Артефакт
Шрифт:
Как порешили, так и сделали.
Да только во время экспроприации один из налётчиков, тот, что самый неуклюжий, цепляется ногой за какую-то верёвку и в сердцах дёргает её, что есть силы.
И кой чёрт натянул её зачем-то у самой земли?!
Верёвка не поддалась. Тогда, осерчав, он выхватил из-за пазухи страшный клинок и рубанул наотмашь своим безотказным Кукри.
Тут надо сказать, что итальянские мастера постоянно выдумывали хитрые способы борьбы с вороватым людом московским. Правда, не всегда удачные. На сей раз они покидали весь свой скарб в огромную корзину
В общем получилось сложно.
Но, как известно ещё Александр Великий доказал, что далеко не всякая хитрость с верёвками способна обуздать пытливый ум, да к тому же ещё и вооружённый холодным оружием.
Сверкнул в ночи страшный Кукри, раздался звук лопнувшей басовой струны. Тати ночные замерли и тревожно задрали к невидимой Луне свои плоские рыбьи лица.
Из кромешной темноты, словно астероид Армагеддона из глубин космоса, бесшумно как возмездие, навстречу с ними неслась корзина, ощетинившаяся итальянским инструментом и под завязку гружёная тяжёлым, казённым кирпичом.
Поутру прибывшие на работы каменщики обнаруживают на стройке тела в иноземной одежде погребённые под грудой красного кирпича.
Вот тебе и раз!
А, главное-штука, что кирпич тот, упорный, сработанный, как сказывали, по иноземному рецепту и с гарантией на век, весь оказался колотым вдребезги-напополам.
– Вот горе-то, – искренне расстроились работные люди, – никак опять приказчики блудят?!
Поохав, от греха подальше они решают шуму не поднимать, а захоронить инородцев по христианскому обычаю; тут же, под стенкой, в той же яме где их и нашли.
Авось никто и не хватится! – решили.
И верно, никто и не хватился. Только в немецкой слободе три дня отчего-то гуляли. Радость у них какая случилась что-ли?
А вот колотый кирпич решили списать, как «никон-дикцЫю». Как сказывал дьякон Фома, – образовавшуюся в результате природного катаклизма внезапного землеверчения.
О, как! Вот, что значит грамотей.
Долго потом ещё прораб итальянский, вихрастый князь Кончини из Турина, разглядывал диковинную докладную о битом кирпиче, нарочно писаную лукавым Фомой староцерковной вязью, да по всей форме – с опушками и вензелями.
Как тут в народе говорят, – Что толку на манускрипт пенять, ежели грамоте не обучен? На том дело и кончилось. Подписал окаянный.
Занавес.
Так в заснеженной Московии настигло врагов проклятие Великого Леонардо, а в Кремлёвской стене появились первые постояльцы будущего погоста героев.
Часть вторая. Конкретная
Через много-много лет в России затеялись строить мавзолей для одного Верховного Правителя.
Богато так затеялись, с размахом: в Москве, на Красной Площади, прямо у крепостной стены; единоличный такой погост из красного гранита.
Лиха беда начало. Мода она ведь быстро делается.
Вокруг скорбного зиккурата словно слуг фараоновых решат здесь хоронить и сподвижников Верховного Правителя. В виде особой для них почести.
Вскорости претендентов окажется столь много, что для экономии места прямо в Кремлёвской стене будет устроен колумбарий с нишами для урн в которые и будут прятать пепел сподвижников рангом поменьше, тех, кто на отдельную могилку не наслужил.
Для справки:
Колумбарий (columbarium, первоначальное значение – голубятня, от columba – голубь по-латински) с некоторых пор – хранилище урн с прахом после кремации.
Но всё это будет потом.
Во время строительства мавзолея тайна Леонардо открывается заново и, как водится, попадает в случайные руки.
А именно, – в руки простого вольноотпущенного каменщика Лимке, Алишера Яковлевича. В прошлом, до революции, "скандального философа-теософа клерикального типа со склонностью к сектантству", как было записано в его деле.
После отсидки Алишер Яковлевич раскаялся и в качестве разнорабочего был направлен разбирать часть крепостной кладки Кремлёвской стены для будущего мавзолея.
Надо сказать, что в тот день его коллеги крепко выпили, так-сказать, не отходя от рабочего места. Выпил и Алишер. Да, крепко так выпил.
В связи с этим, решил он остаться на стройке, логично рассудив, что всё равно утром придётся сюда возвращаться. Вот тут-то всё дело и закрутилось.
Устраиваясь на ночлег, бывший осужденный случайно сдвинул пару еле державшихся в стене кирпичей локтем. Кладка возьми, да и рухни. Чертыхаясь и отряхиваясь от кирпичной пыли в открывшейся нише Лимке обнаружил потемневший от времени берестяной туесок, который поначалу его нисколько не заинтересовал.
В его оправдание следует сказать, что в тот момент неуклюжего каменщика больше обеспокоила несанкционированная дыра, которая образовалась в стене, а уж потом только он обратил внимание на содержимое туеска и ахнул.
В туеске оказался небольшой странный механизм. Выглядел механизм, как если бы к старинной подзорной трубе сбоку приделали большую медную шестерёнку с рукояткой, а рядом с ней ещё одну, маленькую, сцепленную зубчиками с большой. Всё это живо напомнило Лимке механизм ручной дрели, только сделанный с любовью и вкусом.
Лимке поднёс окуляр к глазу, но ничего не увидел. Тогда он направил трубу на одинокий фонарь освещавший Красную площадь ещё раз прищурился и неуверенно крутанул рукоятку. Большая шестерня толкнула маленькую, маленькая завертелась с веселым жужжанием, а в стёклах запрыгали слабые огоньки. Тайна Великого Леонардо открылась перед Лимке во всей своей первозданной красе.
Хмель мигом выветрился из его непутёвой головы. Целый час, наверное, крутил бывший зек колёсико, очумело качая головой. Наконец он обессиленно откинулся на битые кирпичи пытаясь придти в себя от увиденного.