Ассенизаторы. Расплата
Шрифт:
Гном, стиснув зубы, осматривается. Ну, «душары»! Какая же мать вас родила, ублюдков?! Над мертвыми-то на хрена так измываться?! А может и не над мертвыми еще? Комната залита кровищей. Ни единого целого трупа… Комок подступил к горлу, не давая сглотнуть… Отрезанные головы, вспоротые животы с вывалившимися из них внутренностями. Некоторые головы «украшают» торчащие изо рта половые члены. Н-ну, с-с-суки! Кровью умоетесь!.. Серега, перекатывая желваки, наклонился к одному из трупов…
— Стой! — вырвалось у меня.
Друг замер. Не знаю, почему так подумал? Может поза убитого бойца насторожила… или валяющееся рядом кольцо с чекой…
Внимательнейшим образом осмотрели остальные трупы, обнаружив еще две ловушки. Расчет «чехов», скорее всего, и был направлен на то, что шокированные увиденным бойцы начнут ворочать убитых, пополнив их ряды. От «эфки» спасения в таком маленьком помещении нет, и выбежать не успеть.
Пол усеян стреляными гильзами, в магазинах практически пусто. Кое-где валяются окровавленные бинты. Не просто укрывались бойцы — бились до последнего. Ни один не сдался. Вон АКСу валяется, ствол в цветах побежалости — до такой степени перегрелся. Даже цевье обуглилось. Наверняка водиле бронетранспортера принадлежал. Трупов боевиков снаружи хватает, хоть и сложили их «духи» под стену, не имея возможности куда-нибудь утащить.
А мы даже этого не можем себе позволить — нет времени, да и «сообщать» о себе ни к чему. О том, чтобы похоронить по-человечески, я уж и не говорю. Снаружи пока тихо. Не сговариваясь, одновременно с Сергеем отстегнули рожки. Синхронно передернули затворы, проводив взглядами вылетевшие патроны. Подняв стволы над головой, нажали на спусковые крючки. Сухо щелкнули курки по ударникам, отдав последние почести погибшим российским солдатам. Солдатам, отдавшим жизнь в неравном бою, но не изменившим Присяге.
Собрав, у кого нашли, документы, вернулись к остальным. Димка с Рустамом отхаживают Лену, Олег с солдатиком добросовестно контролируют двор. Кстати, а чего это мы к бойцу до сих пор никак не обращаемся-то? Не по-людски это.
— Как тебя звать-то? — спросил воина.
— Рядовой Виноградов, — попытался привстать тот.
— Сиди, не вскакивай! — придержав рукой, остановил порыв. — Имя-то у тебя есть? Дома как называют?
— Володей, — протянул парнишка.
— Хорошо, Володя! Это Гном, Пуля, Кошмар, — по очереди представил друзей. — Мокрый, — ткнул пальцем себя в грудь.
— Так и звать? — не поверил Вовка.
— Только так, — подтвердил я. — Остальное тебе просто ни к чему.
Дежурство началось весьма необычно. Еще до построения Удалой поманил Гнома к себе в кабинет. Мы тем временем вместе с отслужившей сменой добросовестно стоим и ждем, когда, наконец, командир вспомнит о нас. Дальше еще непонятнее: Серега с деловым видом, призывно махнув нам с Димкой и Вадиком, пронесся мимо строя к помещению отделения. Далее — разрешающий жест уже вставшего перед строем Удалого, и мы срываемся с места.
Догнав друга только в отсеке с индивидуальными шкафчиками, Димон ехидно осведомился:
— И куда это мы так ломимся? Что такое могло стрястись, что командир нам даже задач не «нарезал»? Не война же началась?
— Поприкалывайся еще! — оборвал его Гном. — Пулей одевайся, и на выход! Там все объясню. Я что, десять раз буду все повторять? Для каждого персонально?
— Какая муха его укусила? — спросил меня Димка, на ходу натягивая форменную куртку.
— А я знаю? — пожал я плечами. — Расскажет…
Во дворе Крюк добросовестно смахивает со служебной «Волги», уже урчащей прогревающимся двигателем, выпавший ночью снег. Подойдя к машине, Сергей наконец-то пояснил причины кипежа:
— Женька только что позвонила, жена Белого. Сашка пришел в себя. Еще вчера вечером.
— А спешка-то к чему? — поинтересовался я. — Ну понятно, что надо навестить парня. После построения-то нельзя было все спокойно решить? Заехать на рынок, фрукты там, еще что-нибудь взять.
— Да у нее истерика. Обещали же, что как только Белый в сознание придет и будет транспортабелен, его в наш госпиталь перевезут. Вот она панику и поднимает. Мать Сашкина возле него весь вчерашний день дежурила. Вчера не стала Женьку беспокоить, сообщила ей только утром. Командир уже созвонился с медотделом. Госпиталь дает машину, Саньке палату уже готовят. Только сам знаешь, в той больнице таскать его некому, так что придется нам. Да это и к лучшему, мы аккуратнее это сделаем, чем кто-то другой. Я сейчас с Доком на своем джипе к Женьке на работу. Она уже вроде отпросилась. Забираем ее, приводим в себя и рвем туда. Вы — в госпиталь. Там, Мокрый, прыгаешь к докторам в машину, дорогу показывать, а Пуля с Крюком покатит. Все! Вопросы есть?
— Чего тут непонятного? Погнали, — ответил я.
«Газель» эмвэдэшной «скорой помощи», впрочем, как и наша «Волга», до больницы домчалась моментально. Ну почти, конечно. Как в городе по пробкам, да еще и по, что там говорить, хреновато вычищенным улицам, мигом долетишь? Зато когда вышли на трассу, водилы «вдавили гашетки». Наверняка педаль газа у каждого в полик вжималась. Но как ни спешили, Гном оказался в клинике раньше нас. На вертушке, что ли, прилетел?
Попробовали сунуться в палату. Ага! Счас! Бабулька на входе чуть не убила:
— Куды претесь? Тапочки за вас кто надевать будет? И без халатов еще!
Ну что тут скажешь? Права на сто процентов! А как халатами разжиться? Та же самая бабушка ни в какую их не выдает! Ну, Серега — командир, ему и карты в руки. Все в конечном итоге, разрешилось хорошо. Нарисовавшийся начальник отделения интенсивной терапии выдал необходимые распоряжения. Матерясь про себя, скинули берцы, напялили явно не по размеру тапочки. Не сваливаются — уже хлеб! Сбросив куртки, накинули пошитые на каких-то маломерков халаты. И вот мы в палате.
Первое, что бросилось в глаза, бледное, без единой кровиночки лицо Сашки. Узнал, чертяка! Улыбнулся одними глазами. Значит не все так плохо! Голова в бинтах, губы искусаны до крови… Держись, брат! Мы за тобой.
Так и хочется обнять, сказать приветственные слова. Но не тут-то было. Нас сразу же оттерли в сторону. Успевший пообщаться с медицинским начальством хирург нашего госпиталя без долгих разговоров «выпнул» нас в коридор:
— Успеете еще. А сейчас вон отсюда.
И попробуй что-то возразить! Куда бедному крестьянину податься? Только туда, куда послали. Хорошо, хоть не в пешеэротический тур… Ожидание всегда вознаграждается окончанием этого процесса. Иногда не так быстро, как хотелось бы, но тем не менее… Вот и сейчас, повинуясь жесту выглянувшего из-за двери хирурга, вернулись в палату.