Артем (Федор Сергеев)
Шрифт:
В Севастополе на кораблях Черноморского флота вспыхнуло восстание. Сведения об этом восстании, руководимым лейтенантом Шмидтом, приходят в Харьков и заставляют Артема ускорить проведение уже намеченной вооруженной демонстрации рабочих и солдат. Демонстрация была назначена на 23 ноября. Накануне выступления, ночью 22 ноября, Артем провел на Сабуровой даче совещание с представителями воинских частей. Был создан особый солдатский комитет для связи с солдатской массой. Представители воинских частей говорили о готовности своих товарищей к демонстрации. Полки Старобельский, Лебединский, Богодуховский и часть Луцкого обещали участвовать в демонстрации. Тамбовский
23 ноября с рассветом по сигналу солдаты Старобельского полка вышли на свой плац. Фельдфебель Одишария скомандовал: «Разбирай ружья и запасайся патронами!»
Стояла утренняя тишина, в предрассветной мгле как тени бегали солдаты. Но вдруг все ожило, над городом раздались тревожные гудки харьковских заводов-гигантов: басовитый паровозный и повыше голосом Гельферих-Саде.
— Проснулись заводы, вместе нам будет веселее, — говорили друг другу солдаты, выстраиваясь в колонну.
Откуда ни возьмись перед солдатами вынырнул полковник Гоштофт; он умолял солдат вернуться в казармы, не коверкать жизнь себе и ему, командиру полка. Никто из солдат не прислушивался к голосу полковника. Зато команды, подаваемые фельдфебелем Одишария, слышали все. Полк вышел на улицы Харькова. С оркестром впереди, под звуки «Марсельезы» старобельцы двинулись к Конной площади. Там была назначена встреча с другими воинскими частями и рабочими. По пути к Конной площади к старобельцам пристроился Лебединский полк. Здесь также был оркестр.
На площади солдат восторженно встречали рабочие заводов. Алые стяги развевались над демонстрантами. Во главе паровозостроителей стоял Артем. Он был одет в кожаные куртку и фуражку. На правом боку в деревянной кобуре висел маузер. На лице Артема была счастливая улыбка, глаза с восторгом смотрели на приближающиеся колонны войск. Вот она, сбывается старая мечта революционеров: солдаты идут с рабочими, и вместе они выступят против самодержавия. «Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье!» — вспомнились почему-то строки из пушкинского послания декабристам. Но хватит предаваться мечтам и радоваться сделанному. Впереди борьба тяжелая и длительная.
Паровозники поднимают над своими головами Артема.
Огромная площадь заполнена людьми — солдатами и рабочими. Артем начинает одну из своих пламенных речей. Далеко вокруг слышен его звучный взволнованный голос:
— Товарищи солдаты и рабочие! В эти дни, когда царизм уже празднует свою победу над восставшими военными моряками в Севастополе, новые и новые тысячи вооруженных сыновей родины идут навстречу революции. Рабочие дружины радостно приветствуют вас, своих братьев в солдатских шинелях. Близится час расплаты с вековыми угнетателями, вся необъятная Россия поднимается против самодержавия. Колеблется трон Николая Вешателя. Народу, взявшему в руки оружие, ничего не страшно. Наш путь — вооруженное восстание. Сегодня же мы продемонстрируем нашим врагам несокрушимое единство народа и армии. Пусть дрожат палачи при виде нашей силы. Да здравствует вооруженное восстание! Долой самодержавие, долой палачей народа! Да здравствует революция!
Площадь гремит возгласами «ура!». Тысячи людей повторяют за Артемом: «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!»
Солдаты строятся в походные колонны, рабочие также выстраиваются для марша. Под музыку военных оркестров демонстрация приходит в движение. По Молочной улице демонстранты вышли на Москалевку, дальше через Газовый мост, через Конторскую улицу к Екатеринославской, одной из главных улиц Харькова. По пути следования демонстрантов к ним присоединяются солдаты других полков. Уже многие десятки тысяч людей участвуют в этой грандиозной демонстрации.
На остановках Артем произносит короткие речи-призывы. Он задает демонстрантам вопрос: «Все ли готовы к борьбе с еще сильными защитниками царизма? В любую минуту может возникнуть необходимость вступить в бой с казаками и гренадерами». Ответ Артему единодушный: «К бою готовы, пусть только нас тронут, встретим врагов трудового люда пулями, штыками, бомбами!»
Около 12 часов дня вооруженная демонстрация солдат и рабочих вышла на Екатеринославскую улицу. Впереди солдаты Лебединского, Старобельокого, Богодуховского полков. Идут правильным походным строем, с ружьями на плече, с поблескивающими на солнце штыками. За воинскими частями следует бесконечная колонна рабочих дружин и манифестантов. Впереди заводских колонн идет Артем.
Богодуховцы, старобельцы, лебединцы шли по Екатеринославской улице к центру города. Черносотенная газета «Южный край» окрестила их потом «малодушными», назвала «беснующимися», но даже буржуазно-либеральный орган «Мир» вынужден был признать:
«Малодушные»… «Беснующиеся»… Назовите, как хотите, поступок солдат, примкнувших к манифестации рабочих, но не говорите про малодушие. Люди, которые под звуки музыки шли умирать, шли на расставленные вами в городе пулеметы и пушки, — это не малодушные люди…»
Голова демонстрации перешла через мост на речке Лопань, повернула направо и, идя вдоль Университетской горки, приблизилась к Павловской площади. Вход на Павловскую площадь был закрыт пулеметными гнездами. Позади изготовившихся к ведению огня пулеметчиков на площади стояли правительственные войска: Луцкий полк, казаки, драгуны, только что прибывший в Харьков Охотский полк, какой-то батальон с белыми погонами, офицеры участвующих в демонстрации полков.
Движение демонстрации замедлилось, а потом приостановилось. Оставалось 200 метров до пулеметов. Артем и его помощники вышли вперед. Нужно было, не мешкая, что-то предпринять. Не идти вперед было нельзя, не для того собрались десятки тысяч людей, чтобы отступить перед насилием. Идти на пулеметы — прольется большая кровь, ряды демонстрантов могут дрогнуть, и хорошо начатое дело позорно сорвется.
Пока эти мысли быстро возникали в голове Артема, обстановка изменилась. Саша Рыжий, разудалая головушка, во главе десятка ближайших друзей Артема, прозванных «гарибальдийцами», приблизился к пулеметчикам. Фуражка набекрень, во рту цигарка, вид молодецкий — море по колено, — подошел к пулеметчикам и говорит:
— Товарищи, неужели вы будете стрелять в народ и своих братьев солдат? Разве вы боитесь своего пузатого офицера?
Саша Рыжий указал пальцем на стоявшего здесь же офицерика. Тот, ухмыляясь, ответил за своих солдат, похлопывая по кобуре, где лежал револьвер:
— Солдаты боятся не меня, а моего револьвера!
Саша Рыжий мгновенно выхватил из кармана револьвер и, наведя его на офицера, сказал:
— И у нас есть такое!
Офицер побледнел, но ответил, показывая на пулеметы:
— А это вот?
Саша Рыжий понимал, что от исхода этого внешне безобидного и немного дурашливого разговора зависит многое, распалился и закричал:
— Товарищи солдаты, вы окружены бомбистами и как только дотронетесь до пулеметов, взорветесь вместе с ними!