Assassin's Creed. Тайный крестовый поход
Шрифт:
– Ты всерьез веришь, что помогал им?
Де Наплуз улыбнулся. Из его глаз постепенно уходил свет жизни.
– Я в это не верю. Я это знаю.
Он умер. Альтаир опустил голову убитого на каменный пол и обмакнул перо Аль-Муалима в его кровь.
– Смерть милосердна, – прошептал он.
И в этот момент один из монахов поднял тревогу. Альтаир выпрямился. К нему уже спешили караульные, на ходу вынимая мечи. Ассасин подпрыгнул и побежал, направляясь к дальней двери и отчаянно надеясь, что она ведет во внутренний двор.
Его надежды оправдались. Дверь действительно вела
Радость омрачилось появлением Ленивого Века, который вывалился из двери следом, размахивая тяжелым боевым мечом…
Альтаир тоже выхватил меч, выдвинув и лезвие скрытого клинка. Их мечи со звоном схлестнулись. На секунду противники оказались нос к носу. Альтаир разглядел шрам на веке караульного. Потом Ленивое Веко чуть отступил и тут же рванулся вперед, где его уже ждал меч Альтаира. Громила быстро изменил тактику, и Альтаир едва не потерял защиту. Альтаир отступал, стремясь, чтобы между ним и караульным появилось пространство. Но стражник оказался куда более умелым бойцом, чем считал Альтаир. К тому же Ленивое Веко был крупнее его и выше ростом. Выпирающие жилы на его шее свидетельствовали о том, что он привык держать в руках боевой меч. На подмогу товарищу во двор выбежало еще несколько караульных. Ленивое Веко махнул им, и они остановились.
– Он мой, – прорычал громила-госпитальер.
Он был высокомерен и самонадеян. Альтаир улыбнулся. Вскинув меч, он устремился в атаку. Ухмыляясь, Ленивое Веко легко отразил удар и что-то проворчал. Альтаир отпрыгнул влево и сделал наскок со стороны поврежденного глаза противника, его слабого места. Клинок полоснул караульного по горлу.
Хлынул фонтан крови. Госпитальер осел на колени. Сзади послышался удивленный крик. Альтаир повернулся и побежал. Он протолкнулся через скопление безумцев, собравшихся во дворе, к входным дверям и выскочил на улицу.
Здесь он на мгновение остановился, оглядывая крыши. Альтаир прыгнул на лоток уличного торговца и быстро полез по стене. Торговец бессильно грозил ему кулаком, выкрикивая ругательства. Но через мгновение Альтаир был уже наверху. Он бежал, прыгал, снова бежал и снова прыгал, удаляясь от кошмара, называемого больницей госпитальеров. У Альтаира не выходили из головы последние слова де Наплуза. О каком артефакте говорил перед смертью великий магистр? Альтаир было подумал о шкатулке на столе Аль-Муалима, но тут же отбросил эту мысль. Разве шкатулка могла быть каким-то образом связана с жуткими опытами де Наплуза?
Но если не шкатулка, тогда что?
13
– Гарнье де Наплуз мертв, – спустя несколько дней сообщил Аль-Муалиму Альтаир
– Прекрасно, – одобрительно кивнул Наставник. – Самый благоприятный исход.
– И все же… – замялся Альтаир.
– Что такое?
– Этот врач утверждал, что занимается благородным делом. По правде говоря, кое-кто из его пленных был ему благодарен за исцеление. Не все, конечно, но достаточно, чтобы задуматься… Как ему удавалось превращать врагов в друзей?
– Вожди всегда найдут способы, чтобы заставить других подчиниться себе, – усмехнулся Аль-Муалим. – Это и делает их вождями. Если не хватает слов, в ход идут деньги. Если подвластных не устраивает жалованье, есть давние, испытанные приемы: подкуп, угрозы, уловки, увертки и так далее. Знаешь, Альтаир, в далеких землях растут травы, способные лишить человека разума. Они даруют столь острые и изощренные наслаждения, что люди нередко становятся их рабами.
Альтаир кивал, вспоминая больных с отсутствующим взглядом и безумца, которому переломали ноги.
– Думаешь, де Наплуз лишал свои жертвы воли? Травил их?
– Да, если все было именно так, как ты мне рассказал, – ответил Аль-Муалим. – В том же наши враги обвиняли и меня.
Наставник дал Альтаиру следующее задание и почему-то улыбнулся, упомянув про иерусалимского рафика, которому нужно будет представиться и рассказать о своих наблюдениях за целью.
Войдя в иерусалимское бюро ассасинов, Альтаир сразу понял причину улыбки. Рафиком был Малик.
Увидев Альтаира, брат покойного Кадара встал из-за стола. Несколько секунд ассасины смотрели друг на друга, не скрывая отвращения. Потом Малик медленно повернулся, и Альтаир побледнел.
Люди де Сабле, с которыми Малик сражался в развалинах храма Соломона, серьезно повредили ему левую руку. Лучшие врачи Масиафа пытались ее спасти и не смогли. Руку пришлось отнять.
Малик невесело улыбнулся. Победа над тамплиерами и Альтаиром далась ему дорогой ценой. Альтаир же напомнил себе о том, что должен относиться к Малику смиренно и с почтением. Он молча поклонился, отдавая должное потерям своего собрата. Младший брат. Рука. Положение в братстве.
– Мир и безопасность, Малик, – сказал он наконец.
– Твое присутствие здесь лишает меня того и другого, – огрызнулся Малик. – Что тебе нужно?
– Аль-Муалим велел…
– Велел тебе что-то сделать во искупление своих грехов? – язвительно спросил Малик. – Давай выкладывай. Что удалось узнать?
– Вот что мне стало известно, – ответил Альтаир, стараясь говорить спокойно. – Цель – некий Талал. Работорговец, наживающийся на чужих жизнях. Он похищает жителей Иерусалима и продает их в рабство. Его логово находится на складе, а сам склад – внутри барбакана к северу отсюда. Пока мы с тобой говорим, Талал готовит караван к отправке. Я рассчитываю ударить, когда он будет проверять свой товар. Если сумею избежать стычек с его людьми, сам Талал не представит для меня особой угрозы.
– Особой угрозы, – повторил Малик, презрительно скривив губу. – Ты бы себя со стороны послушал. Неистребимая самонадеянность.
Альтаир мысленно отчитал себя. Малик был прав. Он вспомнил дамасского глашатая. Тогда он сильно недооценил противника. Глашатай едва не одолел его.
– Мы закончили? – спросил Альтаир, оставив эти мысли при себе. – Ты доволен тем, что я узнал?
– Нет, – ответил Малик, подавая Альтаиру метку Аль-Муалима. – Но придется удовлетвориться этим.
Альтаир кивнул. Он снова посмотрел на пустой левый рукав Малика и хотел было что-то сказать, но промолчал. Никакими словами нельзя было оправдать случившееся. Он слишком много задолжал Малику, чтобы надеяться на его прощение.