Ас Третьего рейха
Шрифт:
В эту сладкую минуту семейного счастья настроение Смугляночки изменилось в лучшую сторону и ничто не предвещало грядущих потрясений. После всего свершившегося я много раз вспоминал этот момент, шаг за шагом повторяя его в своей памяти, и каждый раз убеждался в том, что в ту минуту судьба уже приняла решение и распоряжалась нами, не особо интересуясь последствиями. Мчавшийся впереди грузовичок странно заманеврировал, словно хотел перекрыть дорогу, он резко тормознул на скорости, и его занесло, из-за чего он носом уткнулся в дорожное ограждение и частично перекрыл полторы полосы движения транспорта. Но автобан был не особенно сильно загружен транспортом, и я легко обошел его по оставшимся свободным полосам дороги. Когда я уже почти миновал остановившийся грузовик и считал, что опасность позади, то внезапно увидел, что из его кабины выскочили два человека,
Смугляночка одновременно со мной обратила внимание на автоматчиков, ее тело напряглось, и она громко прокричала, чтобы я увеличил скорость и как можно быстрее покинул бы это место. Мотоцикл летел уже на максимальной скорости в сто двадцать километров в час, и, когда люди в гражданской одежде открыли огонь из «шмайсеров», мы уже отъехали на сто — сто пятьдесят метров от места аварии грузовичка. В душе я надеялся, что это не засада, специально устроенная на нас, а роковая случайность и что огонь по нам ведут не профессиональные солдаты, а дилетанты, впервые взявшие в руки оружие. Но по тому, как близко брызнули от мотоцикла фонтанчики от попадания автоматных пуль, я понял, что глубоко ошибался в оценке способностей стрелков, эти парни были настоящими профессионалами. Следующая автоматная очередь прошлась по заднему колесу мотоцикла, шина в мгновение ока слетела с его обода, и мы загрохотали ободом по асфальту.
С большим трудом мне удалось удержать мотоцикл на ходу, а Смугляночка, сбросив сумку с барахлом на землю, всем своим телом прижалась ко мне, а руками стиснула мою шею так, что мне стало трудно дышать. Она тяжело дышала и все это время пыталась что-то мне сказать. Когда я подумал, что нам удалось избежать засады и все уже позади, то впереди показались два автомобиля «Опель», которые приткнулись к обочине дороги и вокруг которых не было видно ни одного человека. Голова взорвалась непонятными дикими криками и воплями, я почти потерял способность управлять мотоциклом — глаза застилали слезы, а руки начали дрожать. Смугляночка прошептала, чтобы я быстрее сворачивал с дороги и уходил в придорожную лесополосу, где мы могли бы спрятаться. Мне стало совсем плохо, и тогда Смугляночка схватила меня за правую руку и резко дернула ее. Мотоцикл мотнуло в правую сторону, он с силой врезался передним колесом в бордюр дороги, из-за чего, словно дикий мустанг в прериях, вскинул вверх заднее колесо и с большой силой выбросил меня со Смугляночкой из седел. До конца жизни я буду помнить ужас этого полета и надвигающейся навстречу мне ствол белого дерева, последней мыслью стал вопрос: куда пропала Смугляночка?
По всей очевидности, я сильно ударился головой о дерево, потому что дальше ничего не помню, видимо, на некоторое время потерял сознание. Когда очнулся, то увидел жену, которая стояла одним коленом на земле и из винтовки вела огонь по фигуркам людей, мелькавшим вдали. Вероятно, она почувствовала этот мой взгляд, прекратила стрельбу и посмотрела на меня. Ее форма обер-ефрейтора была порвана спереди, сквозь дыру проглядывала белая кофточка, которая была вся в вишнево-красном цвете. Я хотел у нее поинтересоваться, что происходит и кто хочет нас убить, но не выдержал всплеска боли в голове и снова провалился в беспамятство.
Когда я снова очнулся, то уже находился в офицерской палате городского госпиталя, а передо мной на стуле сидел капитан Динго, который в нескольких словах рассказал мне о случившемся. По его мнению и по мнению полиции тоже, мы с женой попали в хорошо организованную засаду «маки», которые по приказу британцев вышли на тропу охоты за моим скальпом, но фортуна повернулась таким образом, что я остался жив, но погибла моя жена. Смугляночка в течение пятнадцати минут сражалась с «маки» и отбивала их попытки подобраться ко мне и захватить меня в плен. Когда на место стычки прибыла полиция, то обнаружила два трупа гражданских лиц без документов, фрау Ругге, которая еще дышала, но умерла от ранения в грудь еще до прибытия скорой помощи. Рядом с разбитым мотоциклом был обнаружен капитан Ругге, который находился в бессознательном состоянии и почему-то был закопан в листве.
