Арысь-поле
Шрифт:
Огоньки концентрировались над костром. Сидя в машине, он не мог почувствовать налетевшего порыва ветра, и видел только, как резко склонились к воде кусты и Катины волосы волной взлетели над плечами. Порыв стих также внезапно. Вадим не верил своим глазам — силуэт, обрисованный огоньками, постепенно обретал цвет человеческой кожи.
Метнувшись к реке, Аня зачерпнула полные пригоршни воды, протянула их проступавшей из ночи девушке, и та принялась жадно пить, набирая еще и объем. А Лена продолжала стоять среди факелов и бормотала-бормотала без остановки, даже не глядя на происходящее.
Девушка опускалась точно в костер, но едва коснувшись огня, сделала шаг в сторону и встала на землю. В этот момент смолк собачий вой и наступила полная тишина. Лена, прекратив бормотать, подняла
Настя медленно повернула голову, обводя взглядом замерших девушек. Сначала она подошла к Кате, обняла ее, поцеловала долго и сладостно, словно втягивая в себя. Языки костра стали уменьшаться, приобретая голубоватый оттенок. Вадим видел, как Катино тело расслабляется, голова откинулась назад, колени стали подгибаться, как в замедленном кино; и когда Настя, наконец, отпустила ее, Катя медленно осела на землю, типа надувной игрушки, из которой выпустили воздух. Костер стал совсем маленьким, но факелы по-прежнему горели довольно ярко, и Вадим видел, как Настя повторила процедуру с Аней, только на этот раз никаких видимых изменений вокруг не происходило, если не считать того, что рыба стала активно плескать, разом поднявшись к поверхности. Встав с колен, Лена подошла к своему творению.
— Ты больше не Арысь — поле. Ты не забыла, как тебя зовут?
— Я помню — меня зовут Настя, и я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю, — Лена обняла ее — в этот момент погас первый факел.
Настя улыбнулась в ответ, но как-то робко; попыталась освободиться от объятий, однако движения ее были слишком неуверенными, зато Лена прекрасно владела собой. Ее губы уверенно прильнули к Настиным, но это совсем не походило на «розовую» любовь, и, вообще, на ласку — будто она просто выполняла свою работу.
Погас второй факел, и стало гораздо темнее. К этому моменту Настя, похоже, начала просыпаться от долгого сна; с силой стиснула свою воскресительницу, увлекая ее на землю вместе с собой. Это уже походило на страсть.
Вадим подумал, что все это очень напоминает кошмарный эротический сон, и именно этим объясняется его оцепенение.
Погас последний факел и стало совсем темно. Вадим услышал, как по крыше ударила дождевая капля, потом еще и еще. Одна из них, залетев в приоткрытое окна, упала на лицо и скатилась по щеке, будто слезинка. Вадим попытался смахнуть ее и ему это удалось! С радостью сделал несколько резких движений, помотал головой. …Какой, блин, незаметный переход от сна к реальности… Чтоб убедиться, что это действительно был сон, повернул ключ зажигания, включил фары — два ярких луча ударили в прибрежные кусты, возле которых белыми островками лежали три обнаженных тела и никакой Насти среди них не было. …Значит, это все-таки сон, — облегченно вздохнул Вадим, но тут же встрепенулся, — а почему они-то лежат неподвижно и не чувствуют, что начинается дождь?.. А если они умерли?.. Только этого мне не хватало!..
Он выскочил из машины; выругался, поскользнувшись на мокрой траве, но все равно побежал вниз. Первой на пути оказалась Аня; Вадим схватил ее руку — пульс присутствовал, причем, ровный и четкий. Несмотря на бледность и ввалившиеся щеки, скорее всего, она просто спала. Вадим подхватил ее на руки — казалось, тут должен бы проснуться любой человек, но Аня не проснулась. Вадим перенес ее наверх и аккуратно уложил в палатке. Мелькнула нелепая мысль, что самое главное уже сделано. Тем не менее, он вернулся сначала за Катей, а потом и за Леной. Прежде, чем взять ее на руки, он долго смотрел в умиротворенное лицо, думая, что же в ней изменилось, и вдруг понял — она постарела! Явственно проступили морщинки под глазами и на лбу, нос заострился, а тело потеряло упругость молодой, здоровой плоти — для съемок в «мужском журнале» теперь она уже не годилась при всем желании.
