«Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить
Шрифт:
Позавтракав и покормив лошадей, рано утром 19-го снова двинулись в путь. Когда проехали километров десять, дорога стала более широкой, открытой и безопасной. Светило солнце. После бессонной ночи я решил отдохнуть. Спешился и забрался в повозку-кибитку. Но не успел заснуть, как меня будят. Колонна въехала в полосу сильнейшего тумана, в трех метрах ничего не видно, люди боятся ехать, как бы в пропасть какую не свалиться.
Сел я на своего Монгольца и поехал с разведчиками и одной повозкой вперед. Когда мы осторожно проехали по туману километра два и выехали снова на солнце, я оглянулся назад, посмотреть, как продвигается наш обоз… И, пораженный увиденным, несколько секунд ехал с раскрытым ртом, развернувшись в седле. Сзади нас, метрах в трехстах, прямо на горной дороге, по которой
— Ребята, да вы оглянитесь! Посмотрите назад!
Разведчики обернулись и были поражены не менее моего. Никому из них, как и мне, не приходилось находиться рядом, на одной высоте с облаком, да еще на повозке проехать сквозь него. На самолетах-то мы тогда не летали. После бурной радости, восторгов и удивления один из разведчиков решил вернуться к облаку и потрогать его руками. Но я разубедил его. Никакого белого края он не увидит! А, въезжая в облако, ощутит то же, что мы только что наблюдали, когда выезжали из тумана, только наоборот: сначала редкий, едва заметный, потом все гуще, гуще и наконец густой-густой туман. И все же солдату захотелось проверить. Он поскакал к облаку и скрылся в нем. Через несколько минут он выехал из облака уже вместе с колонной. Видимо, он рассказал людям суть дела, и все они, оглянувшись, пережили наш первый восторг.
— Ну, когда бы мы с вами в облаках на повозках проехались?! — обратился я к своим спутникам.
Несколько минут, пока не подъехали к нам первые орудия, мы молча сидели, как вкопанные, в седлах, любуясь красавцем-облаком. Вспомнился Лермонтов: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана…» Вспугнуть многокилометровую «птичку» с «груди великана» мы не смогли, она продолжала дремать, пока не скрылась из наших глаз.
* * *
Спускаться с хребта было и легче, и тяжелее. Повозки и орудия накатывали на лошадей, все время надо было на ходу притормаживать пушки и коней, хорошо, что у нас были горные тормоза — такая лапа на цепи, которая охватывает колесо спереди около самой земли и мешает ему крутиться. Но часто приходилось всем миром сдерживать транспорт руками, тут офицеры были начеку, страховали, чтобы кто из солдат не попал под колесо или не свалился в пропасть.
К концу дня внезапно закончился наш стокилометровый путь через Хинган. Все мы, кони и люди, сильно устали, и вдруг в просветах между скал далеко-далеко впереди в сизой дымке показалась обширная долина — на десятки километров до самого горизонта простиралась ровная, как стол, земная поверхность. По своей геометрии она ничем не отличалась от памятной нам пустыни, но она была не желтой и серой, а густозеленой с переходом в синь дымки. Это был Китай. За долгие дни тяжелого пути по пустыне Гоби и каменному Хингану мы так изголодались по зелени, что представшая перед нами картина пьянила, обещая теплую влагу, светлый вечер, шорох листвы, хруст овощей…
Наконец мы выехали на последний спуск с горы. Это была довольно крутая, но ровная и прямая, как желоб, лощина. По ее середине спускалась вниз хорошо укатанная дорога. Переходя в горизонтальную, она шла по равнине и далеко внизу скрывалась в густой зелени.
Я остановил движение, вызвал в голову колонны командиров батарей, и все вместе мы стали советоваться, как лучше и безопаснее организовать спуск. Он был не такой крутой, но очень длинный, километра четыре, и затяжной, а это было опасно. Решили попробовать спустить сначала машину с кухней на прицепе. Проверили тормоза, шофер сел за руль, перекрестился и включил первую скорость. Притормаживая, поехал вниз. Мы с волнением наблюдали за спуском. Постепенно машина стала разгоняться все быстрее и быстрее.
Вдруг кухня-двуколка на каком-то ухабе повернулась в сторону, сорвалась с крюка, обогнала машину, развернулась хоботом-прицепом назад и покатилась по дороге вниз. Кольцо-проушина
За спуском кухни наблюдал почти весь дивизион, и ее авария послужила всем нам наглядным уроком. На опыте спускавшейся машины мы поняли, как осторожно, поэтапно, на тормозах надо спускать вниз машины, повозки и орудийные упряжки. Что мы хотя и с трудом, но все-таки проделали.
Глава двадцать третья
Китай
Август 1945 года
Первые встречи с китайцами
Закончились наконец горы Хингана с их подъемами, спусками, узкими карнизами над провалами. Там, где издревле с риском для жизни перемещались лишь запряженные осликами двуколки, пешие путники да всадники, мы сумели провезти длинные пушки с передками, запряженные цугом тремя парами битюгов. Тяжко нам пришлось! Попробуй развернись с двадцатиметровым поездом на узкой дороге с крутыми поворотами над пропастью. Да и трехосному «Студебеккеру» с гаубицей и передком на прицепе непросто обогнуть скалу, когда полколеса повисает в воздухе. Сколько сил потрачено, сколько страха натерпелись, но стокилометровый перевал преодолели, не потеряв ни одного человека, ни коня, ни машины. Успешно скатились мы и с самой последней горы в китайскую долину.
И вот перед нами раскинулась зеленая плоская равнина. За два месяца пребывания в жаркой пустыне Гоби и каменистых ущельях Хингана мы так соскучились по зелени, мирному человеческому жилью, что готовы были, забыв обо всем, просто вдыхать аромат свежих растений и взирать на окружающий мир. Со слезами на глазах смотрели мы на райские кущи благоухающих растений, на бесконечные ленточки хорошо обработанных полей, где росли неведомые нам культуры: высокий, как наша кукуруза, гаолян, но без початков, а с метелкой семян на самой верхушке; чумиза, похожая на наше просо, но с более мелкими и жесткими семенами. Посевы вплотную примыкали к горам, не видно было ни пяди заброшенной, замусоренной сорняками земли. Землю здесь ценили и усердно обрабатывали. Каковы же ее хозяева, китайцы, думали мы, похожи ли они на свои прекрасные поля?
Первым делом осмотрели сломанную кухню. Хорошо, что повар крепко привинтил крышку к котлу, мы обнаружили вполне сохранившийся закрытый котел, изуродованное основание кухни и сорвавшуюся с рессор, отскочившую в сторону ось-диффер с колесами.
И тут мы увидели их. Китайцев. К разбитой кухне они пришли раньше нас и теперь поднялись нам навстречу из густо заросших грядок. Мы их не сразу и заметили.
— А если бы это были японцы?.. — пошутил кто-то из солдат.
К нам подошли мужчина и женщина. Муж и жена, как мы узнали позже. Им было за тридцать. Худые, смуглые до черноты, обожженные солнцем, жилистые. Поразила их одежда. Оба были в замусоленных, оборванных остатках трусов, едва прикрывавших переднюю часть тела. У женщины свисало с плеч еще и подобие простенькой кофточки, вконец полинявшей и изодранной. Длинные волосы женщины были распущены и завязаны сзади какой-то тряпочкой, с головы мужчины свисали мелкие косички. Они приветливо улыбались нам. По жестам мы поняли, что они сочувствуют нашему горю — аварии с кухней. Потом они показали на отскочившую от кухни стальную ось с диффером и колесами, попросили отдать ее.