Служба безопасности рейха не позволила мне присутствовать на похоронах своей супруги. В этот момент я не находил себе места, метался по комнате, метался по авиабазе, не мог разговаривать с друзьями. И тогда я полез в кабину своего истребителя, поднялся на нем в воздух и отвел душу. В течение двух часов я гонял машину на всех режимах и выжимал из нее все возможное и невозможное, выполнял фигуры высшего пилотажа и одновременно размышлял о своем дальнейшем житье-бытье на этой Земле. Несколько раз я пикировал и выходил из пикирования на такой малой высоте, что крыльями стриг траву. Подвергал свой организм таким перегрузкам, что за это время с меня сошло десять потов и я вымотался так, что еле живой дополз до своей комнатушки в офицерском общежитии, где без сил и без мыслей рухнул на узкую солдатскую койку. Меня даже не обеспокоило, что за время моего отсутствия мое жилое помещение преобразилось: исчезла мебель и многие другие вещи, которые в той или иной мере напоминали бы мне об обер-ефрейторе Смугляночке. Выветрился даже запах ее любимых духов. Вначале мне захотелось выяснить, кто же вторгся сюда и таким образом побеспокоился обо мне, навел эту чистоту и порядок. Но, подумав немного, я решил особо не дергаться, так как понимал, что мне было бы гораздо труднее находиться там, где вещи постоянно напоминали бы о женщине, которой не стало. Облокотился на спинку койки, скинул сапоги и задремал с открытыми глазами. Снился мне странный сон.
Сухонькая, но очень симпатичная старушка величаво сидела на деревянном кресле с высокой и прямой спинкой. Старушка всмотрелась в мои глаза и начала говорить:
— Сынок, сколько лет тебя не видела. Ты стал настоящим мужчиной и воином. Извини, что побеспокоила тебя, но думаю, что эта новость обрадует тебя. До меня дошли плохие вести о том, что погибла твоя жена и что ты очень переживаешь по этому поводу. Я попыталась сама разобраться в том, что произошло с тобой и твоей женой, но случай оказался сложным. В короткое время ты сумел перейти дорогу важной особе, и убийцы по его приказу охотились за твоей жизнью, но подстрелили твою женушку. Мне удалось разыскать ее и, чтобы ты не наделал глупостей, я перенесла ее, тяжело раненную, на другую Землю, где ее вылечат и она сможет родить твоего сыночка. Поэтому ты больше не волнуйся за нее и него, я не оставлю твоей немочки и сына без присмотра, и мы вместе с ней вырастим его, но ты с ними никогда не встретишься, такая встреча с ними обязательно приведет к твоей или их гибели. Так что судьба разделила вас навеки, и тебе теперь одному придется нести бремя жизни на своей Земле. Не печалься, не переживай и до скорой встречи. — Изображение потускнело, несколько мгновений продержалась надпись «Сеанс дальней связи завершен», а затем она исчезла.
Пришедшие вечером друзья и товарищи по полку принесли выпивки, закуски, и мы помянули нашу обер-ефрейтора. Но я ни слова не сказал о том, что Смугляночка была беременна и что погибла она, защищая меня. Совершенно случайно во время встречи выяснилось, что никто из присутствующих на поминках людей не был на ее похоронах. Среди гостей затесался и представитель службы безопасности полка, который на протяжении вечера только скалил зубы, видимо, считал этот волчий оскал улыбкой сожаления по поводу смерти штурмфюрера Смугляночки, но и этот проходимец не знал, в каком конкретно месте и когда она была похоронена.
3
В моей жизни поломалось что-то очень важное. Душой я ощущал, что со мной происходят изменения, но не мог определить, какие конкретно и в какой области. Физически я оставался здоров как бык, морально — гибель жены меня основательно потрясла, но эта старушка… и ее информация несколько успокоили мою душу. К тому же каждый вечер я по-прежнему поднимался в небо и летел навстречу с врагом, редко возвращаясь обратно без победы, без сбитого истребителя или бомбардировщика противника. Но я перестал думать о завтрашнем дне, замкнулся в себе и перестал быть фантазером и жил только проблемами сегодняшнего дня. Однополчане говорили, что я превратился в нелюдима, но и в прошлом я не отличался большим количеством друзей или приятелей, мало выходил в свет.
Все чаще и чаще я начинал задумываться: ради чего мы воюем? Кому нужна эта бесконечная и никому не нужная война? Я хорошо понимал, что капитан Зигфрид Ругге — человек, который разделил свое физическое тело с моим виртуальным сознанием звездного пришельца, был маленьким и ничего не значащим винтиком в громаде государственного механизма. Он мало что решал в определении государственной политики, но к его или моему голосу прислушивались. Ведь к этому моменту на моем счету было сто тридцать два сбитых вражеских самолета. Во всем рейхе таких асов, которые имели бы на своем счету такое количество сбитых самолетов противников, насчитывалось человек десять-пятнадцать, и их имена не сходили со страниц газет и журналов.