Ассенизаторы. Возмездие
Шрифт:
Ладно, до вечера еще далеко. Чем же пока себя занять-то? На Аллею Славы заглянуть — Наташе с Игорьком и парням поклониться? Не зря же они мне привиделись?
Бабульки возле кладбища как всегда на боевом посту. Ну а что
Вот и сейчас на подъеме к кладбищенским воротам остановился, поговорил с одной из бабушек, купил красных гвоздик, прижал машину к обочине, чтобы не мешалась, да и пошел, солнцем палимый, к Аллее Славы. Цветы мы давно определились туда носить только красные, цвета крови. В бою все-таки парни погибли. Хоть и пустые некоторые могилы — не нашли ребят, но точно известно, что погибли. Так что захоронены там капсулы с землей с места их последнего боя.
Вот и могилы тех, кто принял вместе со мной свой последний бой, тоже пусты. И даже землица в них не чеченская (не добраться сейчас до тех мест), а из Северной Осетии — с границы. Специально за ней ездили.
С собой хлеб, бутылка водки, пластиковые одноразовые стаканчики. Нельзя на кладбище с пустыми руками. Не знаю, кто уж это установил, но стараюсь соблюдать неписаные правила. Нет, сам я пить не собираюсь, но ребятам налью обязательно, и накрою стаканы краюшками хлеба. Поговорю с ними и пойду восвояси.
Свернув с главной аллеи, вышел к Аллее Славы и тут же отпрянул обратно, заметив возле памятников из красного гранита застывшую одинокую женскую фигурку в темном платке. Не стоит мешать… Подожду своей очереди… Постояв, девушка наклонилась и положила на две крайние могилки цветы. Выпрямившись, еще постояла, положив ладонь на памятник… Затем повернулась и медленно пошла в мою сторону… Марина?! Что она тут делает?
Встретить? Нет, не стоит! Еще подумает, что слежу за ней… Осторожно, не привлекая внимания, отступил, спрятавшись за оградками. Марина прошла мимо, не увидев меня. Слезы катились по щекам девушки, но она как будто их не замечала, медленно направляясь к выходу.
Проводив ее взглядом, прошел на Аллею Славы, когда она скрылась из виду. Две крайние могилки… На гранитных основаниях под выгравированными на памятниках портретами Наташи и сына застыли кроваво-красные гвоздики.