не видела, но только ощущала присутствие. В какой-то момент он сказал: «Я на острове, войди в Скайп и проверь почту». Тут он превратился в Ганешу в облике слоненка, а я –
Когда утром я позвонила Алексу, его телефон не отозвался. Городской тоже не отвечал. Я включила компьютер, и вошла в Скайп – но и тут моего друга не оказалось, несмотря на сон.
Странное чувство возникло изнутри, откуда-то из недр сознания, будто произошло нечто важное, но очень нехорошее. Надо будет съездить к нему, только не сейчас, вечером. Я отмахнулась и забыла, и так куча дел на сегодня.
В ту субботу по работе пришлось отправиться на Московское фотобиеннале. Следила там за одним типом, но к делу это сейчас не относится. Там вообще-то много всего, что надо видеть, а рассказывать будет долго. Меня лично очень зацепила серия работ канадской фотохудожницы Дины Гольдштейн под названием «Fallen Princesses» – «Павшие принцессы». Вот они какие – настоящие истории сказочных героинь переживших окончание своих сказок. Со временем и без прикрас. Ведь обычно как? Сказочные истории, как правило, заканчиваются хорошо, свадьбой, и в сказках этих всегда все прекрасно и удивительно. Золушка натыкается на своего принца, Жасмин встречается с Алладином, лесорубы высвобождают Красную Шапочку с бабушкой из волчего живота… Ну, и так далее. Но вот что было потом, или что могло быть потом, об этом сказки обычно не говорят, а ведь там, прежде всего, действуют живые люди! После счастливого окончания сказки все может стать вовсе не так, как думали раньше и о том, что было потом, лукавые сказочники предпочитают умалчивать. Ведь после поражения Зла перед Добром, победы любви над сложными жизненными ситуациями начинается суровая проза жизни. Никто не знает, как поведет себя тот или иной персонаж, когда все у него будет хорошо. Муж Белоснежки может стать обычным лентяем и бездельником, которому зомбоящик и пиво будут увлекательнее, чем его красавица-жена и четверо его же собственных детей. А юная русалочка Ариэль теперь развлекает детвору в океанариуме, куда ее кто-то посадил. Золушке тоже может стать трудно справляться с обязанностями, возложенными на нее требованиями придворного этикета, поэтому она вполне может снимать стресс при помощи двойного виски. Очаровашке Белль из «Красавицы и чудовища» нелегко станет сберегать свою красоту после тридцати пяти лет, вот и вынуждена она чуть ли не каждый год ложиться на стол пластического хирурга. А ее муж – он же полноценное чудовище, и в порыве ревности может случайно наставить Белль синяков и ссадин. А в Багдаде, где совершаются действия мультфильма Алладин, вот уже многие годы идет война, и потому совсем неудивительно, что красавица Жасмин в настоящее время бегает где-то по барханам с автоматом и гранатометом, сражаясь с «борцами за демократию». У Красной Шапочки, после истории с Волком скорее всего нервы станут совсем ни к черту, поэтому она с пирожков постепенно пересядет на еще более калорийный фаст-фуд из Макдоналдса и растолстеет так, что даже Волк вряд ли на нее позарится. Да и Принц может и не дождаться, когда проснется его спящая красавица. Так и проведет остаток дней в доме престарелых, до последнего надеясь, что однажды его любимая проснется и откроет глаза.
Грустная красота реальной жизни. Чувствую себя сейчас так же, как персонаж Дины Гольдштейн. Только вот какой из них?
Но что меня особо зацепило, так это какие там были красотки! Не на картинках, естественно, а в реале, среди посетителей. Искусством, типа, интересуются. Ага, так я и поверила! Насрать им на это искусство. Мужиков они пришли клеить, разве не ясно? Или за компанию со своими притащились, чтобы совсем дурами не выглядеть.
Боже, какие они все холеные!
Я всегда завидовала девушкам, у которых все идеально-гладко и прилизано. Загар ровный, словно в фотошопе, эталонное соотношение груди, бедер, талии, роста и обхвата во всех местах. У таких всегда и везде плавная кожа, прическа – точно такая, как должна быть. Помада в тон одежды и одежда в тон фигуры, а фигуры везде столько, сколько нужно. Боже, даже обложки книжек, которые они читают, подходят к цвету их глаз или к фактуре сумочки! Эти девушки, просыпаясь с утра после пьянки, всегда выглядят чисто и невинно, причем даже с голубыми тенями они не похожи на затасканных шлюх. Сколько времени и труда они тратят на поддержание формы? Я не знаю, как можно выглядеть так неприлично хорошо, но это сильно напоминает мне какой-то странный вид искусства в современно извращенном смысле этого слова. С контактных альбомов одноклассниц смотрят на меня именно такие девушки – молоко и мед жизни. Все они из престижных вузов города, их головы не отягощены ничем кроме информации о выгодных распродажах, названий брендов и удачных замужествах. Я хочу выкрасть секреты их совершенства, а то получается прекрасно и несправедливо одновременно!
