Артист

Никонов Андрей

В девять часов у входа сменился швейцар. Новый был на полголовы выше и на два размера толще, он важно открывал дверь постояльцам, возвращающимся с раннего ужина, и получал свои гривенники. За стойкой появился портье, он слащаво улыбался клиентам и тоже что-то получал, а заодно зорко следил, чтобы внутрь не заходили посторонние. На Травина он старался внимания не обращать — ну сидит себе большой сильный человек с ногой, перепачканной кровью, тросточкой машет в такт своим мыслям, газету листает, не дебоширит и не попрошайничает. Из воровской братии никто не появлялся, но Сергей на это и не рассчитывал — он только что вывел из строя двоих,

они ещё долго не смогут держать в руках оружие, а прислать других, на это нужно время. Если они вообще есть, эти другие. Больше его беспокоили слова Зои о том, что у входа не оказалось милиционера, если этот длинноволосый сговорился с милицией, у Сергея могли быть неприятности. Впрочем, он не слишком их опасался, всё, что могла сделать милиция — это запереть его на два-три дня. Потом дело заберёт себе следователь, его Травин уже видел, и точно мог сказать, что этот человек будет выступать не на стороне бандитов.

Кольцова вбежала, запыхавшись, и тут же поволокла Сергея обратно на улицу. Смотрелось со стороны смешно, будто крохотный буксир тащит из пристани большой пароход, но швейцар деликатно отвернулся.

— Живот сводит, — пожаловалась женщина, — целый день маковой росинки во рту не было. Моталась в Кисловодск, там сегодня новое здание нарзанных ванн открыли, в общем, кроме нарзана, ничем не угощали. Три плёнки отщёлкала. В ресторан не пойдём, там дорого, рядом столовая есть, смотри, вон там напротив храма светится. Шагай быстрее, а то сейчас дождь начнётся.

Действительно, светилась витрина городской артельной столовой, предлагавшей трудящимся питание по твёрдым расценкам. Молодые люди еле успели забежать внутрь, как с неба хлынул ливень. Капли дождя размером с орех барабанили по стеклу, небольшие лужицы на улице моментально набухли до размеров небольших прудов, деревья качало от налетевшего ветра.

Примерно треть столиков были заняты, многие давно поели, и пили чай с булочками, читали газеты и спорили. Мрачный повар с заляпанном жиром фартуке кивнул на лист бумаги, прибитый к прилавку гвоздём, меню столовой включало в себя два первых блюда, два вторых и напитки. Отдельно лежала выпечка, сахар продавался по государственным расценкам, чай наливали без ограничений.

Лена взяла себе тарелку мясных щей с перловкой, две больших отбивных из свинины и компот из алычи, Травин ограничился перловой кашей с мясом. Куски баранины оказались крупными и с жилками, но мягкими, две порции едва уместились в алюминиевую миску. Всего вышло почти на два рубля, Кольцова расплатилась купонами окрсовета. Три небольшие булки серого ноздреватого хлеба, мясистые помидоры и зелень шли отдельно за тридцать шесть копеек, бутылка кваса обошлась в двугривенный, еда была простой, сытной и стоила для курортного города совсем недорого.

— Рассказывай, — женщина набила полный рот и говорила невнятно.

Молодой человек рассказал об обеде у Федотова, об его взаимоотношениях с квартиранткой и о знаках внимания, которые она ему, Травину, оказывала.

— Даже не думай, — Лена ткнула в него ложкой, — всё провалишь. Если этот Федотов узнает, что ты с его дамой сердца крутишь шуры-муры, пиши пропало. Как думаешь, он и вправду такой наивный дурачок? Ему ведь сколько, тридцать три, ну тридцать четыре, должен соображать, что к чему.

— Я бы его дураком не назвал, — отозвался Сергей, — скорее, просто хороший человек, с идеалами, такие сейчас редкость. Если не врёт. Мы с ним в среду едем на

аэродром, там, может, что и прояснится.

— Это хорошо, он ведь по понедельникам не работает? А то мне телеграмму надо послать в Москву, и узнать, что они там думают, но на глаза ему попадаться не хочу. Трость себе купил?

— Подарили.

— Вместе с порезом на брюках? — Кольцова прищурилась, — ох, дорогой мой, ты снова во что-то впутался, и наверняка из-за женщины. Ладно, это не моё дело, давай-ка поглядим, что у нас есть.

Она достала блокнот, химический карандаш, и принялась записывать, попутно комментируя и выспрашивая у Сергея подробности. Это заняло чуть меньше часа, столовая работала до одиннадцати вечера, посетителей никто не выгонял. Наконец, Лена заполнила аккуратным почерком и закорючками пятнадцать страниц блокнота, прикрыла его, положила ладони сверху.

— Значит, в киногруппе сначала хотели убить Малиновскую, потом снова Малиновскую, затем Свирского, пропал счетовод и умер трюкач. И ещё оператор, надо узнать, жив ли он. Как всё это может быть связано? Если цель — Малиновская, зачем режиссёра выкидывать из окна, и этого Беляева убивать? А если нет, и всё дело в счетоводе, то зачем всех остальных впутали? Чтобы он испугался?

Сергей отхлебнул квас, напиток за целый день нагрелся и выдохся, но всё равно оставался вкусным и плотным, из овса, с добавками мёда, душицы и барбариса.

— Думаю, — сказал он, — Малиновская тут не при чём. Смотри, первый случай — доски на обрыве. Помощник режиссёра идёт, топает, как ты сказала, ногой, ничего не происходит. Потом туда встаёт Малиновская, и доски трескаются. Он точно забирался на доски?

— Да, я же говорила, стояла от них метрах в десяти, он ещё и ногой топнул.

— Ладно, предположим, что доски кто-то подпилил. Я там появился случайно, то, что поймаю Варю, никто не ожидал.

— Варю? — Кольцова хитро прищурилась, а потом подмигнула, — ага.

— Но я заметил, что Свирский обычно сам всё проверяет, — Сергей на провокацию не поддался, — в этот раз он почему не пошёл?

— С желудком что-то у него было, сидел весь зелёный, нарзан хлебал.

— Вот! Если бы он пошёл и топнул вместо Гриши, то мог бы свалиться. То же самое с пулей, я думаю, изначально заряжены были все четыре маузера, потому что непонятно, какой из них Муромский мог бы выбрать, но потом, когда Свирский решил не репетировать, а сразу со мной цену снимать, пули убрали. Но про одну позабыли, или не успели, и тут уж в дело вступил случай. Муромский целился в меня, только стрелять он не умеет, поэтому промахнулся, по лицу было видно, что настоящего выстрела он не ожидал, да ты это уже записала. Значит, наш подозреваемый — один из тех, кто был у Лермонтовского грота. Ты ведь их на целую страницу перечислила?

Лена кивнула, блокнот раскрывать не стала.

— А Беляев?

— Возможно, он и есть наш подозреваемый. У него был доступ к маузерам, более того, он их готовил, это раз. Он вполне мог подпилить доски, а потом убрать. Два. И третье, он неплохо знает, как поставить трюк, значит, мог рассчитать, как упадёт Свирский, но ему просто не повезло.

— Или это Гриша, который хочет стать режиссёром вместо Свирского и доснять фильм, — сказала Кольцова.

— Или Гриша, — согласился Травин. — Но Гриша не мог убить Беляева, силёнок не хватило бы. А вот если у Беляева был подельник, а то и не один, то вполне могли между собой что-то не поделить.