Ассистент
Шрифт:
— Не хочу. — Борис виновато улыбнулся. — Правда, не хочу. Чудеса какие-то со мной творятся. Гриша все принес и сразу ушел, торопился куда-то, даже слепки смотреть не стал. Я бутылку распечатал, полстакана налил, а пить неохота. Ну, я чё, дурак? Я через «не могу», значит… А водка окаянная через пару минут обратно попросилась, едва до сортира добежал… Ну, чё, я снова налил и выпил… и снова — унитаз пугать… Не знаю, чё и делать…
Борис осторожно, двумя пальцами взял стакан, поднес ко рту — черты лица его исказились, сморщились, и он вернул стакан обратно.
— Нет, не могу… Андрей, может, я заболел? Чё со мной происходит-то?
Я, конечно, не мог знать,
— У тебя, Боря, организм восстание поднял, взбунтовался. Не желает он умирать.
Я поднял стакан, побурханил, сбросив кончиком пальца каплю водки на пол, и добавил горько то, что никогда бы не сказал никому при иных обстоятельствах:
— Борь, ты сам-то разве не замечаешь, что в последнее время спиваешься?
— Да замечаю, замечаю… — Он сел на стул, обхватил голову руками и закачался, бормоча в такт: — Если организм, тогда ладно… может, и к лучшему…
Я выпил, съел кусочек копченого сала с хлебом и достал пачку сигарет.
— Боря, а курить-то ты можешь? Или с табаком так же, как с водкой?
Он перестал наконец раскачиваться, выпрямился.
— Курить могу. — Закурил со мной и добавил, задумчиво выпуская дым из ноздрей: — Пока могу.
Надо было его как-то отвлечь, расшевелить. Я вспомнил, как он воодушевился вчера, рассказывая про бурятскую бабку, Мировое Дерево и коновязь. Тем паче про бабку мне и самому интересно… ну не совсем про бабку, бабка мне его по фиг.
— Боря, помнишь, ты вчера мне про всякие бурятские штучки рассказывал?
— Память еще не отшибло, помню, конечно.
— Я хотел спросить, ты не знаешь, как у бурят шаманов выбирают? В карты разыгрывают или, может, монетку бросают — решка, орел?
Второй вопрос Борис проигнорировал, ответил на первый со всей серьезностью:
— Черным шаманом можно стать лишь по факту рождения. Кстати, корни черных шаманских родов у бурят не бурятские: якутские, тунгусские, эвенкийские, монгольские, еще какие-то. А белым шаманом любой может стать, дело случая. Нашел осколок метеорита или орудие труда древних людей — и все, получаешь возможность стать шаманом. Это у них считается пуговицей с одежды бога. А может, другим каким прибамбасом из его гардероба, не помню. Есть еще одна возможность, главная. По поверьям бурят, если молния куда-то попала, все равно в кого или во что, значит, это место богом отмечено. Если в дерево, оно священным становится, если в человека, он становится шаманом, если, конечно, выживет. А не выживет — любой из его семьи может шаманом стать.
— Чем они различаются, белые и черные? Как у нас — белая и черная магия, добро и зло, Бог и дьявол?
— Ты сам ответил. Это у всех народов одинаково, потому что истинно, наверно…
Борис вдруг смолк, посмотрел на меня с недоумением.
— Слушай, Андрюха, я сам не знаю, откуда все это знаю!
— Ты же говорил, тебе бабка с Ольхона рассказывала.
— Во-первых, когда это было? Я еще в школу не ходил, как она умерла. А во-вторых, не все, что я тебе говорю, она рассказывала. Не мог я многого знать, да еще и с именами бурятскими. Я ж языка их не знал никогда. Их выговорить русскому человеку — язык сломать, а у меня все эти имена в голове, словно впечатанные, огненными буквами горят! Я их шпарю, будто из книги зачитываю!
— Ты, Боря, не отвлекайся, — сказал я. — Ты, Боря, давай про шаманов рассказывай!
Борис Кикин, успокоившись, прочел мне целую лекцию о бурятском шаманизме с интонацией и дикцией лектора-профессионала. Да и лексикон был для него необычен. Я слушал, разинув рот, честное слово.
— Белый
Черные шаманы совершают жертвоприношения восточным, недобрым тэнгриям и ханам, а также Эрлен-хану. Белые шаманы боятся черных, считают, что те могут нанести им вред и даже умертвить.
Буряты верили, что Вселенная делится на три мира: Верхний, Срединный и Нижний. В древности владыкой Верхнего мира был старший из богов Асаранги-тэнгрий, а потом Верхний мир разбился на два враждебных лагеря — Западных, добрых тэнгриев и Восточных, злых.
Разделение шаманов напрямую связано с расколом богов-небожителей на два враждующих лагеря. Согласно легенде, в стародавние времена на Небе было ровно сто добрых белых тэнгриев, и все они покровительствовали людям. Но со смертью Асаранги-тэнгрия начались распри за первенство в Верхнем мире между двумя великими божествами Хан Тюрмесом и Ата Улааном. Первому удалось привлечь на свою сторону пятьдесят четыре тэнгрия, ко второму отошли сорок три…
Я напрягся. Не в бурятских ли, шаманских верованиях запрятана загадка нашей семьи? Пять и четыре, четыре и три… если к этим числам приплюсовать единицу, то получится… впрочем, откуда бы взяться этой единице?
Кикин ничего не заметил, продолжал свою лекцию, а я теперь точно знал, что не должен пропустить ни слова. Надо слушать, рассуждать можно и после. Борис продолжал:
— Так боги разделились на два враждующих лагеря.
Пятьдесят пять тэнгриев во главе с Хан Тюрмесом избрали местом своего жительства западную сторону Неба и стали называться Западными. Они покровительствовали людям и оттого назывались еще Белыми.
Сорок четыре тэнгрия под предводительством Ата Улаана перебрались на восточную сторону Неба и стали называться Восточными. Они были злы и враждебны как людям, так и их покровителям — Западным тэнгриям, поэтому они назывались еще и Черными.
Боря замолчал, попил воды из-под крана, переводя дух, а я задал новый вопрос:
— Слушай, а что у тебя за фигурки человекообразные на подоконнике в комнате, где ты Бурхана рубишь? Для чего ты их наделал столько?
— Ясно для чего, для продажи. Знакомый у меня был один, он несколько сувенирных лавок по городу держал — в аэропорту, на железнодорожном вокзале, в гостиницах, в Листвянке на Байкале… Так вот он мне и заказал бурятские онгоны. Хорошо, говорил, приезжие берут на память. Платил не то чтобы очень, но на водку и хлеб хватало. А недавно знакомый учудил — взял да помер. А я впрок произвел, вот и лежат теперь онгоны без дела. У меня и несколько бубнов осталось. Я их ему по образцу старого делал, того, что над диваном висит. Его еще покойный отец с Ольхона привез, когда бабку из Хужира хоронили.
— А знакомый, который лавки держал, бурят или русский? — спросил я Шевельнулась у меня в голове одна догадка.
— Какая разница? — Борис пожал плечами. — Ну, бурят. А что?
— Ничего, Борис, ничего. Я хлопнул его по плечу. — Ты лучше скажи, что такое онгоны? Я так и не понял толком.
— У бурят-шаманистов онгоны существовали в двух формах. Во-первых, в виде изображений богов и духов, и в этом плане они напоминали христианские иконы и ламаистские бурханы. Я, понятно, только такие и делал…