Ассенизаторы. Возмездие
Шрифт:
Молодая симпатичная медсестра на сон грядущий воткнула мне в самую беззащитную часть тела пару уколов, заставила выпить какие-то таблетки, напоследок уложила под капельницу.
— Извините, как я слышал, вас Галей зовут?
— Одно слово — СОБР! Не успели попасть, как решили знакомство наладить? — она кокетливо улыбнулась.
— Вы неправильно меня поняли, — потупился я. — Хотел поинтересоваться, что это за палата? Когда в прошлый раз здесь загорал, номер поскромнее был, на четыре персоны.
— Так это «генеральская» палата. Сюда ниже полковника не кладут.
— Ну мне до полковника вроде бы далековато еще.
— Про это ничего не скажу. Мое дело маленькое, куда сказали — туда и определила, — уже несколько суховато ответила она и вышла.
Обиделась, что ли? Что я такого сказал? Интересно, за какие такие заслуги меня в «генеральский номер» упаковали? Ничего особенного не сделал… И на сколько я здесь застрял? Вот Ленчик Иванович-то доволен будет, что я с горизонта потерялся… Черт! И бумажка с телефонами Марины в форме осталась. В мобильнике — только домашний. Кстати, куда Галя мои шмотки прибрала? Обычно в палатах вешалки рогатые стоят, барахло на них, как правило, висит. Тут же — ничего нет. Придет капельницу снимать, надо не забыть спросить. Сотовый-то там, в кармане был.
Это ж надо, так башкой приложиться, что в больницу загремел! Как так умудрился? И Серега тоже хорош: в госпиталь, в госпиталь! Друг называется! Бровь Вадик бы сам мог зашить, а голову и дома полечить можно. Какая разница, где таблетки глотать? Нет! Утром появится, я ему все выскажу! Спать-то как хочется… Глаза сами собой закрываются… Интересно, что она мне вколола? Наверняка, какое-нибудь снотворное…
В памяти всплыл Корней. Именно такой, каким я видел его в последний раз. В маскухе, «броне», «сфера» к эрдэшке пристегнута, на груди «лифчик» с магазинами, на плече болтается автомат. Голова в запекшейся крови. Улыбается, довольно подмигивает:
— Здорово, Мокрый!
— И тебе привет! Ты откуда? Один?
— Нет, брат! Мы все здесь!
Постепенно из-за его спины появились остальные парни, погибшие в том бою. Все в той же самой одежде, в которой были в наш последний совместный выход, при оружии. Улыбаются, приветственно машут. Что-то говорят, но я не слышу слов, вижу только шевелящиеся губы.
— Тут, в общем-то, неплохо, только скучно пока без настоящего дела, — продолжил Корней. Вас всех нам очень не хватает.
— Я что, умер? — удивляюсь.
— Нет, Жора. С тобой все будет в порядке. Я это знаю. Вижу. Будущее у тебя хорошее, светлое. Через многое еще придется пройти, но ты все выдержишь. Ты сильный.
— Как ты можешь это знать?
— Могу, поверь мне! — положил руку на «разгрузку» Корней, прижимая ее к сердцу.
— А почему я слышу только тебя? Парни тоже что-то говорят, но я ничего понять не могу, ни одного слова не доносится.
— Особенность этого мира такая. Разговаривать с тобой может только кто-то один. Остальные ждут своей очереди. Мы все видели. И как ты был в плену, как сбежал… Помочь только реально не могли. С удовольствием бы подсказали про засады… Но ты и сам справился… Жора! У нас мало времени! Нам ненадолго разрешили с тобой повидаться. Тут с этим сложно… Передай парням, что мы все желаем вам только счастья и удачи!
Он поднял крепко сжатую в кулак руку — знакомый всем жест, — и ребята, которых я знал и помню, все, как один, повторили его… Тертый, Татарин, Русик, Покемон, Медведь, Бутус… Все застыли в стойке, расставив ноги, как будто приготовившись к атаке…
— Ладно, друг! Нам пора! Тут с тобой еще кое-кто хочет повидаться. Прощай!..
— Подожди, брат! Не уходи!..
Но бойцы уже начали расплываться, и силуэты их постепенно растаяли.
Вместо них проявилась моя Наташа. Рядом с ней, обняв, стоит Игорешка. Такие, какими я видел их, уезжая в командировку. Даже одежда та же самая.
— Здравствуй, родной!
— Милая! Мне плохо без вас! Как вы там?
— Мы очень скучаем по тебе. Очень хотелось с тобой повидаться. Наконец-то удалось…
— Наташенька! Я должен тебе признаться…
— Не надо слов, милый! Я все знаю… Хотела всю жизнь быть с тобой, но видно, не судьба… Рада, что ты встретил достойную девушку. Будь с ней счастлив!.. Сюда не торопись. В вашем там понимании, здесь рай. Тут хорошо, но… Придет время — и мы все равно встретимся. Я очень тебя люблю и желаю вам обоим добра. Не кори себя! Ты сделал для нас все, что мог. И ребята тоже… Видимо, так было суждено. Счастья тебе, родной, и Марине тоже… Прощай, любимый!
Фигура Наташи начала растворяться в воздухе…
— Подожди, родная! Я приду к тебе…
Но она покачала головой, исчезая:
— Не надо! Не торопись…
— Нет! Вы только посмотрите! Мы к нему после суток приехали, а он тут дрыхнет без задних ног! — открыв глаза, вижу лучащееся радостью лицо Сергея.
Рядом с ним, практически заполнив помещение палаты, стоят все бойцы отделения. В руке Гном держит пакет, сквозь который просвечивают бананы, что-то круглое — яблоки или персики, какая-то коробка, похоже, сок. Пуля мнет в руках другую коробку — из-под сотового телефона, точно такого же, как у меня.
— Ну, здорово, больной! — продолжил Серега.
— Какой я тебе больной? — в шутку возмутившись, попытался я встать с кровати.
Голову сразу же «обнесло», и я с гримасой боли опустился обратно на подушку.
— Ну, хорошо, хорошо! Не больной — раненый, если тебя это больше устраивает, — тут же поправил себя друг. — Лежи, не вставай. Хорошо ты тут устроился: телевизор, холодильник. Даже сортир отдельный! Нет, мужики! Я бы тоже так отдохнул! Держи! Это тебе от нас и Удалого, — Гном поставил пакет на прикроватную тумбочку. — Он тоже хотел приехать, но не получилось. Может быть, позже прикатит.
— Вы что, весь рынок обобрали, что ли? — поинтересовался я.
— Нет, не весь, — усмехнулся Гном, — там еще немного осталось. Лопай давай! Фрукты мытые.
— Ты мне лучше расскажи, как я сюда вообще попал?
— Что, не помнишь ничего? — спросил Вадим. — Мы с Крюком тебя на нашей «Волге» доставили.
— Это-то я помню. Только как я умудрился так башку стряхнуть, что понадобилось в госпиталь ложиться?
— Ну, если навернуться с высоты двух ступенек, так немудрено, — прояснил ситуацию Док. — Ты же вместе с жуликом с лестницы упал, головой о его черепушку приложился. Я вообще удивляюсь, как ты ничего себе не сломал. Не переживай! Если тебя утешит — ты-то его вообще конкретно ушатал, селезенка вдребезги. Неизвестно, выживет или нет.