Артур и Джордж
Шрифт:
— Ну так к делу.
Они обсуждают статьи в «Телеграф», вызванные статьями отклики, гладстоновскую комиссию, ее полномочия и членов. Артур прикидывает, следует ли ему лично разоблачить родство сэра Альберта де Ратцена, или намекнуть какому-нибудь газетному издателю у себя в клубе, или вообще не касаться этого обстоятельства. Он смотрит на Джорджа, ожидая услышать незамедлительное мнение. Но незамедлительного мнения у Джорджа нет. Возможно, потому, что он «очень застенчив и нервен», или потому, что он солиситор, или же потому, что ему трудно
— Я думаю, посоветоваться тут нужно с мистером Йелвертоном.
— Но я советуюсь с вами, — отвечает Артур, будто Джордж непростительно мямлит.
Мнение Джорджа (если это вообще мнение, так как более походит на инстинкт) сводится к тому, что первый вариант будет слишком вызывающим, а третий — чересчур пассивным, а потому в целом он скорее склонен посоветовать средний курс действий. Разве что, разумеется… и, начиная взвешивать все заново, он ощущает нетерпение сэра Артура. А оно, нельзя отрицать, заставляет его немножко нервничать.
— Я позволю себе одно предсказание, Джордж. Они затеют игру с докладом комиссии.
Джордж не знает, все ли еще Артура интересует его точка зрения на предыдущую проблему. И решает, что нет.
— Но они же обязаны его опубликовать.
— Разумеется, должны, и опубликуют. Но я знаю, как действуют правительства, особенно оказавшись в неловком или постыдном положении. Они так или иначе его упрячут. Похоронят, если сумеют.
— Но каким образом?
— Ну, для начала они могут опубликовать его в пятницу к концу дня, когда все уже разъедутся на субботу-воскресенье. Или во время парламентских каникул. Есть множество всяких уловок.
— Но если доклад будет хорош, он же покажет их в благоприятном свете.
— Хорошим доклад быть не может, — твердо говорит Артур. — То есть с их точки зрения. Если они подтвердят вашу невиновность, а они должны ее подтвердить, это будет означать, что министерство внутренних дел три последних года сознательно препятствовало правосудию, невзирая на все представленные им сведения. А в крайне маловероятном, я бы сказал — невозможном случае, если они найдут вас все-таки виновным (а третьего выбора нет), поднимется такая вонь, что многие карьеры окажутся под угрозой.
— Да, понимаю.
Они говорят уже почти полчаса, и Артур недоумевает, что Джордж не упомянул про его «Формулирование улик против Ройдена Остера». Нет, не просто недоумевает, а преисполняется досадой и вот-вот почувствует себя оскорбленным. У него мелькает мысль, а не спросить ли Джорджа про клянчащее письмо, показанное ему в Грин-Холле. Но нет, это значило бы играть на руку Энсону. Быть может, Джордж просто предоставляет ему направлять ход беседы.
— Итак, — говорит он, — Ройден Остер.
— Да, — отвечает Джордж. — Я не был с ним знаком, как указал, когда писал вам. Видимо, я, когда был маленьким, учился с его братом. Хотя и его я совершенно не помню.
Артур кивает. Ну давай же, давай, вот
— Меня удивляет, — наконец говорит Джордж, — почему он хотел навредить мне.
Артур не отвечает. Он уже изложил все свои ответы. Он полагает, что пришло время Джорджу самому поработать ради себя.
— Я знаю, сэр Артур, вы считаете расовые предрассудки фактором в этом деле. Но я, как уже говорил, не могу тут с вами согласиться. Остер и я не знаем друг друга. Чтобы питать неприязнь к кому-нибудь, его надо знать. И тогда находится причина для неприязни. А затем, возможно, если вы не находите весомой причины, вы приписываете свою неприязнь какой-нибудь странности, например, цвету кожи. Но, как я сказал, Остер меня не знает. Я пытался припомнить какой-нибудь мой поступок, который он мог истолковать как нанесенную ему обиду или причиненный вред. Может быть, у него есть родственник, кому я мог дать профессиональный совет… — Артур ничего не говорит, он полагает, что есть предел наталкиваниям на очевидное. — И я не понимаю, почему ему хотелось резать коров и лошадей таким способом. Ему или кому-либо другому. А вы понимаете, сэр Артур?
— Как я указал в моем «Формулировании», — отвечает Артур, с каждой минутой раздражаясь все больше, — подозреваю, что на него странно влияет новолуние.
— Возможно, — отвечает Джордж. — Хотя не все случаи имели место в одну и ту же фазу Луны.
— Совершенно верно. Но за малым исключением.
— Да.
— Так разве невозможно сделать логический вывод, что цель этих исключений сводилась к тому, чтобы сознательно ввести в заблуждение следователей?
— Да, возможно.
— Мистер Идалджи, кажется, я вас не убедил.
— Простите, сэр Артур, не то чтобы я не был безмерно вам благодарен или хотел бы сделать вид, будто это не так. Возможно, что суть в том, что я солиситор.
— Справедливо. — Пожалуй, он излишне суров с молодчиком. Однако это крайне странно: словно он принес ему мешок золота с самого дальнего края земли и услышал в ответ: откровенно говоря, я предпочел бы серебро.
— Инструмент, — сказал Джордж. — Конский ланцет.
— Да?
— Могу ли я спросить, каким образом вы узнали, как он выглядит?
— Пожалуйста. Двумя способами. Во-первых, я попросил миссис Грейторекс нарисовать его для меня. И мистер Вуд опознал в нем конский ланцет. А во-вторых, — Артур делает паузу для пущего эффекта, — он теперь у меня.
— У вас?
Артур кивает. На лице Джорджа испуг.
— Не здесь. Не тревожьтесь. Я не захватил его с собой. Он в «Под сенью».
— Могу я спросить, как вы его получили?
Артур потирает пальцем нос сбоку. Затем он смягчается:
— Вуд и Гарри Чарльзуорт наткнулись на него.