Артефакт
Шрифт:
Пру как танк, мелкий щебень выстреливает из-под ног, а громада города надвигается. Враг зашевелился в развалинах, тяжёлая волна странной радости прокатывается от него, почти осязаемо накрывает удушливой волной.
Он долго ждал, а дети, меня внезапно озаряет — приманка для меня. Он чужой под землёй, он чужой на Земле, он прислан невероятно давно. Моё появление было спрогнозировано неким чуждым человеку разумом. Меня посещает мысль: «Это игры богов, а я пешка в их партии. Но пешка, которая станет ферзём!». Грозно рычу, наша спутница, пискнув, отскакивает в сторону, поглядывает на меня с суеверным ужасом.
Впереди показывается неземной красоты ажурная конструкция.
Я останавливаюсь, с прищуром осматриваю хрустальные нити.
— Что это? — в голосе друга сквозит восхищение.
— Паучий ход, — обливаю его словно из ушата ледяной водой.
— Неужели такое бывает?
— На Земле не бывает. Этого хищника давно привезли сюда — он ждёт нас.
— Ты убьёшь его?
— Мне с ним не справиться.
— Тогда почему мы идём?
— Мы стоим, — усмехаюсь я.
— Не понимаю.
— Не мешай, — обрываю его и, словно погружаюсь в дрёму. Это словно сон наяву, я вновь на планете, где умирает океан, и красные пески засыпают города, а воздух замерзает и хлопьями осаждается на поверхность. Народ той планеты рассыпался в прах… хотя… может их сознание, горький опыт переселился в наши гены, замаскировался в секретных ячейках ДНК? А теперь высвобождают свою энергию и наделяют меня непостижимым даром. Вероятно, во мне тоже приготовлена ловушка, но для них — всякое действие, вызывает противодействие. На мгновение я ощутил взгляд неземных женских глаз, и дрожь пронзает тело и душу, мне стало предельно ясно — я инструмент в чудовищной игре богов. Но мне не стало обидно, напротив, возникает неистовое желание доказать, что во мне не ошиблись, это даёт мне небывалый импульс.
Перед глазами вспыхивает красная пелена, лопаются кровеносные сосуды, шрам на плече горит как термит. Я вхожу в контакт со всем живым пещерного мира. Зашевелились на отмелях мокрицы, лязгая клешнями, ползут в нашу сторону. Всевозможные рептилии нехотя выбираются на берег и, неуклюже прыгая, двинулись к нам. Ящерки пираньи собираются в стаи. Птеранодоны сорвались со скал и планируют к городу. Сзади трещат заросли, показываются страшные лобастые морды. Лавина живых существ заполняет всё пространство рядом с нами.
Семён понимает всё, смотрит на меня с восхищением и страхом. Нашей спутнице так же стал доходить смысл происходящего, она уже не повизгивает, прижалась ко мне, только изредка вздрагивает и кидает на меня испуганно-восхищённые взгляды.
Пахнет болотом, рыбой, мускусом — странная армия замерла цепью вдоль города. Я вижу их, я держу всех, незримые нити парят в пространстве, каждая закреплена за одним из существ, а весь пучок уходит в меня, словно вожжами удерживаю всех существ пещеры, но если дам слабину, зверьё набросятся на нас. Напряжение на пределе, даже пот перестал идти, а сочится из пор кровь.
Первыми в бой посылаю мокриц. Они смешно семенят на передних лапах, воинственно размахивают клешнями, броня блестит как металл. Дойдя до паутины, останавливаются, видно знакомы с этим хищником, но я безжалостно заставляю их идти вперёд. Они скрываются в паутинном тоннеле, и тут слышится раздражённый скрежет. Внутренним взором наблюдаю, как мокрицы двигаются внутри паутины, то одна то другая путается в ловчих сетях, зависает, пытается клешнями перекусить неимоверно прочную паутину. Но в большей массе всё, же бронированные чудовища продвигаются к логову. Сияющий купол приходит в движение, Хозяин двигается к не прошеным гостям.
Я вижу его, содрогаюсь и испытываю восторг одновременно. Он величиной с грузовик,
Он оторопел, увидев столько мяса. Мокрицы замечают своего смертельного врага, опускают броневые пластины на морды и ринулись в атаку. Паук от неожиданности отпрянул, но раздражение захлёстывает всю его сущность, он вздыбливается и прыгает. Десятки мокриц вцепились в его членистые лапы, но не могут перекусить, а паук без труда разрывает их броню. Финал завершается быстро, не прошло и десяти минут, а он, разбросав по сторонам изувеченные туши, выбирается из тоннеля, одна лапа волочится по земле — всё же небольшая, но победа.
Не даю ему опомниться, пускаю ящерок пираний, а сверху насылаю птеранодонов. Летающие ящеры пытаются вырвать глаза, он отвлекается на них, а вокруг целое море раздражённых существ. Они с писком окружили жуткого монстра, наскакивают с разных сторон, но их острые как бритва зубы ломаются об его броню. Всё же вижу, где-то на теле монстра блестит зелёная сукровица. От прыжков властелина мёртвого города, стоит гул, он невероятно раздражён, за всю историю жизни в развалинах, он ни разу не видел такого хамства — его атакует пища!
Море из ящерок пираний иссякает, маленькими трупиками усыпана вся земля, словно блохи попадали с собаки после обработки ядохимикатами. Но всё, же лепту свою внесли, паук несколько растерян, да и подустал маленько, не привык он к таким нагрузкам. Обычно перекачки крови в членистые лапы хватало для одного прыжка, чтобы убить жертву. Он весь ощетинивается, передние лапы торчат в разные стороны, от яда промокли хелицеры, неподвижные рубиновые глаза охватывают всю панораму в целом. Он видит меня, он получил сигнал на убийство, он жаждет этого, но кровь загустела, требуется отдых, но он не угадал, отдыха ему не дам, посылаю в бой тяжёлых рептилий. Паук попятился, он обладает странным, чуждым для этого мира разумом, но понял, не совладать ему с таким полчищем, незнающих боли животных. Кровь его ещё густа, он с трудом вползает в паутинный тоннель, лихорадочно плетёт липкие нити, в надежде задержать водяных монстров, но те, с кваканьем, с клокотанием, рычанием несутся, словно сорвавшаяся с гор каменная лавина. Многие путаются в паутине, зависают на ней навсегда, но их много и они настигают паука у сияющего купола, их мощные челюсти хоть и с трудом, но ломают членистые лапы. Особо настырные земноводные, подбираются к брюху и вцепляются когтями, зелёная сукровица заливает землю, паук сучит лапами, в бешеной злобе разрывает непрошеных гостей, но финал близок, он не в пользу хозяина развалин, кровь совсем загустела, ещё минута и он замрёт в смертельной усталости.
Так и произошло, паук падает на лапы, тяжёлые рептилии переворачивают его на бок и с наслаждением вгрызаются в брюхо. Толстая кожа с грохотом лопается, кишки хлынули на лобастые морды. Я дрожу в страшном напряжении, всё, не могу держать орду пещерных животных. Красная пелена пульсирует, прерывается, струны, связывающие животных, лопаются, то один зверь, то другой, трясёт головой и освобождается от наваждения.
— Теперь надо делать ноги, — шепчу я, но не могу и шевельнуться, судороги выворачивают тело, заваливаюсь на спину прямо в объятия друга, сознание меркнет, сильные руки куда-то тянут. Рядом суетится наша подруга, обжигает участливым взглядом. Слышу автоматные очереди, кто-то из хищников нами заинтересовался.