Надо же – суббота, а настроение совсем отвратное. Да и вообще жизнь – штука бессердечная, жестокая и очень несовершенная, очень. Сумасшедшая какая-то. Вот я – если я когда-нибудь настолько сойду с ума, что решу выйти замуж, то проколю себе крыло носа и поставлю туда очень красивое кольцо. Платиновое. Не люблю эти бирюльки в виде обручальных колец, пусть даже самых охренительных. Зато пирсинг никогда мне не мешал, а вот вся эта фигня в виде колец, цепочек и браслетов… Нет, я, конечно, могу носить их минут пять, не больше. А вообще замуж я не хочу, а если и буду устраивать замужество, то уж точно не в России. Тогда прокол носа для меня будет значить намного больше, чем просто прокол. Тем более, что жить я хочу в какой-нибудь азиатской стране с буддийской религией, там, где пропирсингованный нос верный признак устойчивого положения женщины.
Главным событием дня стало все-таки посещение квартиры Алекса. Несмотря на субботу, до жилища своего друга я добралась только к вечеру – занята была по работе. Но – все по порядку.
Вспомнила случай прошлогодним летом: ехали в одной маршрутке с какой-то незнакомой бабой. Рядом со мной, и сзади, оставалось много свободных мест. Я сидела впереди, слушала плеер. Вся такая мышь серая: темные очки скрывали отсутствие макияжа, отросшие корни, чёрная майка, шорты. И та баба…. вся из себя недоступно возвышенная… яркая, красивая такая. Прям как на Фотобиеннале! Эх, я тогда сразу же почувствовала себя ничтожеством и поняла, что мне такой никогда не стать, ни при каких моих попытках. Если нас поставить рядом, то я померкну и стану черно-белой.
Именно такую девицу я и увидела около двери квартиры Алекса. Когда я вышла из лифта, эта кукла звонила в его дверь.
– Вы к кому, девушка? – с вызовом спросила я. – Барби сразу же обернулась. Только меня увидела, как глаза стали, будто серебряные рубли. Укушу что ли? С идеальным телом, длинными волнистыми волосами, безупречной осанкой. Красивая длинноногая сука, мне до неё далеко.
– А вы соседка? – вместо ответа спросила «Барби»
– Я здесь живу, – как можно спокойнее заявила я. Я вообще становлюсь вежливой, милой, и доброй, когда хочу кому-нибудь оторвать голову.
– Ой, как хорошо-то! А вы мне не распишитесь? А то я уже третий раз прихожу, а никто не открывает. Письмо заказное, и мне нужно вручить непосредственно, да и оплату получить. Квитанцию подпишите, пожалуйста.
Я чиркнула на какой-то бумажке свою закорючку, заплатила сколько надо, взяла пакет из плотной белой бумаги, отперла своими ключами дверь и вошла. Кстати та девица подождала, убедилась, что у меня есть ключи и только после этого уехала на лифте.
Что еще за письмо?
Алекс пропал, это я осознала, наконец, окончательно и бесповоротно. Мои письма в инете оставались неоткрытыми, в аське его тоже не наблюдалось. Я пыталась до него дозвониться еще и еще, но его телефон не отвечал, и вообще не существовало никакой возможности установить с ним связь. Соседи по площадке не видели его уже сутки, и никто не знал, куда он вдруг запропостился.
Квартира его мне тогда не нравилась. Вся какая-то пустая, безжизненная, пыльная. Надо порядок тут, что ли навести, хотя бы пыль убрать и полы вымыть. Я была в ауте.
Конечно, случалось, что он куда-то исчезал. Но всегда предварительно звонил, а когда появлялся, обязательно просил прощения и дарил что-нибудь мелкое, но приятное. Цветочки, какие-нибудь симпатичные пустяки, разные мелочи. А сейчас я никак не могла понять, что произошло. «Наверное, что-то серьезное, ведь он никогда так молча не исчезал», – размышляла я. Натянув его любимый свитер, я вышла на балкон, посмотреть на месте ли его машина. На месте. Минута безумного страха, вихрь мыслей… Что теперь? Надо куда-то звонить, заявить или что? «Нет, не надо. Надо просто сидеть и тихо ждать», – подумала я тогда. Я дождусь, я справлюсь, ведь я сильная девочка.
У входной двери, к вешалке, привязан обрывок альпинистского шнура. Вернее – отрезок. Веревка будто чем-то ровно и гладко отсечена.
Недавно посмотрела фильм, не помню уж, как называется. Там компания придурков – студентов-медиков, стараясь одолеть скуку и хоть как-то себя занять, принимается энергично экспериментировать со всякими наркотическими веществами. В ходе опыта молодые люди натыкаются на некий загадочный препарат. Стремясь изведать свежий кайф, парни не особо думая, втыкают себе этот неизвестный наркотик. К сожалению, препарат обладает довольно-таки мерзопакостными побочными эффектами, из-за коих студентам приходится разрешать кучу возникших у них вопросов и проблем. Отдельные из этих проблем целиком реальны, прочие существуют лишь в больном сознании студентов. Будущие доктора принимаются один за другим погибать самым страшным и кошмарным манером. В то же время из семидесятых годов прошлого века в наше время диковинным образом перетаскивается пара серийных маньяков-убийц. Только в реале мне подобных ужастиков сейчас не хватало.