Астелия
Шрифт:
Пол судорожно сглотнул, обошел отца так, чтобы стоять перед лицом Кары, и открыл шкатулку. Белла увидела ее содержимое: полоска металла шириной не больше дюйма лежала на матерчатой подкладке, тускло поблескивая в свете горящих углей.
Выражение лица Кары сразу изменилось. Вся твердость исчезла из ее взгляда, а рот приоткрылся, словно от неодолимого ужаса. Она отпрянула от шкатулки, но Синнер не отпускал ее волос. Белла услышала, как она всхлипнула от боли и страха — неподдельного, панического страха.
— Нет, — произнесла она изменившимся, высоким, полным
— Это называется «ошейник послушания», — пояснил Синнер Белле. — Заговоренный астелами. Здесь, на севере, их редко встретишь. Хотя порой такая вещица очень полезна. Мне кажется, она знает, что это такое.
— Не надо, — отчаянно взмолилась Кара. — Пожалуйста, астелами клянусь, не надо этого. Не надо, нет-нет-нет…
— Пол, надень его на нее. — Синнер рывком поднял Кару за волосы с пола, заставив вздернуть подбородок.
Кара все не сводила взгляда с ошейника; глаза ее испуганно расширились. Она завизжала. Жуткий вышел звук: звериный, горловой, лишенный любых эмоций, кроме страха. Она извернулась и забилась, не переставая визжать, стремительно выбросив руки в лицо Синнеру. Ногти ее оставили у него на щеке кровавые борозды, и сразу за этим она, едва подобрав под себя ноги, лягнула его босой пяткой под колено.
Так и не отпуская ее волосы, Синнер дернул ее вбок, снова сбив с ног, а другой схватил ее за горло. Затем с силой, к которой, вне всякого сомнения, добавилась сила его астела, оторвал ее от земли, вынудив беспомощно молотить ногами по воздуху.
Даже так она продолжала сопротивляться ему. До лица его она дотянуться не могла, поэтому впилась ногтями ему в руку; он продолжал удерживать ее. Она лягала его в бедро, по ребрам, однако, лишенная точки опоры, не могла причинить рослому стедгольдеру хотя бы мало-мальски серьезной боли. И все же она продолжала биться, задыхаясь, издавая сдавленные, животные, полные ужаса звуки.
А потом глаза ее закатились, и она обмякла.
Синнер подержал ее на весу еще пару мгновений, опустил на пол и снова приподнял за волосы, оголив ее шею.
— Пол.
Юноша вздрогнул. Он покосился на Беллу; взгляд его был полон напряжения, и она не смогла прочитать его. Потом он шагнул вперед и застегнул ошейник на шее Кары. Замок негромко, но резко щелкнул.
Кара прерывисто вздохнула, потом негромко застонала, когда Синнер, презрительно встряхнув, отпустил ее волосы. Она упала на бок и, не открывая глаз, коснулась ошейника пальцами. Она тянула его с шеи, дергала, но движения ее были вялыми, лишенными силы.
Синнер вытащил из-за пояса нож и наколол им большой палец. Потом сжал в своей лапище руку Кары и проделал то же с ее пальцем. Глаза ее открылись и увидели его. И снова она словно обезумела, с визгом сопротивляясь ему из последних сил.
Синнер ухмыльнулся. Почти без усилия прижал он ее окровавленный палец к ошейнику — а потом приложил рядом свой, оставив на серебристом металле алый отпечаток.
— Нет! — в последний раз отчаянно всхлипнула
Глаза ее блестели от слез. Потом по телу ее прошла дрожь. Губы ее шевелились, но с них не срывалось ни одного разборчивого слова. Она снова вздрогнула, и взгляд ее сделался блуждающим. Тело ее расслабилось, прекратив сопротивляться рукам Синнера. По телу ее прокатилась третья волна дрожи, и на этот раз она негромко охнула.
— Все, повязана, — сообщил Синнер, посмотрев на Белоу. Глаза его блестели. Руки его оглаживали тело лежавшей на земле женщины — небрежно, по-хозяйски. — Ну, еще несколько минут, пока все усвоится.
Кара охнула, выгнулась от прикосновения Синнера. Взгляд ее оставался пустым, губы чуть раскрылись, тело начало медленно, ритмично раскачиваться. Металлический ошейник ярко блестел на коже. Синнер уселся на нее, поглаживая как возбужденное животное. Секунды через три-четыре она начала издавать негромкие, полные животного наслаждения вздохи и выгнулась, ластясь к нему котенком.
— Вот так. — Он встал. — Хорошая девочка.
Глаза Кары вдруг открылись широко-широко, потом снова медленно закрылись. Она охнула — на этот раз громко, прижимая руки к груди, словно в попытке удержать что-то. Примерно полминуты она извивалась так, издавая довольные звуки.
Синнер ухмыльнулся. Он посмотрел на Беллу и небрежно бросил:
— Глупая мелкая шлюха.
Тело Кары содрогнулось, снова выгнувшись дугой. Она взвизгнула — громко, до боли пронзительно — и опрокинулась на бок. Ее начало рвать, словно в желудке что-то еще оставалось. Руки и ноги ее сводило судорогой, глаза — полные боли, мольбы и отчаяния — уставились на Беллу. Она потянулась к ошейнику, и снова жестокая судорога опрокинула ее на пол, и она покатилась прямо в горящие угли.
Мгновение Белла смотрела на нее в ужасе, потом опомнилась и бросилась вперед, перехватив ее у самого огня.
— Прекрати! — крикнула она Синнеру. Она оглянулась на него, понимая, что вид у нее сейчас перепуганный, — и увидела на лице его довольную ухмылку. — Прекрати! Ты же убьешь ее!
— Могла бы вести себя нежней, — сказал Синнер. — Ее уже ломали прежде. — Он повернулся к Каре. — Ладно, хорошая девочка. Оставайся здесь и веди себя хорошо. Делай все как скажут.
Судороги медленно отпустили ее. Белла отодвинулась от углей, продолжая обнимать Кару и заслонять ее собой от Синнера. Взгляд у той снова сделался осмысленным, и по телу ее продолжала пробегать волнами дрожь.
— Что ты с ней сделал? — тихо спросила Белла.
Синнер повернулся и пошел к двери.
— Тебе нужно усвоить, что рабы — простая скотина. Как учат скотину? Наказаниями, подачками. Поощрять за хорошую работу. Наказывать за плохую. Вот так дикая лошадь превращается в послушную домашнюю. Или волк — в охотничьего пса. — Он открыл дверь и оглянулся. — То же и с рабами. Вы такой же скот. Для работы, для развлечений — мало ли для чего еще. Вас просто выучить надо. — Синнер шагнул за порог, но голос его еще продолжал доноситься до нее: — Пол, принеси еще огня. Белла, наденешь такой же завтра. Подумай об этом.