Ассирийское наследство
Шрифт:
* * *
Убаюкиваемый мягким покачиванием «шестисотого» «мерса», Толстый подремывал на заднем сиденье. Рустам, его телохранитель, вполголоса рассказывал шоферу похабный анекдот, и тот смеялся — тоже тихонько, чтобы не потревожить хозяина.
День выдался удачный, до виллы оставалось минут пятнадцать по хорошей дороге, а там его ждали необъятная джакузи и заводные сестрички Саша и Даша, непревзойденные мастерицы тайского массажа... В общем, все в кайф.
Вдруг машину тряхнуло,
Наконец ему удалось справиться с управлением, и «мерседес» остановился.
— Что за дела?! — рявкнул Толстый, приподнимаясь на сиденье. — Ты что, водяры нажрался? Ты понимаешь, блин, мразь поганая, кого возишь? Я тебя в выгребной яме похороню!
Шофер, бледный как полотно, обернулся к боссу и начал оправдываться:
— Колесо проколол. Колючка на дороге брошена, не увидел. Хорошо, с управлением справился. Не виноват я, шеф! Слава те, что дорога пустая, на встречной полосе никого не было!
В этот поздний ночной час на шоссе действительно не было ни одной машины.
Точнее, одна все-таки была: метрах в двадцати от развернувшегося поперек трассы «мерседеса» стоял темный автомобиль с погашенными фарами.
Почувствовав неладное. Толстый вытащил из кобуры пижонскую «беретту», щелкнул предохранителем и сказал Рустаму:
— Ну-ка, разберись, кто там с нами поиграть решил.
Рустам кивнул, вытащил из-под сиденья бронежилет, неторопливо надел его, приготовил к бою короткий десантный автомат, открыл дверцу и неожиданно исчез.
Толстый, хоть и знал Рустама не один год, никак не мог привыкнуть к его способности мгновенно исчезать и также мгновенно появляться. Именно эта способность помогла Рустаму выжить в Абхазии и в Чечне, в кровавых разборках начала девяностых, и именно за эту способность Толстый, влиятельный лидер одной из крупнейших группировок города, взял Рустама в свою личную охрану.
Прошло пять или семь бесконечно долгих минут, и Рустам возник возле приоткрытой дверцы «мерседеса».
— Шеф! — сказал он почему-то шепотом, низко наклонившись к хозяину. — Там никого нет.
— Ну и что? — недоуменно спросил Толстый. Настороженность Рустама, который никогда и ничего не боялся, передалась ему, и он тоже понизил голос:
— Ну и что, что никого нет? Может, они просто машину бросили?
— Не нравится мне все это! — прошептал Рустам, и вдруг лицо его исказилось короткой судорогой, он покачнулся и сполз по лаковому борту «мерседеса».
Толстый тихо выругался, открыл дверцу пошире и огляделся. Вокруг не было ни души.
Тогда он толкнул носком ботинка тело Рустама. Телохранитель перекатился на спину, подставив звездному небу бледное мертвое лицо с широко открытыми пустыми глазами.
— Что за хренотень? — пробормотал Толстый и влез обратно в машину.
На переднем сиденье трясущийся водитель бормотал всплывшие в памяти обрывки молитв. В остальном царила тишина. Прошло несколько минут. Совершенно ничего не происходило.
— Ну и долго ты будешь тут трястись? — прорычал наконец Толстый. — Давай меняй колесо, и поехали!
Водитель дрожащей рукой открыл переднюю дверцу, и в это мгновение из темноты возникли две призрачные фигуры.
Белые складки длинной бесформенной одежды струились, как лоскутья тумана, а над этой колышущейся одеждой сверкали золотые маски с черными прорезями глаз и вьющимися крутыми кольцами ярко-красными бородами.
— Что еще за цирк? — вскрикнул Толстый, поднял «беретту» и открыл огонь по одному из призраков.
Пистолет ходил ходуном в дрожащей руке, призрак приближался, никак не реагируя на выстрелы.
— Отче наш... — бормотал водитель на переднем сиденье, — да сбудется воля Твоя...
Толстый отбросил бесполезный пистолет, выскочил из машины и тяжелыми прыжками помчался к лесу.
Однако он не успел пробежать и половины пути, когда его схватила за плечо могучая рука. Даже сквозь одежду Толстый почувствовал ее леденящий, могильный холод.
Страшным рывком незнакомец развернул бандита к себе лицом и заставил опуститься на колени. Толстый поднял глаза. Над ним возвышались два призрака в струящихся белых одеждах и золотых масках. Один из них поднял руку, и в ней блеснуло широкое лезвие короткого меча.
От всего этого веяло таким древним мистическим ужасом, что Толстого наконец проняло. Он побледнел, так что лицо его цветом напомнило сырую картофелину, и севшим от страха голосом проговорил:
— Мужики, ну чего вам надо-то? Договоримся! Денег, может? Так об чем базар?
Однако призраки не издали ни звука. Широкий меч описал короткую дугу, и голова Толстого покатилась по асфальту.
— И прости нам грехи наши... — шептал шофер «мерседеса» синими от ужаса губами.
Монгол посмотрел на Степу своими змеиными ледяными глазами, закусил незажженную сигарету и прошипел:
— Придется, однако, с Шубой встретиться, перебазарить эти дела. Если это он Толстого упаковал — мало ему не покажется. Что он, однако, о себе думает? Он тут не один в городе, если что — быстро остановим.
— Шуба говорит — он не при делах, — вставил Степа, — просит «стрелку» в эту субботу, место — где скажешь.
— У Левы, однако, встретимся, — мгновенно ответил Монгол, — место хорошее, проверенное, второй выход есть. Ребят, однако, расставь загодя, чтобы без сюрпризов.
В субботу на дверях ресторана «Золотой барашек» появилась табличка «Закрытое мероприятие». Этот небольшой ресторанчик знающие люди обычно называли «У Левы», по имени хозяина, жизнерадостного и пузатого Левы Ашкенази.