Аскольд и Дир

Седугин Василий Иванович

Через какие-то мгновения, которые ей показались вечностью, она сказала задыхающимся голосом:

–  Жди меня в избушке. Я только уложу детишек и приду…

III

Целых три дня продолжалась эта жизнь, похожая на наваждение. Днями они гуляли по окрестностям, катались на лодке, ночью их ждала рыбацкая избушка. Детей она оставляла на попечение бабушки, которая в свои девяносто лет не видела дальше своих рук и, как думала Чаруша, не догадывалась

о её любовных похождениях.

Но на третий день в обед она вдруг сказала:

–  Не слишком ли, внученька, рискуешь, встречаясь с этим человеком?

Чаруша чуть не поперхнулась едой, уставилась на неё изумлённым взглядом.

–  О ком ты, бабушка, говоришь?
– как можно более невинным голосом спросила она.

–  О нём, о нём, голубушка, - ответила та, жуя творожок беззубым ртом.
– Ты думаешь, я не догадываюсь, куда ты шастаешь и днями и ночами?

–  Мне так приятно пройтись по местам своего детства, - начала было она, но старуха прервала её:

–  Он молодой и ты молодая, я понимаю. Хоть твой муж, хоть я - чего с нас возьмёшь?
– и она зашлась старческим смехом.

–  Да что ты, бабушка, он порядочный человек…

Она вдруг посерьёзнела и сказала наставительным голосом:

–  У Колояра кругом свои глаза и уши. Уезжала бы ты, внученька, в Новгород, да побыстрее. Вот мой тебе совет.

Чаруша потупилась, долго молчала, потом ответила тихо:

–  Не могу. Не в силах я…

На четвёртый день, вымыв полы, Чаруша выносила ведро. Остановилась, вытирая пот со лба, стала смотреть на дорогу. Вдали ехало пятеро конных. Двигались по главной дороге. «Интересно, что их занесло в наши края?» - подумала она. Уже собиралась возвратиться в избу, как вдруг заметила, что те повернули на тропинку, ведшую в их усадьбу. У неё упало сердце: в одном из них она узнала охранника своего мужа. Не медля ни мгновения, опрометью бросилась к рыбацкой избушке, крича:

–  Дир! Дир! Спасайся, Дир! Уезжай быстрее!

Дир сидел на берегу, нежился на солнце. Услышав голос Чаруши, быстро вскочил, увидел всадников и всё понял. Молниеносно нырнул в рыбацкую избушку, выскочил, держа в руках меч.

Чаруша подбежала к нему, стала умолять:

–  Садись на коня, скачи скорее! Они убьют тебя!

Голубые глаза его вдруг сузились и потемнели, тонкие губы превратились в узкую полоску, лепестки носа хищно затрепетали. Он молча отстранил Чарушу и двинулся навстречу охранникам.

Всадники подъехали к дому и направились к Диру. Старший из них, пожилой бородатый воин, прокричал на ходу:

–  Ты, малый, не балуй особенно-то! Велено взять тебя и привезти к купцу. Так что подчиняйся, и мы тебе никакого зла не причиним!

–  А ты, дядя, попробуй, возьми меня!
– насмешливо ответил Дир.

–  Вон ты какой горячий!
– добродушно проговорил старший.
– Тогда сейчас остудим. А ну-ка, ребята, помогите мне!

Охранники рассредоточились, стремясь схватить Дира с трёх сторон. Он внимательно наблюдал за ними, не двигаясь с места. Когда они приблизились на короткое расстояние, он внезапно рванулся вправо и оказался перед молодым воином. Тот от неожиданности отпрянул назад. Дир ловким ударом выбил меч из его рук и

ткнул в незащищённое горло. Даже не взглянув на поверженного, обрушил стремительные удары на второго воина, заставив закрыть щитом своё лицо, и когда он это сделал, совершил нырок и поразил противника в низ живота, где кончался панцирь.

Но другие воины уже бежали на него, готовясь напасть со спины. Дир резко развернулся и отбил их удары. Они стали топтаться на лужайке, то нападая, то отступая, выбирая момент для нанесения удара. Самым опасным противником оказался старший группы, который делал скупые движения, новее упорней и упорней подбирался к Диру Дир намеренно повернулся к нему боком, предоставляя возможность совершить нападение и готовясь увернуться от него, чтобы в ответ действовать наверняка. Но тот на уловку не поддавался, а подгонял своих подчинённых, говоря:

–  Дружнее, дружнее, ребятки! Окружайте, окружайте. Никуда от нас этот прощелыга не денется!

Дир отступал. Вдруг краешком глаза среди травы заметил плешину песка, нагнулся, схватил горсть и бросил в лицо старшего. Пожилой возраст не позволил тому вовремя поднять щит и загородиться, песок попал в глаза; он взвыл от боли и досады, и в этот момент Дир сделал выпад и, вложив всю силу, пробил мечом его панцирную защиту.

Увидев гибель своего старшего, двое оставшихся побросали щиты и бросились бежать к коням. Дир их не преследовал, и скоро они ускакали в направлении Новгорода.

Чаруша кинулась на шею Дира, заливаясь слезами:

–  Жив, жив, любимый, желанный!

Он, положив ей руку на плечо, глядел в ту сторону, куда умчались охранники. Кривил в злой усмешке губы, выговаривая презрительно:

–  Викинга какое-то мужичье решило взять… Викинга мужики-лапотники вознамерились победить… Мужичье оно и есть мужичье…

–  Не ранен? Не задели тебя? Может, перевязать где-то?
– выспрашивала она, оглядывая его со всех сторон.

–  Сосунки!
– не мог успокоиться Дир.
– Ранят они!.. Как же!.. Я их близко к себе не подпустил!.. Тоже мне - воины!

Потом подошёл к избушке, присел на обрубок дерева. Заметно дрожали пальцы рук, он ещё не мог успокоиться. Чаруша сидела рядом, гладила его по спине, по голове, по рукам.

–  Но завтра могут приехать новые слуги моего мужа, - вдруг сказала она.
– И не пять человек, а целая сотня. Тогда тебе не справиться с ними.

–  Что будем делать?
– спросил он её.

–  Не знаю. Но тебе надо немедленно уезжать из княжества.

–  Ты уедешь со мной!
– решительно заявил он.

–  Как можно? А муж? А дети? Разве можно их бросить?

–  Детей мы заберём с собой!

–  Лишить детей отца? Я на это никогда не пойду!

–  Мы поженимся, а детей я усыновлю! Собирайся и быстрее едем!

–  Дети, наверно, спят, - сказала она.

–  Придётся разбудить. Отдавай приказание запрягать возок. Пусть грузят вещи. Дорога будет долгой.

–  Но куда мы поедем? Как я брошу свою родину?

–  Хочешь остаться, чтобы муж измывался над тобой? Пойми, что измену он тебе никогда не простит!

–  Я совсем запуталась, - в отчаянии проговорила она.
– И я не знаю, что мне делать!