Доставив Лену наверх, Вадим остановился у палатки и наконец-то спокойно закурил. Дождь не становился сильнее, и было даже приятно ощущать его прохладные прикосновения, которые напоминали, что он жив и ничего страшного не произошло. …А что произошло?.. В том, что Настя являлась порождением сна, он не сомневался, и очень хорошо, что сон закончился. Но ведь что-то он означал; что-то хотел ему сказать тот, кто насылает сны…
Вадим посмотрел на часы. До рассвета оставалось еще часа полтора. Заснуть снова он боялся, чтоб не вернулось странное, парализующее волю видение; да, честно говоря, и спать-то не хотелось. Он вернулся в машину, заглушил двигатель и уставился в темноту, пытаясь анализировать ситуацию. …Если я все-таки видел сон, то почему девчонки оказались на берегу реально голые и без сознания?.. А если не сон, то куда делась, и, главное, откуда взялась Настя?.. Была и еще масса вопросов, заводивших весь анализ в глухой тупик.
Когда солнце выползло над рекой, небо уже почти очистилось, а последние, отставшие облака, поспешно убегали на запад, предвещая привычную жару. Из палатки раздался стон, стенка выгнулась, продавленная чьим-то кулачком; тут же выскочив из машины, Вадим распахнул полог, и неяркий утренний свет заполз внутрь.
Первой, оказывается, пришла в себя Катя; долго осматривалась, и наконец остановила взгляд на Вадиме.
— И чем ты нас напоил? — спросила она равнодушно.
— Ничем…
— А почему мы все голые? Ты нас всех поимел, да?
— С ума сошла?.. — Вадим даже отпрянул.
— Если не ты, значит, тот старый хрен, который подошел позже… — она попыталась сесть и вновь застонала, — блин, как все болит!.. Голова раскалывается… — снова легла, — такого со мной еще никогда не было… что мы вчера пили?
— Ничего не пили. Мы, вообще, ничего не пили! Вся водка цела и пиво тоже.
— Врешь ты все, — она закрыла глаза, — и кто из нас тебе больше понравился?..
Вадим понял, что в данный момент вряд ли сумеет ее в чем-то убедить, поэтому молча задернул полог и спустился к месту ночного «шабаша». Стало совсем светло; он увидел самое настоящее кострище и торчавшие из земли, погасшие, но тоже настоящие факелы. …Получается, все это не сон? — с опаской посмотрел на дом — если разумное объяснение существовало, то искать его следовало именно там. …Нет, лучше дождаться, пока девки проснутся — там разберемся… — подобрав валявшийся Ленин фонарик, он направился к машине, но дойти не успел.
— Вадим! Вадим, сука! — раздался из палатки Катин голос.
— Что случилось? — он снова отдернул полог.
— Где вся одежда? — Катя стояла на коленях, шаря вокруг руками, — ты что, издеваешься? Я тебе не Анька — может, она привыкла к таким приколам!..
— Послушай! — Вадим разозлился не на шутку — не хватало еще, чтоб весь этот бардак списали на него! — я не знаю, где твоя одежда! В дом вы вошли в ней, а вышли голыми!..
— В дом?.. — Катя остановила на нем мутный взгляд, — ты хочешь сказать, что ночью мы ходили в дом?
— Да, именно это я и хочу сказать! И меня там не было!
— Хотя… — Катя потерла лоб, — что-то припоминаю… а зачем мы туда ходили?
— Ты меня спрашиваешь? Спроси у Лены — она вас водила!
— Лена?.. Лена… — она, видимо, так толком ничего и не вспомнила, поэтому переключилась на более актуальную тему, — и как мы поедем домой?.. Вадим, ты не злись, — она попыталась улыбнуться, — сходи, пожалуйста, в дом, посмотри. Я ж сама не могу так пойти, правда?..
Вадим вздохнул, решив, что Катя права, и направился к дому. По сути, заходил он туда впервые, но ориентироваться оказалось довольно просто, и все выглядело не таким таинственным, как представлялось ночью. Вглубь дома вела протоптанная в пыли дорожка, и Вадим пошел по ней, оглядывая черные потрескавшиеся бревна; добрался до последней комнаты и очень вовремя остановился, так как пол в ней отсутствовал, а доски были аккуратно сложены вдоль стен; в центре торчал из земли гладкий камень, похожий на гигантскую морскую гальку. На досках в беспорядке валялась одежда. Вадим собрал ее в один ворох и пошел обратно.