Assassin’s Creed: Renaissance
Шрифт:
— Ах ты, ублюдок!
Эцио был шокирован и разъярен столь безвкусной шуткой.
Леонардо поднял руки вверх.
— Тише! Это же было весело! Жестоко, согласен, но я просто не смог удержаться. Я хотел убедиться в твоей решимости. Видишь ли, изначально механизм действительно требовал жертву. Это было связано с древней церемонией инициации, как я полагаю. Но я внес пару изменений. Так что можешь оставить свой палец себе. Смотри, клинок из-за них выскакивает легко, и я сделал так, чтобы при выходе лезвия, эфес поворачивался. Все что тебе нужно — это помнить, что запястье надо изогнуть в момент выхода лезвия. Так твой палец останется при тебе. Но можешь носить перчатки — клинок очень острый.
Эцио был слишком восхищен — и благодарен, чтобы продолжать злиться.
— Это невероятно, — проговорил он, несколько раз пощелкав лезвием, пока не убедился, что механизм работает превосходно. — Потрясающе!
— Правда, — согласился Леонардо. — Но ты уверен, что у тебя больше нет похожих страниц?
— Прости…
— Ладно. Слушай, если вдруг отыщешь еще, принеси их мне.
— Даю слово. Сколько я тебе должен за…
— Не стоит. Это было очень поучительно. И не…
Их перебил оглушительный стук в входную дверь мастерской. Леонардо поспешил ко входу, так как Аньоло и Инноченто выглядели испуганными. Человек по ту сторону двери заорал:
— Открывайте! Приказ флорентийской стражи!
— Минутку! — отозвался Леонардо, и добавил Эцио, понизив голос, — Останься здесь.
Потом открыл дверь и остановился, преградив стражнику путь.
— Вы Леонардо да Винчи? — спросил стражник звучным, грозным, официальным тоном.
— Чем я могу вам помочь? — отозвался Леонардо, выходя на улицу и заставляя стражника отступить на шаг.
— Я уполномочен задать вам пару вопросов.
Леонардо исхитрился не дать стражнику войти.
— А что случилось?
— Поступило сообщение о том, что вы общаетесь с врагом города.
— Я? Общаюсь? Нелепо!
— Когда вы в последний раз виделись или разговаривали с Эцио Аудиторе?
— С кем?
— Не притворяйся идиотом. Мы знаем, что ты близко общался с Аудиторе. Продал его матери свою мазню. Может немного освежить твою память?
Стражник ударил Леонардо в живот тупым концом алебарды. С громким криком боли Леонардо согнулся и рухнул на землю, а стражник пнул его.
— Теперь ты согласен сотрудничать? Ненавижу художников. Сборище гомиков.
Это дало Эцио время, чтобы незаметно выйти наружу и подкрасться к стражнику со спины. Улица оказалась пуста. Задняя часть потной шеи стражника была не защищена. Эцио поднял руку, приводя механизм в действие, клинок беззвучно выскочил. Одним ловким движением раскрытой правой руки, Эцио вонзил клинок в шею врага. Недавно заточенное лезвие легко и без сопротивления вошло в тело. Стражник умер раньше, чем тело упало на землю. Эцио помог Леонардо подняться.
— Спасибо, — проговорил художник с дрожью в голосе.
— Извини, я не должен был его убивать, но…
— Иногда у нас нет иного выбора. Но я ожидал подобного…
— О чем ты?
— Я был замешен в деле Сальтарелли.
И тут Эцио вспомнил. Джакопо Сальтарелли работал натурщиком. Несколькими неделями ранее его анонимно обвинили в занятиях проституцией, и Леонардо, вместе с еще тремя художниками, попали на скамью подсудимых. Дело было закрыто за недостаточностью доказательств, но от пятна на репутации уже нельзя было избавиться.
— Но здесь не преследуют за гомосексуализм, — сказал он. — Кажется, немцы придумали кличку для таких мужчин. Они называют их флорентийцами.
— Официально я все еще вне закона, — буркнул Леонардо. — 'Ты все еще можешь отделаться штрафом. С такими людьми у власти, как Альберти…
— А что с телом?
— О, — проговорил Леонардо. — Это же просто удача. Помоги мне втащить его внутрь, пока никто не увидел. Я положу его с остальными.
— Удача? С остальными?
— В подвале достаточно прохладно. Они сохраняться в течение недели. Госпиталь предоставляет мне один-два трупа, а если потребуется, то и больше, для опытов. Все неофициально, конечно. Я вскрываю их и изучаю, это помогает мне в исследованиях.
Эцио взглянул на друга с еще большим любопытством.
— В чем?
— Думаю, я говорил тебе, что мне нравится разбираться, как устроены вещи.
Они внесли тело внутрь, и два ассистента Леонардо утащили его через дверь вниз по ступенькам.
— Но что если они пришлют кого-нибудь следом, — выяснить, что с ним случилось?
Леонардо пожал плечами.
— Я все буду отрицать, — он подмигнул. — У меня есть в городе влиятельные друзья, Эцио.
Эцио пришел в замешательство.
— Ну, если ты вполне уверен…
— Только не рассказывай никому о случившемся.
— Не расскажу. Спасибо тебе, Леонардо. За все.
— Не за что. И не забудь, — в его глазах вспыхнул огонек голода, — если найдешь другие страницы из Кодекса, принеси мне. Кто знает, какие новые изобретения могут быть описаны на них…
— Обещаю.
Эцио проделал путь в дом Паолы в приподнятом настроении, хотя не забывал, что необходимо скрываться в толпе, когда шел на север через город.
Паола с радостью встретила его.
— Ты задержался больше, чем я ожидала.
— Леонардо любит поболтать.
— Я надеюсь, это не все, чем он занимался?
— Нет. Взгляни!
Он показал ей клинок на запястье, выдвинув его показным жестом из-под рукава, и мальчишески улыбнулся.
— Впечатляет.
— Да, — Эцио выглядел восхищенным. — Конечно, нужно еще потренироваться. Мне бы хотелось оставить при себе все пальцы.
Паола помрачнела.
— Эцио, похоже, ты все обдумал. Я дала тебе знания, а Леонардо — новый клинок. — Она вздохнула. — Теперь все, что от тебя требуется — сделать дело.